ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

Что касается другихъ учрежденій этой счастливой страны, разныхъ ограниченій, существующихъ также и въ ней и довольно суровыхъ относительно свободы печати, регламентаціи права печатанія (аналогичной современнымъ законамъ о контрафакціи), религіи и права, недопущенія защитниковъ къ предварительному слѣдствію, вопросовъ, касающихся совершенія бракосочетаній, полной свободы въ этой области и вытекающихъ отсюда рѣдкихъ случаевъ развода, и т. д.—то все это описано авторомъ съ большими подробностями, на которыхъ мы, однако, не можемъ останавливаться. Отмѣтимъ лишь, что авторъ серьезнѣйшимъ образомъ занимается вопросомъ о финансахъ страны и представляетъ подробную роспись государственныхъ доходовъ. Земельный налогъ устанавливается въ размѣрѣ 1/ 7дохода) исчисляемаго на 30-лѣт-ній періодъ, а коммунальные доходы взимаются съ дыма; второстепенные доходы заключаются, между прочимъ, въ налогѣ въ 1% на наслѣдства отъ дальнихъ родственниковъ. Если считать 90 милліоновъ акровъ и доходъ съ нихъ по 96 единицъ съ каждаго акра, то мы получимъ 8.640 милліоновъ, седьмая часть этой суммы составляетъ постоянный доходъ государства. Въ заключеніе еще одно замѣчаніе. Какъ театръ, осмѣивая, исправляетъ нравы (castigat ridendo mores), точно такъ же и въ основѣ всѣхъ этихъ фантастическихъ разсказовъ объ обществѣ лежатъ глубокія идеи, воспроизведеніе которыхъ, впрочемъ, представляется, какъ аллегорія, то же, какъ бываетъ на игральныхъ картахъ. Эти идеи выражены въ слѣдующей баснѣ: «Частная собственность была всегда баловнемъ природы и любимой ея дочерью. Когда она выросла, ей захотѣлось жить свободно и независимо. Но ей пришлось вынести много непріятностей, такъ-какъ она была беззащитна, поэтому она рѣшилась вступить въ бракъ съ самымъ могущественнымъ изъ всѣхъ принцевъ, имя котораго общая польза. Бракъ этотъ оказался счастливымъ; молодая супруга платила за любовь той же монетой и безъ особыхъ страданій подарила своему супругу двухъ прекрасныхъ дочерей. Одна получила па свою долю весь продуктъ труда, а другой она уступила всѣ недвижимыя богатства: онѣ получили имена: Недвижимое имущество и Движимое имущество. Онѣ вступили между собою въ союзъ, и, чтобы избѣгнуть всякихъ раздоровъ, избрали въ качествѣ третейскаго судьи очень остроумную даму, мадамъ Конкуренцію. Обѣ сестры вышли замужъ; старшая вступила въ бракъ съ Геніемъ и родила Промышленность, младшая вышла замужъ за молодого человѣка и родила на свѣтъ Избытокъ. Но у обѣихъ часто повторялись неблагополучные роды, пока къ нимъ наконецъ не была послана повивальная бабка—Справедливость. Эта послѣдняя отправила ихъ въ хорошо защищенное, уединенное мѣсто, гдѣ жили также Миръ и его сынъ Благополучіе. Послѣднее родилось только въ тотъ день, когда его кормилица, Свобода, все приготовила къ его появленію».

