Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Внимание европейских левых партий привлекали гораздо более важные проблемы частной жизни людей, чем сексуальное либертарианство [т. е. половая свобода]. Чрезвычайно знаменательно, что марксисты претендовали на «объективность», «научность» собственной позиции и ожидали, что наука внесет свой вклад в рационализацию общества, стоит только победить социализму. Марксисты (подобно либералам и проч.) находились под влиянием дарвинизма, теорий индивидуального и расового вырождения и евгеники, согласно которым сексуальность оказывалась центральным элементом стратегий социальной инженерии. Пол, понимаемый как часть дикой природы, нужно было направить по каналу «естественной» прокреативной гетеросексуальности, путем самодисциплины и чувства социальной ответственности в личных отношениях 59. Скорее медицина, а не религиозная догма или устарелые законы, сможет определить, что является «здоровым» или «нездоровым» в половых отношениях. Врожденная модель гомосексуальности, выдвинутая М. Хиршфельдом, нашла поддержку далеко не у всех. Многие — и не только социалисты — были обеспокоены тем, что расширение свободы чревато ростом числа случаев «приобретенных» (под воздействием окружения) перверсий. Даже те левые, что ратовали за толерантность в оценках тайных однополых отношений между взрослыми людьми, понимали, что публичное проявление или культивирование форм такой интимности может привести к нежелательному распространению непрокреативных практик 60.

Как показали Ричард Стайтс (Richard Stites) и Уэнди Гольдман (Wendy Z. Goldman), на сексуальность В.И. Ленин смотрел скорее с позиций рационализма, чем либертарианства 61. Немногочисленные источники, позволяющие прояснить взгляды пролетарского вождя на пол, ничего не говорят об однополых отношениях, хотя некоторые моменты заставляют предположить, что у лидера большевиков всё же была своя точка зрения на движение за гомосексуальную эмансипацию в Западной Европе и ее аргументы. В 1915 году в переписке с французской [по рождению] со-циал-демократкой Инессой (Елизаветой Федоровной) Арманд (1874—1920) В.И. Ленин с прямолинейной ясностью высказал свое понимание «свободы любви» 62. «Свободу от материальных (финансовых) расчетов в деле любви» он считал наиважнейшей для пролетариата и предсказывал, что в будущем любовь освободится от пут религиозных предрассудков, патриархального и социального уклада, закона, полиции и судов. Толчком к этой переписке с И.Ф. Арманд послужили обвинения, прозвучавшие из лагеря противников социализма, что «свобода любви» означает «[свободу] от серьезного в любви <...> от деторождения <...> [и] свободу адюльтера». Перетолковывая эти замечания применительно к политике гомосексуальной эмансипации при социализме, следует сделать закономерный вывод, что разрешения этой специфической проблемы «свободы любви» (как и всей сексуальности) следовало ожидать не раньше послереволюционной перестройки пролетариатом материального порядка 63. Вообще же сокрушение «предрассудков» и «запретов» старого режима было делом второстепенной важности для пролетариата. К их числу, возможно, также относились религиозный и юридический запреты добровольного мужеложства. В ответах на критику справа В.И. Ленин говорил о рациональном характере нового общества, он выступал за «серьезное» в любви, деторождение, был противником адюльтера и промискуитета. Его отвращение к легкомысленным, случайным или мимолетным связям можно уподобить разве что упорству гомосексуальных апологетов, настаивавших на благородстве однополых отношений. Для «гомосексуалистов», не имевших потомства, опасения В.И. Ленина насчет того, что некоторые ревностные приверженцы «свободы любви» станут избегать ответственности отцовства, могли вылиться в определенные проблемы.

В беседе с немецкой коммунисткой Кларой Цеткин (Zetkin, Clara; 1857—1933), состоявшейся в 1920 году и впоследствии часто упоминавшейся в качестве примера неколебимости вождя в сексуальной политике, В.И. Ленин развил эти положения 64. Из его пояснений можно было понять, что политическая критика, акцентированная на вопросах сексуального диссидентства, не может рассчитывать на ощутимую поддержку пролетарского революционного движения. Относительно планов «одной талантливой коммунистки» организовать гамбургских проституток в «особый революционный боевой отряд» со своей собственной газетой и привлечь их к «революционной борьбе» В.И. Ленин выразился скептически: «Проститутки достойны сожаления — эти двойные жертвы буржуазного общества». А вот «промышленные работницы Германии» заслуживали, на его взгляд, гораздо большего внимания агитаторов. «Правда, корень и там был здоровый: социальное сочувствие, возмущение против нравственного лицемерия почтенной буржуазии» 65. Но заниматься подобными проектами, в то время когда пролетариат борется с буржуазией за власть, было бы чревато «разложением и вырождением». Если создание «особого революционного боевого отряда» представлялось В.И. Ленину своего рода развлечением для проституток, то несложно догадаться, что он написал бы по поводу такого отряда для гомосексуальной эмансипации. Вождь был убежден, что марксистские мыслители, прежде всего Фридрих Энгельс (Engels, Friedrich; 1820—1895) и А. Бебель, сказали уже всё, что полагалось знать на сей счет сознательному рабочему, и они не видели особой нужды в подобной кампании. Новые теории сексуальности просто пытались подлакировать выбивавшиеся из сложившихся представлений (точнее — сложившейся над базисом надстройки) явления и, по существу, потакали вкусам буржуазии. Раздраженный фрейдизмом, ставящим сексуальность превыше насущных материальных дел, В.И. Ленин разразился диатрибой против сексуального партикуляризма:

[Упоминание в брошюре гипотез Фрейда придает ей как будто «научный» вид, но всё это кустарная пачкотня. Теория Фрейда сейчас тоже своего рода модная причуда. Я отношусь с недоверием к теориям пола, излагаемым в статьях, отчетах, брошюрах и т. п., — короче, в той специфической литературе, которая пышно расцвела на навозной почве буржуазного общества. Я не доверяю тем, кто постоянно и упорно поглощен вопросами пола, как индийский факир — созерцанием своего пупа.] Мне кажется, что это изобилие теорий пола, которые большей частью являются гипотезами, притом часто произвольными, вытекает из личных потребностей. Именно из стремления оправдать перед буржуазной моралью собственную ненормальную или чрезмерную половую жизнь и выпросить терпимость к себе. Это замаскированное уважение к буржуазной морали мне так же противно, как и любовное копание в вопросах пола. Как бы бунтарски и революционно это занятие ни стремилось проявить себя, оно всё же в конце концов вполне буржуазно. Это особенно излюбленное занятие интеллигентов и близко к ним стоящих слоев. В партии, среди классово-сознательного, борющегося пролетариата для него нет места 66.