Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

Значит, мотор нашей четверки — д’Артаньян. Средство, с помощью которого он надеется — лично для себя! — перевернуть мир, — дружба. Дружба, оказывается, всего лишь способ. А как же быть тогда с бескорыстием — непременным спутником, так принято считать, любой настоящей дружбы?

Пусть поклонники юного гасконца обвиняют меня в пристрастности и недоброжелательности, пусть! Я действую научным методом! Да здравствует Джон Морено! Да здравствует Александр Дюма! Механику взаимоотношений и интересов внутри микрогруппы он осознавал ничуть не хуже основоположника социометрии.

Д’Артаньян движет действие, он побуждает, увлекает, завораживает. Это его ненавидит миледи, им восхищается Бекингэм, это его мечтает перетянуть к себе на службу Ришелье. Мы неусыпно следим за его возвышением до той минуты, когда исполняется наконец его мечта «перевернуть мир»: умирающий от разрыва ядра новоиспеченный маршал Франции тянется к маршальскому жезлу. Конечно, д’Артаньяна следовало убить именно так, на вершине славы, истребив его в открытом бою: с помощью интриги к нему не подступиться.

Но умирать, сжимая в скорчившейся руке маршальский жезл, тянуться, умирая, к пустому, призрачному знаку власти — в этом есть что-то глубоко жалкое.

Суетность и хвастливость физиологически торжествуют в конце столь блистательной жизни…

Хорошо, допустим, д’Артаньян не очень годится, скажете вы мне. Действительно, слишком шкурный у него подход к жизни, к дружбе, к приключению. Зато есть в книге Атос, благородный и какой же жизненный персонаж! Жизнь, подчиненная только высоким принципам! Разве не встречаются нам (правда, очень редко) такие же замечательные герои, разве не благотворно воздействует на окружающих сам факт их присутствия!

Давайте посмотрим, что несет подобное поведение близким людям. Давайте примерим этому насквозь благородному господину костюмы современных методов психологических и социологических исследований.

Сначала — его положение в микрогруппе. Он не лидер, он не принимает решений, с видимым облегчением соглашаясь с мотором — д’Артаньяном. Он и не так называемый оппозиционер, человек, который по привычке никогда ни с чем и ни с кем не соглашается, он не неизбежное лицо в маленьком коллективе, оттеняющее своей поверхностной оппозиционностью правильность всех решений. Зато Атос тот, без кого трудно обойтись, он та самая — в единственном числе! — эталонная группа, на которую беспрерывно оглядываются все остальные не в поисках точных путей принятия жизненно важных решений, нет, в поисках рисунка внешнего самочувствия среди других людей.

Атос — развернутая, строго ритуализированная программа поведения. Мало того, он к тому же эталон так называемого «хорошего человека» в том смысле, в каком понимают «хорошесть» очень многие люди, взрослые и невзрослые и в XVII, и в XIX, и в XX веках. Изысканная внешность, ироничный ум, всегда ровное расположение духа, вспышки душевного величия, редчайшее хладнокровие, разносторонняя образованность. Что еще надо? К тому же честность его безукоризненна. Правда, он игрок, играет всегда несчастливо, но никогда не берет денег у своих друзей, хотя его кошелек для них всегда открыт. «Если он играл на честное слово, то на следующее утро, уже в шесть часов, посылал будить своего кредитора, чтобы вручить ему требуемую сумму».

Благородно, не правда ли? А если бы вы дали кому-нибудь деньги в долг, вам было бы приятно, если бы вас подняли за это с постели в шесть часов утра?

А если у всей компании нет денег и Атос швыряет последние в качестве чаевых, это удобно? А если он отдает кошелек с золотом не своим, а чужим слугам, это справедливо?

Все в восторге.

Всем подсознательно досадно.

Отдать последнее не из любви к ближнему, а чтобы не выглядеть смешным. Разве каждому из нас не присуще это в той или иной мере? Разве мало среди нас бродит подобных Атосов? Мучиться, давая шоферу такси на чай: сколько ни дашь, все мало, а не дать нельзя, нарушишь ритуал, будешь выглядеть в глазах человека, с которым столкнулся раз в жизни и разминулся навсегда, жалким провинциалом. Эффектно оставить последние деньги в ресторане, а потом до стипендии или зарплаты давиться пельменями…

Перечитайте-ка все сцены, связанные с Атосом, только с этой точки зрения. Сквозь все многотомное повествование проходит чванливый лозунг, фраза, сказанная им, когда ему предложили стать лейтенантом мушкетеров, давно ставшая расхожей цитатой: «Слишком много для мушкетера Атоса, слишком мало для графа де Ла Фер».

Беда в том, что Атос ни то и ни другое. Он выпал из своей основной социальной роли и не совсем по правилам играет новую. Если бы не осмотрительность д’Артаньяна, на первых же страницах повествования нашим доблестным мушкетерам не сносить головы: Атос не удосуживается склоняться под ядрами. В шляпе с плюмажами разгуливает он там, где любой здравомыслящий человек — во все века! — проползет на брюхе.

Есть такое несколько наивное в своей прямолинейности, тем не менее очень точное по смыслу своему выражение: «А пошел бы ты с ним в разведку?» Так вот, доложу я вам, с мушкетером Атосом лично я в разведку бы не пошла: нас бы ухлопали немедленно. Ухлопали бы из-за его копеечной бравады. Он принадлежит к числу тех так называемых благородных, кому наплевать не только на собственную жизнь, но и на жизнь своих друзей. Из каждого его поступка выпирает одно — боязнь показаться трусом, то есть тоже своего рода страх и неуверенность в себе. Он человек глубоко несвободный и своей несвободой связывающий свободу других людей.

(Поведение своих ближайших друзей, с кем мы пошли бы в разведку, и любимых литературных героев, с кем мы могли бы пойти, живи они на самом деле, стоит додумывать до конца: стоит знать, с кем имеешь дело — в жизни и в воображении.)

Нет, Атос малопривлекателен в роли мушкетера.

Граф де Ла Фер еще менее симпатичная личность: человек, способный поднять руку на женщину! Допустим, его честь была возмущена открытием королевской лилии на ее атласном невинном плече. Но вешать ее за это! Если этот факт его уязвил, пусть вешается сам, зачем же другими распоряжаться! Откуда ему было известно, что наказание справедливо: миледи в те годы была совсем девочкой. Талантливая, честолюбивая натура, миледи имела все основания озлобиться после того, как ее случайно «недоказнил» благородный любящий муж. А вначале он и впрямь вел себя благородно! Женившись на бедной девушке, пренебрег сословной честью. Отдадим должное его незаурядной для XVII века гражданской смелости. Но простить заклейменную воровку! Нет, слишком много для графа де Ла Фер!

Я рассматриваю картинку в книжке: миледи болтается на дереве с нелепо вывернутыми руками. Мне грустно. Прощайте, мушкетер Атос, граф де Ла Фер. Я прощаюсь с вами, возможно, и потому, что я из второй половины XX века, слишком щедро он полит кровью, наш век, а уж казнить женщину без суда и следствия — это отвратительно!