Произведенія, содержаніе которыхъ мы изложили выше, оказали, въ общемъ, не особенно замѣтное вліяніе. Обществу нужно было болѣе сильное потрясеніе. По крайней мѣрѣ люди думали, что настало время для преобразованія общества. Если мы обратимся назадъ къ Морелли, то найдемъ, что его сочиненіе подкапываетъ общество и устанавливаетъ принципы. Оно служитъ связующимъ звеномъ между «Утопіей» Томаса Мора и « Икаріей »—Кабэ и другими подобными произведеніями нашего столѣтія; Луи Бланъ черпаетъ изъ него свои идеи братства, и его же напоминаетъ трактатъ Прудона о собственности. Мабли, издавая въ свѣтъ въ 1768 году свои «Сомнѣнія относительно естественнаго и необходимаго строя обществъ », опирается на Морелли, и то, что послѣдній говорилъ относительно воспитанія, появляется вновь чрезъ 7 лѣтъ въ «Эмилѣ» Руссо. Эти идеи продолжали развиваться больше и больше, и устои, на которыхъ до сихъ поръ держалось общество, стали все больше и больше пошатываться. Руссо превозноситъ равенство и проповѣдуетъ дикое состояніе. Лингэ (« Теорія гражданскихъ законовъ », 1767 г.) повторяетъ парадоксальныя мысли Руссо относительно цивилизованныхъ обществъ, Неккеръ въ своемъ знаменитомъ трактатѣ о хлѣбной торговлѣ протестуетъ противъ свободной торговли и скупки. Какъ въ свое время открытіе Америки и описанія учрежденій Перу и другихъ государствъ дали толчокъ къ возникновенію первыхъ утопій и коммунистическихъ теорій, такъ теперь стали искать совершенства у Отаитянъ и Гуроновъ. Открытія Кука и Бугэнвилля въ южныхъ моряхъ привели Дидро и другихъ писателей къ самымъ преувеличеннымъ представленіямъ о свободной любви и о соединеніи половъ. Бракъ, стыдлиливость... смѣшные предразсудки! Мы не имѣемъ возможности изложить здѣсь все это. Равнымъ образомъ мы не можемъ, какъ это ни интересно, показать, какъ всѣ эти теоріи, въ соединеніи съ матеріализмомъ Гольбаха и Ла-Меттри, нашли себѣ выраженія въ одномъ произведеніи, преувеличенія котораго не имѣютъ ничего себѣ равнаго въ литературѣ, а именно въ « Философскихъ изслѣдованіяхъ относительно права собственности и воровства », 1770 г. (Recherches philosophiques sur le droit de propriété et sur le vol), написанныхъ Бриссо де-Вервиллемъ. Мы ограничимся здѣсь напоминаніемъ исключительно одного мало извѣстнаго факта, относящагося спеціально къ нашему предмету.

Сочиненіе Морелли не только оказало большее или меньшее вліяніе на упомянутыхъ авторовъ и его мнѣнія не только просачивались капля за каплей. Мы можемъ самымъ точнымъ образомъ показать, что « Кодексъ природы » имѣлъ непосредственное вліяніе на самыя крайнія рѣшенія Французской Революціи 49). Въ то самое время, когда появилось « Государство Фелиційцевъ», Бабефъ мечталъ объ осуществленіи идей Морелли. Между заключенными въ тюрьму якобинцами былъ нѣкто Бодсонъ, который сильно увлекался чтеніемъ « Кодекса природы » и цѣликомъ воспринялъ изложенныя тамъ идеи. Онъ убѣдилъ въ правильности этихъ взглядовъ Бабефа и еще нѣсколько другихъ членовъ партіи, окрестившихъ себя именемъ патріотовъ. Освобожденные по закону объ амнистіи 3-го брюмера IV года Республики, они основали клубъ равныхъ. Вліятельнѣйшими членами были Буонаротти, Антонелли, Сильвіанъ Марешаль, но душой всѣхъ былъ Бабефъ, прозванный Каемъ Гракхомъ. Въ своемъ журналѣ « Le Tribun du Peuple » (Народный трибунъ) онъ въ очень плохой литературной формѣ защищалъ принципы Морелли, крайне преувеличивая ихъ, и это служитъ яснымъ доказательствомъ того огромнаго вліянія, какое могли имѣть подобныя фантастическія произведенія. Подобно тому какъ существовала связь между Моромъ и анабаптистами, такъ (даже еще болѣе явно) были связаны между собою клубъ равныхъ и Морелли. Онъ былъ столь же радикаленъ, хотя и менѣе оригиналенъ, и пользовался меньшимъ успѣхомъ. Платонъ и Евангеліе, Гракхъ и Христосъ, древнія идеи и неистовыя рѣчи въ политическихъ клубахъ, все это смѣшивается и выливается въ зажигательныхъ статьяхъ; на основаніи химеръ всѣхъ временъ, изъ которыхъ дѣлались постоянныя позаимствова-нія, создается новая химера, столь же однако старая, какъ, и самый міръ. Подготовляется новый планъ для осуществленія утопіи, въ такой же степени похожей на прежнія, въ какой она сама отражается въ послѣдующихъ. Какъ и всегда, частная собственность упраздняется, и государство должно кормить всѣхъ гражданъ. Управляютъ всѣ, т. е. никто, и каждый гражданинъ въ отдѣльности является рабомъ этого правительства. Кромѣ того начинаетъ, какъ и всегда, обнаруживаться опасеніе, что можетъ случиться, что не всѣ будутъ счастливы въ этомъ государствѣ, не всѣ будутъ удовлетворены, и тогда выступаетъ наружу обычная непослѣдовательность, принимаются самыя насильственныя мѣры противъ тѣхъ, кто отказался бы вступить въ коммунистическое общество, которое одно только можетъ сдѣлать ихъ счастливыми.