И Фарман - Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

Особая роль в теоретико-лингвистической модели Ю. Хабермаса отводится художественному тексту, который также анализируется не с точки зрения его структуры и семиотики, а как литературно-лингвистическая форма общения, в которой проявляются художественные способы осмысления действительности с присущими им образным мышлением, способностью творческого воображения, фантазии и т. д. Эта форма общения рассматривается как активно влияющая на мировоззренческие представления человека, на его усилия адекватно осознать действительность, реальную ситуацию, выработать ответственную и сознательную — в общем, рациональную позицию по отношению к окружающему миру.

Можно сказать, что у Ю. Хабермаса мы имеем дело с «мировоззренческой» трактовкой текстов и языка, которая характерна для многих современных философов, языковедов, литературоведов и др. При всей специфике этих концепций их объединяет подход, при котором имеется в виду именно миропонимание через язык, речь, текст 104.

В трактовке Ю. Хабермасом фактов языковой действительности нельзя не отметить влияния позиции М.Хайдеггера, которая в свое время была воспринята как новое слово в решении проблем интерпретации и понимания. Мы видели, что Ю. Хабермас не только доказывал свои теоремы кризисов в разных областях позднекапиталистического общества, но и давал обзор возможных дальнейших кризисных тенденций, а также предлагал альтернативные модели, исходя из того, что многие проблемы могут быть решены в рамках теории коммуникативного действия. Свойственная концепциям Ю. Хабермаса проективность сближает его с хайдег-геровской интерпретацией понимания как проективного отношения: согласно М.Хайдеггеру, понимать — значит видеть и некоторую возможность, проектировать себя, когда под проектом понимается не данность, а заданность, определенная смысловая направленность.

Если это положение оценить с точки зрения развития традиций герменевтики, то следует отметить, что в них наглядно проявился переход от феноменологии сознания Э.Гуссерля к феноменологии бытия М.Хай-деггера, от всеобщих структур сознания самих по себе к связи сознания с миром, через которую говорит сам мир 105. Этот переход отметил Х.-Г.Гадамер, который увцдел новизну хайдеггеровской позиции и ее отличие от традиционной герменевтики, во-первых, в радикальных онтологических размышлениях философа по поводу одной из фундаментальных структур человеческой жизни, на которую опирается всякое понимание, — это «свободное отдаление от себя самого»; во-вторых, в намерении прояснить эту структуру «трансцендентальной аналитикой существования»; М.Хайдеггер, по словам Х.-Г.Гадамера, «открыл проективный характер всякого понимания и мыслил само понимание как движение трансцендирования, возвышения над сущим» 106.

В герменевтической интерпретации текста Ю. Хабермаса привлекала возможность многообразия истолкования, усмотрения разных связей, а также роль субъекта истолкования (в соответствии с основным положением, что текст обретает конкретность и завершенность лишь в истолковании). Иначе говоря, в рассмотрении коммуникации через текст его интересовали прежде всего возможности истолкователя, его уменье разобраться в тексте, сделать из этого разбора собственные, а по возможности и практически направленные выводы. Но все это в рамках общих герменевтических требований, гласящих, что всякий текст следует понимать под таким углом зрения, который ему соответствует, исходя из той конкретной ситуации, в которой было сделано высказывание, и т. д.

Проективная концепция Ю. Хабермаса ориентирована также на герменевтическое истолкование опыта и познания, однако и этот аспект имеет свои особенности. Подход Хабермаса можно соотнести с характеристикой, которую дает историческому сознанию Х.-Г.Гадамер: «…это не планирующее проектирование, не экстраполяция волевых и целевых полаганий, не упорядочивание вещей в соответствии с желаниями и предрассудками или внушениями власть имущих; оно остается снятием мерки с вещи, mensuratio ad rem, и эта вещь — не faktum brutum, не что-то наличное, просто констатируемое или измеряемое; она в конечном итоге сама принадлежит к человеческому способу бытия» 107. Такое понимание исторического бытия дополняется хайдеггеровским, когда соизмерение всего познающего с познаваемым основывается не на том, что они принадлежат к одному способу бытия, а на особенности способа бытия, который является для них общим. Последний же состоит в том, что ни познающий, ни познаваемое не являются «онтическими», «наличными», а являются историческими, то есть имеют способ бытия историчности 108.

Этот аспект важен для Ю. Хабермаса, который в своих проектах опирается на присущую историко-герменевтическому сознанию фундированность структуры исторического понимания. Он разделяет точку зрения, согласно которой человеческое существование по своей структуре — «заброшенный проект» 109и нуждается в разработке. Рассмотренное выше обращение Ю.Хабер-маса к обыденному сознанию и знанию, естественной коммуникации, языку и др. преследует цель выявить особенности исторического развития и познания, но — и в этом их специфика — лишь в том плане, в каком они выступают в качестве действенно-исторического сознания. Поскольку Ю. Хабермаса интересует не история, а теория социальной эволюции.

И наконец, еще об одном интеллектуальном источнике теоретико-лингвистической модели Ю. Хабермаса, который отмечен многими исследователями, — это философия языка Л.Витгенштейна. Как известно, его многое сближает с герменевтической традицией мышления, о чем свидетельствует, в частности, эволюция его воззрений, проявившаяся в переходе от формально-логических процедур рассмотрения языка к анализу обыденного языка, к исследованию смысловых значений высказываний в контексте их актуального употребления. Модель Ю. Хабермаса с философской интерпретацией языка Л.Витгенштейна сближает их общая антисциентистская направленность, а также точка зрения на язык как на социальный, интерсубъективный феномен, основная функция которого состоит в осуществлении понимания. Ю. Хабермаса привлекает исторический подход к языку в концепциях позднего Л.Витгенштейна, а также возможность интерпретации «языковых игр» и «форм жизни» как предпосылочных структур сознания и понимания людей, что важно для его концепции коммуникативной практики. Разрабатываемая Ю. Хабермасом проблема многообразия знания, его разного рода сходств и различий, размышления философа о принципах типологии знания позволяют проводить аналогию с витгенштейновской идеей «семейных сходств», применимость которой к пониманию процесса образования понятий до сих пор интенсивно обсуждается. Можно отметить и другие влияния. Однако в данном контексте мы этим ограничимся и отсылаем интересующихся к ставшей теперь доступной благодаря переводам литературе 110.