И Фарман - Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

Философ постоянно поднимает вопрос об ответственности человека за происходящее, о необходимости самокритики, употреблении разума на благо и справедливость; проблемы самосознания личности, образа жизни и социального характера рассматриваются им как неотделимые от тождества нашего Я, которое определяется одновременно тем, как люди себя видят и какими они хотели бы себя видеть, кем они находят себя в действительности и согласно каким идеалам стараются проектировать себя и свою жизнь. Ценностно-ориентированное взвешивание целей и целерациональное осмысление имеющихся средств должны служить принятию разумного решения относительно того, как нам следует воздействовать на окружающий мир, чтобы вызвать к жизни то или иное желательное для нас состояние, отмечает Ю. Хабермас. Очевидно, что он более решительно, чем его предшественники по «школе», ставит позитивную цель — разработку новых видов мировоззрения, выявление некоего идеального плана действительности, ориентированного на адекватное функционирование нравственных норм и духовных ценностей. «Целевая рациональность» для него означает изначальную и конечную направленность всей общественной жизни и деятельности на человека и его потребности.

В одном из главных своих проектов — «коммуникативной рациональности» — Ю. Хабермас смоделировал способ творческого существования человека, а также условия, при которых только и возможно выработать (именно выработать, прежде чем принять) правильные решения, которые будут адекватны существу и сложности стоящих перед обществом задач и за которые каждый человек несет свою долю ответственности.

Многие критики проектов Ю. Хабермаса, особенно марксистские, считали их утопическими на том основании, что в них не содержится анализ экономических факторов, которые могут обеспечить преобразования в социокультурной сфере и общественной жизни в целом. Ю. Хабермас был сторонником действенности теории, и хотя подчеркивал ориентированность своей теории и своих проектов на практику, считал необходимой и во многом обеспечивающей успех теоретическую разработку насущных социальных проблем. Он приветствовал деятельность философов, занятых разработкой «объективно-разумных проектов» реформирования современной социальной реальности, созданием теорий справедливости как части теории рационального выбора и примирения «через публичное употребление разума», говоря словами философа, взгляды которого во многом сходны с хабермасовскими и сочинение которого он предваряет своим предисловием 150. Ю. Хабермас с большим интересом отнесся к разработке понятий, предложенной Д.Ро-улсом (такую задачу, как мы помним, он выдвигал и сам), и особо выделил трактовку понятий согласия, примирения, идей всеохватывающего консенсуса, плюрализма, некоторых моральных категорий, оттесненных в современной философии на периферию.

Может возникнуть вопрос: почему автор, придающий большое значение теории, в частности социальнофилософским проектам, отводит главную роль коммуникативным процессам, а не философам, создателям этих проектов? Как отмечалось выше, по мнению Ю.Ха-бермаса, философ — «диагност своего времени», и подобно писателям, историкам и другим экспертам он должен выступать в публичной жизни как интеллектуал, а не как интерпретатор какой-либо доктрины. Философия — «хранительница рациональности», и теория должна представить те предпосылки, которые мы и все прочие признаем истинными или разумными, когда преследуем цель достичь практического соглашения об определенных моментах, к примеру о политической справедливости. Однако Ю. Хабермас был против абсолютизации роли теоретиков (социологов) как просветителей и экспертов. По его словам, философ в лучшем случае может попытаться умственно предвидеть ход реальных дискурсов, какие по всей вероятности могли бы состояться в условиях плюралистического общества. Решающая же роль должна быть отведена активности самих граждан, которые располагают определенными познавательными компетенциями. В этом случае субъективная рациональность выбора может быть проверена на приемлемость и скорректирована надлежащими объективными ограничениями; будут учтены также коллективные целеполагания, а эффективность модели рационального выбора будет определяться тем, насколько удастся прийти к разумным, т. е. моральным решениям.

При этом большое значение должно быть отведено этике дискурса 151, которая в концепции коммуникативной рациональности оказывается одним из важнейших принципов. Анализируя теорию справедливости Д.Ро-улса, которую Ю. Хабермас считает значительной вехой в новейшей истории практической философии и подчеркивает, что разделяет намерения этого проекта, он обращает внимание на некоторые ключевые моменты универсализации интересов. В частности, он отмечает, что этика дискурса опирается на ту интуицию, согласно которой применение верно понятого принципа универсализации требует некоторого совместного «идеального обмена ролями» (идея Дж. Г.Мида), когда каждый обязан переноситься в перспективу, а тем самым и в само-и миропонимание всех других участников дискурса: из этого скрещения перспектив строится идеально расширенная «Мы-перспектива», которая подлежит критической рефлексии — причем всеми, сообща — на предмет адекватности истолкования ситуаций и интерпретации потребностей. Предполагается, что в таком случае путем ряда последовательно предпринятых абстракций можно выявить ядро универсализируемых интересов 152.

Залогом эффективности складывающегося на этой основе социального действия является то, что оно возникает в результате рационального критического дискурса, процедуры обсуждения необходимых общественных преобразований. Эти значения и подчеркиваются во вводимом Ю. Хабермасом новом понятии — «коммуникативного действия».

Философию Ю. Хабермаса тоже можно назвать коммуникативной: она содержит конструктивные соображения по важнейшим, широко обсуждаемым ныне проблемам социального единения и согласия, демократии, прав человека и др., вплоть до нового исторического консенсуса на основе принципов справедливости. Поскольку для автора коммуникативная практика важна не сама по себе, даже в форме свободной, рациональной, критической и творческой дискуссии, а как выводящая на такого же рода социальные действия, способные вызвать радикальные общественные перемены, она может рассматриваться как средство «социальной терапии».

В заключение отметим, что рассмотренные нами социально-культурные проекты Ю. Хабермаса мы оцениваем как достойное продолжение и развитие «неосуществленного проекта модерна» — «лучшей и важнейшей составной части западной ориентации», по его словам. Они содержат значительное социальное и социологическое знание о современном обществе и указывают пути его преобразования и гуманизации. Вместе с тем следует отметить, что в них есть предмет для полемики, для того дискурса, который оказался в центре проективных концепций философа. Если его сформулировать в самом общем виде, он прежде всего состоит в определении всеобщности выявляемых интересов и потребностей. Она явно проблематична, равно как и ее формальное определение. Возникают и другие вопросы: многие ли могут разделить выработанные таким образом цели и ценности? И разве недостаточно уже имеющихся проектов «общественного договора»? Все ли, что ведет к консенсусу, рационально или здесь есть какие-то демаркации? И, наконец, главный — об утопичности такой «социальной терапии» (Э.Фромм), рассматриваемой в качестве радикального средства изменения общественных институтов. Ведь замечание о соотношении власти и коммуникации не так-то просто сбросить со счетов.