И Фарман - Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

В условиях подлинной демократии юридически ин-ституциализированные, зафиксированные в письменном виде процессы образования общей воли должны иметь обратную связь, оставаться открытыми для спонтанного, но аргументированного процесса формирования мнений. Именно для воплощения в жизнь этих принципов и нужна сеть свободных ассоциаций, посредством которых будут осуществляться попытки общественных коммуникаций встраиваться в политическую культуру, а фундаментальные демократические убеждения проникать в умы и сердца всех людей, становясь их повседневной привычкой.

Как само собою разумеющееся предполагается, что деятельность ассоциаций будет строиться по образцам цивилизованного общения, терпимости к другому, как имеющему право оставаться другим, на основе тех принципов интерсубъективной коммуникации, которые выделял философ при рассмотрении социологических концепций и о которых у нас шла речь выше.

Ю. Хабермас не развивает проективную картину дальше, сознавая, что такое видение может приобрести нереальное содержание, — свидетельство того, что философ не ставил своей целью рисовать некие утопические картины. Напротив, он сосредоточил внимание на более доступных задачах, в частности связанных с теоретической проработкой некоторых понятий, касающихся понимания демократии, нравственности, культуры. Но, разумеется, и в них содержатся гипотетические моменты. Так, например, он отмечает, что демократия традиционно характеризуется через принципы большинства, однако большинство и истина необязательно совпадают. Какова в этом случае роль меньшинства? Ведь под ним можно понимать и ту просвещенную общественность, к которой апеллируют социально-культурные проекты Ю. Хабермаса. Называть большинством продуктивно коммуницирующую общественность еще, по-видимому, рано. Ю. Хабермас не склонен умалять ее роль и считает, что смысл позиции меньшинства, даже в случае вынужденного согласия с большинством, состоит в том, что это условное согласие, которое предполагает решение в обстановке публичности и дискурсивного процесса формирования мнений и поэтому остается открытым для пересмотра в свете лучших оснований. Меньшинство не должно отказываться и от него не должны требовать отречения от своих, может быть, лучших убеждений; оно должно подождать, пока в свободной публичной конкуренции мнений сможет убедить большинство в своей правоте. Ю. Хабермас справедливо полагает, что это напоминает старый либерализм, но без такой дискурсивной процедуры не мыслит никакого демократического волеизъявления.

Сказанное в отношении меньшинства не означает, что оно обречено на пассивное ожидание. Предполагается, что оно состоит из интеллигенции, роль которой в современном обществе весьма активна и конструктивна не только в специальных областях. На смену интеллектуалам типа Адорно и Сартра приходят интеллигенты широкого профиля, не чуждающиеся политики, которые сегодня особенно необходимы, чтобы расширить спектр дискутируемых тем и доводов, чтобы держать открытой политическую коммуникацию. Разумеется, не каждый интеллектуал становится политиком, и дело не в массовости, а в том, что интеллектуалы, оставаясь в своей сфере, наряду с философами, писателями, историками и другими экспертами, должны выступать в деятельности общественности в качестве интеллигентов и взять на себя действительно продуктивную роль в деятельности политической общественности. Как представители интеллигенции, осуществляющие диагностику своего времени, они могут принимать активное участие и в разработке экспериментальных проектов общественного устройства с учетом возможных альтернатив и последствий и тем самым обеспечить высокий интеллектуальный уровень их рассмотрения (X. С. 112–114).

Существование демократического правового государства Ю. Хабермас связывает с идеями, порожденными революцией, видя в нем то единственно ценное, что от нее осталось. Демократия и права человека образуют универсальное ядро конституционного государства — это основные теоретические начала, во многом оставшиеся неосуществленными. Тем не менее философ считает необходимым исследование нормативных аргументов, чтобы выяснить, как следовало бы сегодня мыслить радикально-демократическую республику, при условии встречного резонанса политической культуры. Так он отмечает, что народный суверенитет не может более мыслиться субстанциально — как нечто воплощенное в гомогенном народе или нации. Наивным было бы и продолжать цепляться за идею самоорганизации общества, программируемой через законы. Мы должны также считаться с тем, что существует конкуренция со стороны самопрограммирующей замкнутой циркуляции административной власти, которая предопределяет деятельность правительств и законодательных органов, инструментализируя обсуждение правовых проблем.

В этих условиях Ю. Хабермас считает необходимым обратить внимание на нормативное обоснование. С позиций общественности политические акты, законы и мероприятия нуждаются в нормативном обосновании, это тот вид ценности, в которой проявляется (вернее, может проявиться, поскольку речь идет опять же о гипотетической конструкции) коммуникативная власть. Образованная благодаря коммуникациям законная власть может воздействовать на политическую систему таким образом, что возьмет под свой контроль выяснение предлагаемых общественным мнением оснований, исходя из которых должна осуществляться рационализация административных решений. Политическая коммуникация в ходе дискурса благодаря контраргументам может лишить ценности те нормативные основания, которые быыли выдвинуты административной системой.

Важен и вопрос о возможности демократизации самих процессов формирования мнений и воли. Смысл демократических процедур правового государства состоит в том, чтобы институционализировать коммуникативные формы, необходимые для разумного формирования воли. Под этим углом зрения можно подвергнуть критическому анализу институциональные рамки, в которых сегодня осуществляется процесс легитимации. Прибегнув к помощи институциональной фантазии, можно подумать и о том, каким образом следовало бы дополнить существующие парламентские образования институтами, которые бы подвергли исполнительную власть, включая органы юстиции, усиленному ле-гитимационному давлению со стороны правовой общественности (X. С. 70–72).

Образование политической воли и формирование мнений тесно связаны, поэтому следует обратить особое внимание на то, чтобы обсуждение не оказалось под влиянием идеологических предпосылок, заранее организованной политики. Этому аспекту, как мы помним, философ всегда придавал большое значение, и в данном контексте, со ссылкой на Фребеля, он отмечает, что демократические процедуры, сообразованные с правовыми нормами, могут вести к рациональному формированию воли только в той мере, в какой организованное формирование мнений остается открыпым, когда в него из круга политической коммуникации свободно вступают темы, размышления и аргументы. Сама же эта коммуникация не должна быть организованной (X. С. 70–73).