ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

Сосѣдніе народы завидуютъ общественному строю этого счастливаго острова; между нимъ и многочисленными сосѣдями установились дружественныя отношенія, тѣмъ болѣе, что послѣдніе часто выбираютъ среди островитянъ своихъ должностныхъ лицъ. Утопійцы никогда не заключаютъ трактатовъ, такъ какъ они держатся того мнѣнія, что другіе народы часто заключаютъ трактаты для того, чтобы произвольно нарушать ихъ и заключать новые. Войну они считаютъ занятіемъ звѣрскимъ, варварскимъ, которому человѣкъ предается чаще, чѣмъ всѣ другіе виды животныхъ. Съ ихъ точки зрѣнія нѣтъ ничего позорнѣе славы, пріобрѣтенной на полѣ сраженія. Не смотря на это, мужчины и женщины съ усердіемъ занимаются военными упражненіями, и женщины сопровождаютъ своихъ мужей въ военныхъ походахъ. Они содержатъ наемное войско, набираемое изъ варварскаго и жестокаго племени Заполетовъ, которому платятъ хорошее жалованье. Въ военное время они прибѣгаютъ ко многимъ пріемамъ, считаемымъ у другихъ народовъ постыдными, а у нихъ позволительными. Такъ они обращаются къ населенію воюющей съ ними страны съ воззваніями, въ которыхъ убѣждаютъ его измѣнить родинѣ, и назначаютъ вознагражденіе за головы государя и именитыхъ людей. Они желаютъ такимъ образокъ спасти жизнь тысячъ невинныхъ гибелью нѣсколькихъ виновныхъ. Ихъ вооруженіе, ихъ дисциплина, ихъ тактика достойны удивленія. Противъ славныхъ непріятельскихъ войскъ они выступаютъ обыкновенно большимъ треугольникомъ, который постоянно пополняется новыми солдатами. По окончаніи войны утопійцы требуютъ отъ побѣжденныхъ денежной контрибуціи, равно какъ и недвижимаго имѣнія; это послѣднее приноситъ имъ въ настоящее время больше 700,000 дукатовъ.

Еще нѣсколько замѣчаній относительно религій, встрѣчающихся въ этой странѣ; онѣ разнообразятся не только изъ провинціи въ провинцію, но и изъ города въ городъ. Утопійцы поклоняются солнцу, лунѣ, излюбленнымъ звѣздамъ и знаменитымъ людямъ; но большинство населенія вѣруетъ въ Бога-всемогущаго, единаго, вѣчнаго, безконечнаго, невѣдомаго, необъяснимаго, стоящаго выше человѣческаго уразумѣвая, создателя и защитника всѣхъ, котораго они называютъ Отцомъ. Когда мы имъ говорили о Христѣ, то многіе изъ нихъ почувствовали къ Нему влеченіе и согласились креститься; особенно, кажется, расположилъ ихъ къ принятію нашей религіи разсказъ объ общинной жизни первыхъ временъ.

Религіозная свобода была установлена въ странѣ еще въ царствованіе Утопуса. Но какъ ни велика тамъ свобода религіи и мысли, однако человѣкъ, не признающій безсмертія души и существованія Провидѣнія, лишается въ наказаніе за это званія гражданина. Подобному гражданину не довѣряютъ никакого общественнаго дѣла, такъ какъ для него существуетъ одна узда—уголовные законы, и одна надежда—матерія и прахъ; его презираютъ, потому что въ немъ не видятъ человѣка.

Не будучи суевѣрными, утопійцы признаютъ чудеса. Между ними встрѣчаются также люди, презирающіе науку и отвергающіе наслажденія: они имѣютъ въ виду одно лишь царствіе небесное, котораго надѣются достигнуть посредствомъ добрыхъ дѣлъ и трудовой жизни. Одни изъ подобнаго рода людей живутъ въ безбрачіи и питаются исключительно растительною пищей, другіе предпочитаютъ семейную жизнь и питаются мясомъ. Утопійцы считаютъ послѣднихъ болѣе глубокомысленными, а первыхъ болѣе благочестивыми. Затѣмъ, какъ мужчины, такъ и женщины одинаково могутъ принять священническій санъ; и тѣ, и другія избираются путемъ тайнаго голосованія. Храмовъ у нихъ немного, но они очень величественны; яркій свѣтъ дня, проникая туда, смягчается, и въ нихъ всегда царитъ полумракъ. Культъ заключаетъ въ себѣ особенности, свой-ственныя всѣмъ религіямъ. Каждый совершаетъ въ своемъ домѣ особыя таинства. Обыкновенно утопійцы приступаютъ къ исполненію своихъ общественныхъ обязанностей только послѣ того, какъ исповѣдуются дома въ проступкахъ и получатъ прощеніе, дѣти колѣнопреклоненно у своихъ родителей, а жены у мужей. Богослуженіе, не допускающее никакихъ жертвоприношеній, заключается въ пѣснопѣніи и въ молитвахъ, совершаемыхъ сообща; при этомъ всѣ дѣйствія и слова предустановлены съ такой точностью, что каждый можетъ самъ совершать все.

