Инга Каретникова - Как смотреть и понимать произведения искусств

Исполнены высокого мастерства фарфоровые статуэтки Александра Терентьевича Матвеева. Ведущая тема его творчества — обнаженная фигура. В женских фигурах Матвеева переданы цельные характеры, они целомудренно строги, полны поэтического настроения, благородной простоты и естественности.

В отличие от декоративной и монументальной скульптуры к станковой скульптуре относятся произведения самостоятельного значения, не связанные с городским ансамблем, с архитектурой здания или интерьером.

Станковая скульптура в отличие от монументальной обозревается с более близкого расстояния и требует более детального рассмотрения. Это определяет специфику станкового искусства. Если в работе над монументом художник сосредоточивает все свое внимание на выразительности целого, то здесь он передает и всю гамму тончайших психологических оттенков, а это определяет и более детальную трактовку формы, более тщательную обработку поверхности.

Важный жанр в станковой скульптуре — портрет. Трудно сказать, когда впервые появилось скульптурное изображение, запечатлевшее индивидуальные черты конкретного человеческого лица. Во всяком случае, в искусстве древнего Египта, за несколько тысячелетий до нашей эры, портрет уже существовал.

Менее пятидесяти лет назад, незадолго до первой мировой войны, при археологических раскопках в Египте были обнаружены развалины скульптурной мастерской. На одном из предметов, найденных в мастерской, была надпись: «Начальник скульпторов Тутмос», оттого мастерская названа мастерской Тутмоса. Здесь было много замечательных скульптур и среди них гениальный портрет царицы Нефертити. Тутмос или какой-либо другой мастер изваял портрет — неизвестно, но этот мастер обессмертил Нефертити. Имя Нефертити хорошо знают историки Египта по ее роли в жизни страны в конце XV — начале XIV века до н. э. Но тысячам, миллионам людей Нефертити стала известна благодаря скульптору. Каждый, увидевший изваяние Нефертити останавливается, пораженный силой искусства, сквозь тысячелетия пронесшего теплоту и обаяние жизни.

Портрет Нефертити — не застылое и идеализированное изображение царицы, а изображение с чертами реальными, конкретными, индивидуальными; это лицо с узким разрезом глаз, чуть выступающими скулами и легкой, притаившейся в углах губ улыбкой.

Головка Нефертити поражает совершенством форм: обобщение и тончайшая детализация находятся здесь в полном равновесии. Формы легко и незаметно переходят одна в другую, подчеркивая цельность образа и создавая такую мягкую игру света и тени на поверхности лица, что оно кажется дышащим, улыбающимся, живым. Портрет Нефертити раскрывает все возможности скульптуры как трехмерного искусства: рассматривая его с разных сторон, мы видим, как меняется лицо царицы при каждом новом повороте, как каждое новое положение раскрывает новую грань, новую черту в характеристике образа.

Глубокий аналитический подход к изображению человеческой личности характерен для творчества мастеров древнего Рима. Скульптурные портреты их работы отличаются острой индивидуальной и социальной характеристикой, выражают личные особенности характера портретируемого. Показателен в этом отношении портрет императора Вителлия (I век н. э.)*, глядя на который, отчетливо можно представить себе этого человека — его внешний облик, его характер, его склонности. Перед нами портрет императора, который «прославился» тем, что проиграл сражение из-за… затянувшегося обеда!

Большой интерес представляет скульптурный портрет XVIII века. Назовем два имени: известного русского скульптора Федота Ивановича Шубина и французского Жана-Антуана Гудона.

Портреты работы Шубина раскрывают отношение к человеческой личности как к величайшей, непреходящей ценности. Портреты его не льстиво приукрашенные и не иронически разоблачительные; противоречивые качества человека Шубин показывает в естественном их единстве, оттого его портреты так глубоки и многогранны. Вот портрет М. Р. Паниной, внешне обаятельной и изысканной: локоны, розы, кружева… Но лицо Паниной далеко не идеально прекрасно: пристальный надменно-властный взгляд, резко очерченный подбородок. Чуть заметная, горестная улыбка и чуть приподнятые брови придают лицу оттенок задумчивой усталости.

Острота социальной характеристики, чувство эпохи, прозорливое раскрытие индивидуального характера отличают работы Гудона. Каждый его портрет стоит главы из каких-нибудь мемуаров. В портрете генерала Дюмурье Гудон изобразил сильного, волевого, с оттенком жестокости человека. Искривленный недоброй усмешкой рот, презрительно прищуренные глаза, резкая асимметрия лица — все это производит очень двойственное впечатление, впечатление силы и чего-то неуловимо неприятного.

Встревоженность читается в беспокойном взгляде его глаз, смотрящих в сторону. Перед нами человек сильный, но скрытный. Характеристика Дюмурье, данная Гудоном, оказалась пророческой: генерал, вначале герой революционной армии, впоследствии предал революцию и перешел на сторону врага. И хотя скульптор лепил Дюмурье в то время, когда тот после победы при Вальми находился на вершине своей славы, он показал, что в облике генерала есть что-то настораживающее, что-то заставляющее усомниться в его искренности.

Задача раскрытие человеческих переживаний, настроений и эмоция находит свое решение в портрете XIX века, в частности в творчестве Родена. Роден стремился передать не только постоянные, установившиеся черты человеческого характера, но и эмоциональный строй, весь сложный комплекс духовной жизни. Портреты Родена полны внутренней жизни и борьбы, они открывают глубокие, значительные чувства и страсти современников художника, неудовлетворенность, часто неуравновешенность, индивидуалистическую замкнутость.

Характерен портрет художника Альфонса Легро, одного из друзей Родена. У Легро благородное, с крупными и выразительными чертами лицо, высокий лоб, внимательный и умный взгляд. Но немного сведенные брони, небольшие складочки на переносице, припухшие веки придают атому лицу выражение грусти, жизненной усталости и даже некоторой разочарованности. Сложность психологической характеристики портретируемого требовала от Родена новых приемов в трактовке формы. Перечислить эти приемы трудно, для каждого портрета они различны. Но общим является огромное и удивительное разнообразие скульптурной поверхности: одни детали подчеркиваются, на них играют яркие блики света, другие детали, наоборот, погружаются в тень. Беглая игра света и теин создает ощущение напряженной эмоциональной жизни образа.