И Фарман - Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

Мы в данном случае имеем основание отвлечься от этого аспекта и сосредоточиться на другом, — апеллирующем к осуществляющему взаимодействие «Я». Ю.Ха-бермаса, в работах которого постоянно проявляется интерес к осмыслению природы самосознания, индивидуальности, рефлексии, привлекает мидовский взгляд изнутри на превращение человека как физиологического организма в рефлексивное социальное Я. Он комментирует мидовское рассмотрение Я как двухуровневой системы, состоящей из автономного компонента (отдельного индивида) и из присущей ему совокупной установки других (по отношению к себе), и определяет ее как попытку установить диалектическую связь между этими двумя уровнями, в которой важно не только то, что первый уровень (отдельный индивид) зависит от второго, — это понятно, но и выявление факторов воздействия индивида, включенного в социальный процесс, на развитие самого этого процесса (второй уровень).

Для Ю. Хабермаса (и для наших целей) важна именно эта сторона, конкретнее — мидовская мысль о том, что индивид в условиях взаимодействия может вести себя отклоняющимся от экспектации (ожидания) способом и тем самым внести в структуру взаимодействия такие варианты, которые в своей совокупности могут изменить содержание самого социального процесса. Эту связь Мид обозначает через понятия «I» (роль непосредственно участвующего во взаимодействии индивида) и «Me», понимаемое как социализированный индивид, как совокупность «обобщенных других» («обобщенного другого» — «verallgemeinerten Anderen»). Исследование «принятия роли другого» считается открытием Дж. Мида, и Ю. Хабермас также высоко оценивает его значение для теории коммуникативного действия, особенно в случаях более сложных взаимоотношений, когда в интеракции участвуют несколько действующих лиц (акторов) и требуется учет мнения группы или групп, сообществ и т. д. относительно общего объекта взаимодействия, иначе говоря, принятие роли «обобщенного другого».

Связь между «I» и «Me» Ю. Хабермас характеризует как важную для понимания индивидом себя как автономного и — одновременно — социализированного индивида с присущей ему совокупной установкой других (как некой интернализованной структуры групповой деятельности). Эта связь складывается в условиях социального мира: на пути осознания социальных ролей постепенно образовалась интегрированная «сверх-Я-структура» («bber-Ich-Struktur»), которая дала возможность ориентировать действия на нормативно значимые требования. Одновременно со «сверх-Я» — «Me» образовалось и «Я», способное реагировать на себя (стать объектом для себя самого) и развиваться через принятие отношений другого. В то время, как мы это принимаем, и образуется «Me», на которое мы реагируем как на Я (II, S. 66 ff.). На этом утверждении, в числе других, основано известное положение Дж. Мида о единстве Я и социального процесса.

Сказанное не означает, что общество с его установившимися структурами ролей полностью детерминирует индивидуальное поведение. Эти структуры как определяемые динамикой социального процесса не неподвижны и неизменны; побудительные мотивы человеческих действий расшатывают, трансформируют их, опосредствуют действие всеобщих социальных законов. Мидовская теория развивает идеи субъективизации социального, которая ярко проявляется в интеракции, в активном, сознательном и целеустремленном поведении индивида и его действии в процессе коммуникативной практики. Ю.Ха-бермас показывает, что Мид объясняет активность Я несколькими факторами, главным из которых оказывается связанный с понятием «I». «I» рассматривается как инстанция, которая отделена от репрезентации общественных норм в себе и сама становится «выше институциали-зированного индивида» (II, S. 66). С ней связана эмоциональная сфера, спонтанность идей (фантазий), желаний, чувств, настроений как потенциал реакций, который отбрасывает закрепленные в сверх-Я ориентации и, напротив, вместо внешнего мира образует сферу субъективного (II, S. 66–67). Важен также ситуационный подход. У Дж.

Мида он развивается в русле прагматической традиции его учителей и раскрывает инструментальную природу мышления (как орудия приспособления субъекта к реальности). При таком подходе реальность предстает как серия ситуаций, в которой действует субъект и осуществляются межсубъектные взаимодействия. Суть в данном случае состоит в том, что, как писал Дж. Мид, «Я» всегда несколько отличается от того, что требует ситуация (II, S. 67). И оно реагирует как генерализирующая способность, находя креативное решение ситуации. Мы не знаем точно, каким образом проявляется наша творческая способность и энергия, но в определенном смысле, насколько мы можем это осознать, она представляет собой нечто захватывающее нашу сущность, которая выливается в создание Нового. Об этом, отмечает Ю. Хабермас, охотно писал и У.Джеймс, считавший, что творческая способность человека проявляется не только в литературе, кино и искусстве, но составляет важнейшую ценность, посредством которой человек реализует самого себя.

Эмерджентность связана также с проявлением некоторых психологических предпосылок и особенностей протекания самого социального действия. Имеются в виду такие характерные компоненты, как побуждающие к действию импульсы; перцепция как момент формирования в сознании представления об объекте (субъекте) и моделях будущего действия; процесс манипуляции, т. е. процесс непосредственного взаимодействия действующих лиц; и наконец, консуммация — процесс использования результатов взаимодействия, его «потребление», а также его оценка (оценивание). Процессы перцепции и манипуляции особенно значимы для коммуникативного действия, как позволяющие рассматривать объект с разных точек зрения, в разных системах координат, и таким образом по-новому взглянуть на предмет акта взаимодействия. Важнейшей особенностью коммуникативного действия оказывается то, что оно развивается за счет формирования и проявления зарождающихся в процессе взаимодействия и обмена мнениями все новых и новых субъективных значений, смыслов, представлений и перспектив.

Это вполне соотносится с мидовским пониманием социальности, как способности «быть несколькими вещами сразу», как объективного существования многочисленных перспектив, в которых индивид участвует одновременно. Дж. Мид подчеркивал эмерджентный характер настоящего, понимаемого как «locus реальности» (если прибегнуть к выражению М.Натансона, его последователя, на работы которого ссылается Ю. Хабермас) 118. Используя известный ситуационно-вероятностный социологический подход, он связывал возникновение новых значений с переживанием в его непосредственной «живой временности» (выражение А.Шюца). Онтологическим условием этого переживания является социальность, которая как бы одновременно участвует в нескольких перспективах. То, что Мид вводит в понятие акта (взаимодействия) понятие перспективы и связывает это понятие с пониманием реальности как многообразия возможных «перспектив», особенно импонирует Ю.Ха-бермасу, постоянно обращавшемуся к этой проблеме при решении вопроса о социальных целях. Особое внимание он обращает на явление эмерджентности, возникающее в результате присутствия объекта в двух или даже нескольких различных системах или контекстах (перспективах), причем так, что присутствие в последней системе меняет характер его присутствия в предыдущей, к которой он продолжает принадлежать. Как важнейший отмечается также момент эмерджентности, возникающий во время перехода в новую перспективу.