Я пытался, продолжаетъ Рафаэль, представить вамъ описаніе устройства этого свободнаго государства, которое считаю не только самымъ лучшимъ, но и единственнымъ, могущимъ по справедливости называться свободнымъ. Во всѣхъ другихъ странахъ люди заботятся только о своихъ собственныхъ выгодахъ; тамъ же, гдѣ никто не имѣетъ личной собственности и гдѣ никто ни въ чемъ не нуждается, всѣ серьезно заботятся объ общественной пользѣ, совпадающей съ частными интересами. Богатые тамъ не стараются постоянно уменьшить заработокъ бѣдняка, пользуясь своимъ общественнымъ положеніемъ, или прибѣгая къ различнымъ мошенническимъ изворотамъ, или еще придумывая спеціальные законы для этой цѣли; утопійское государство обезпечиваетъ существованіе какъ немощныхъ, такъ и тѣхъ, которые въ состояніи работать. Жадности и надменности тамъ нѣтъ мѣста. Я желалъ бы, чтобы всѣ страны получили устройство, подобное только что описанному мною. Во всякомъ случаѣ, я радъ, что утопійцы ввели его у себя, такъ какъ ему они обязаны своимъ цвѣтущимъ положеніемъ, тѣснымъ единеніемъ гражданъ внутри и постоянной безопасностью извнѣ.

Когда Рафаэль окончилъ свой разсказъ, Моръ прибавилъ къ нему, въ видѣ заключенія, приблизительно слѣдующее: «Многія учрежденія утопійцевъ кажутся мнѣ нелѣпыми, но что особенно противорѣчитъ моимъ воззрѣніямъ, такъ это основаніе, на которомъ покоится государство: я говорю объ общности имущества и всей жизни вообще. Я однако не сдѣлалъ никакихъ возраженій, потому что Рафаэль былъ утомленъ своимъ разсказомъ; я его повелъ ужинать, отложивъ болѣе серьезный разговоръ объ этомъ вопросѣ до другого раза. И въ самомъ дѣлѣ, хотя я и не могу согласиться со всѣмъ тѣмъ, что намъ разсказалъ, этотъ многоопытный человѣкъ, однако долженъ признать, что многое у утопійцевъ заслуживало бы, по моему мнѣнію, подражанія со стороны нашихъ государствъ. Но я больше желаю этого, чѣмъ вѣрю въ возможность достиженія».

Таковы послѣднія слова знаменитаго сочиненія Томаса Мора, содержаніе котораго мы изложили вкратцѣ. Написанный на латинскомъ языкѣ и блестящимъ слогомъ, діалогъ этотъ пріобрѣлъ въ продолженіе почти 400 лѣтъ, благодаря своему искусному изложенію, массу поклонниковъ. Онъ переведенъ на разные языки, и со времени его появленія возникъ непрерывный рядъ политическихъ романовъ или утопій. Разсматривая это сочиненіе критически, мы должны указать на двѣ его совершенно различныя стороны. Прежде всего въ немъ заключается критика англійскаго государственнаго строя и политики современныхъ государей. Съ этой точки зрѣнія оно имѣло гораздо большее значеніе, чѣмъ обыкновенно думаютъ, и вліяніе Утопіи на политику англійскаго кабинета и на англійское право оцѣнено не вполнѣ достаточно. Въ статутахъ Генриха VIII мы находимъ многія постановленія, напоминающія Утопію, такъ что можно предположить, что между законодательствомъ той эпохи и идеями Мора существуетъ тѣсная связь. Въ нихъ впервые находимъ мысль о сберегательныхъ кассахъ для рабочихъ, о регламентаціи заработной платы и цѣнъ на съѣстные припасы, доброжелательное отношеніе къ физическому труду и къ корпораціямъ, и т. д.; словомъ, все то, что предвосхищаетъ такъ называемый впослѣдствіи просвѣщенный деспотизмъ. Съ другой стороны Утопія имѣетъ и общее значеніе, такъ какъ высказанныя въ ней положенія, подсказанныя недоброжелательнымъ чувствомъ къ богатымъ, сдѣлались обычнымъ оружіемъ въ рукахъ соціалистовъ и коммунистовъ послѣдующихъ вѣковъ. Но такъ какъ почти всѣ эти коммунистическіе принципы встрѣчаются снова въ послѣдующихъ утопіяхъ, то мы считаемъ излишнимъ входить здѣсь въ оцѣнку ихъ. И такъ Моръ доставилъ разнаго рода обвинительные аргументы противъ имущихъ классовъ, и если, бы не было очевидно, что его Утопія составляетъ продуктъ чистаго воображенія, то нельзя было бы оправдать игнорированіе въ ней экономическихъ законовъ. Если въ прежнія времена огромная масса людей была осуждена влачить жалкое существованіе, то въ этомъ были виноваты не одни только политическія учрежденія и богатство, но также и общія условія производства, недостаточность капитала, и т. д., и т. д. Но провозглашеніе равенства людей не становилось вслѣдствіе того дѣломъ менѣе грандіознымъ. Авторъ Утопіи не признавалъ никакихъ различій въ общественномъ положеніи: не должно быть ни богатаго, высокопоставленнаго дворянства, ни господствующаго, испорченнаго духовенства, а должны существовать одни только трудящіеся, независимые граждане: одно только третье сословіе! Онъ не признавалъ никакой земельной собственности, никакой единой господствующей церкви. Произведеніе Мора слѣдуетъ разсматривать въ связи съ тѣмъ временемъ, когда соціальная организація покоилась на упомянутыхъ