Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Ну и ну, — произнес Генри. — Обалдеть можно! А с виду самые обыкновенные люди… А при чем там были гуси?

— Они служили чем-то вроде шифра, — пояснила Таппенс.

— Чтобы читать? — спросил Генри.

— Примерно, — Таппенс не стала вдаваться в подробности. — В конце концов все выяснилось.

— Обалдеть можно! — Генри был в восторге. — А можно, я расскажу моему другу? Кларенс его зовут. Имя, конечно, дурацкое, а парень хороший. Вот он удивится, когда все узнает!

Он смотрел на Таппенс с обожанием преданного пса.

— Обалдеть можно!

— Ну, это было уже давно, — улыбнулась Таппенс. — В сороковые годы.

— А вам было страшно или интересно?

— Всего понемножку. Или, точнее — страшно интересно!

— Я думаю! Надо ж, как странно! Вы приехали сюда — и бац! — попали в точно такую же историю. Вы ведь тогда тоже какого-то моряка ловили, верно? Называл себя англичанином и командором, а на самом деле был немцем.

— Да, именно так, — кивнула Таппенс.

— Тут у нас еще и не то было! Правда, очень уже давно. Один офицер с субмарины взял и продал ее чертежи! Мне Кларенс рассказывал. А вы, значит, потому сюда и приехали?

— Ого! — сказала Таппенс. — Нет, приехали мы сюда не поэтому. Просто нам понравился дом. О нем тоже, кстати, много чего рассказывают, не знаю только, что из этого правда.

— А я тоже много могу рассказать. Только вот и сам не знаю, что из этого правда, а что нет. Да тут разве поймешь?

— А откуда об этом узнал твой приятель Кларенс?

— А от Мика. Это который у старой кузни жил. Он, правда, уже помер, но знал много. И дед, Айзек, тоже много знал. Иногда нам такое рассказывал…

— И об этой истории тоже? — осторожно спросила Таппенс.

— Ну! Я даже подумал, не потому ли его грохнули? Ну, чтобы болтал поменьше. Особенно с вами. Теперь ведь, знаете, так принято. Ну, убивать тех, кто слишком много знает и может рассказать про это полиции.

— Ты хочешь сказать, твой дедушка Айзек знал об этом слишком много?

— Слишком — не слишком, а кое-что знал, это точно.

Рассказывал нечасто, но иногда бывало. Сядет, знаете, вечерком, закурит трубочку, и давай рассказывать. А мы уж тут как тут. Мы — это я, Кларенс и Том Гиллингэм, тоже мой приятель. Сидим, слушаем. Только вот никогда не поймешь, правду он рассказывает или врет. Но, думаю, что-то такое он действительно нашел — спрятанное. Говорил, что знает, где оно лежит и, стоит ему рассказать об этом, та-акое начнется…..

— Вот как? — сказала Таппенс. — Что ж, очень интересно. Слушай, Генри, а постарайся вспомнить, что именно он говорил. Это поможет нам выяснить, кто убил твоего дедушку. Ты ведь понимаешь, что это не несчастный случай, верно?

— Поначалу-то мы думали, несчастный случай… У него ведь, знаете, было что-то такое… с сердцем. Голова кружилась… даже сознание иногда терял. Но на дознании ведь установили, что это убийство, да?

— Да, — подтвердила Таппенс. — Его убили.

— А точно не знаете, почему? — спросил Генри.

Таппенс взглянула на Генри и подумала, что чем-то он похож на нее: маленькая гончая, только что взявшая след.

— Пока еще нет, но думаю это выяснить. Ты, наверное, тоже этого хочешь, если только… Генри, может, ты уже знаешь? Или хотя бы догадываешься?

— Не, — замотал головой Генри. — Я только знаю про кого именно дедушка говорил, что они затаили на него злобу. Ну, за то, что он слишком много о них знает. Но они вроде как все давно перемерли, что толку теперь о них вспоминать.

— Слушай, Генри, — сказала Таппенс, — ты должен нам помочь.

— Так вы меня примете, да? В смысле, разрешите разнюхивать всякие вещи — вместе с вами?

— Да, — сказала Таппенс, — если будешь держать язык за зубами!

— Ясное дело! Если убийца чего узнает, он наверняка ведь нападет на вас и мистера Бирсфорда, верно?

— Верно, — подтвердила Таппенс, — а нам очень бы этого не хотелось.

— Ясное дело, — согласился Генри. — Значит, если я что разузнаю или услышу, тут же прискочу к вам — вроде как сделать чего в саду… Идет? Там нас точно не подслушают. — Он выпятил грудь, явно ощутив себя героем шпионского боевика. — Я уже и сейчас знаю такое, о чем никто даже не догадывается. Знаете ведь, как бывает… Один проговорится, другой обмолвится, а все вместе… Если самому помалкивать, можно много чего узнать. А ведь это самое главное, правда?

— Да, — сказала Таппенс, — я тоже так считаю. Но нам нужно быть оч-ч-ень осторожными, Генри. Очень. Ты меня понимаешь?

— Само собой. Договорились. А дед много чего знал об этом месте, — добавил он.

— Ты имеешь в виду наш дом?

— Вот-вот. И какие люди сюда ходили, и что делали, и где назначали встречи, и где прятали разные штуки. Иногда рассказывал об этом и нам. Мама, конечно, не слушала. Глупости, говорила, все это. Джонни — это мой старший брат — тоже так думал. А я всегда слушал, и Кларенс тоже. Он, знаете, любит такие фильмы, и вообще. «Ну прямо как в кино», — всегда говорил.

— А о девушке по имени Мэри Джордан вы ничего не слышали?

— Ну а как же! Она была немецкой шпионкой, верно? Выведывала у моряков всякие военные тайны.

— Вот-вот, — согласилась Таппенс, мысленно попросив у Мэри Джордан прощения.

— Красивая, верно, была?

— А кто ж ее знает? Меня ведь тогда здесь не было. Да и маленькой я тогда была, — о фотографии Таппенс решила пока не распространяться.

— Что это с тобой? — удивился Томми, когда в боковых дверях неожиданно возникла его жена, облаченная в одежду для работы в саду. — Ты совсем запыхалась.

— Так и есть. — Таппенс с трудом перевела дух.

— Что-то делала в саду?

— Нет. Совершенно ничего не делала. Просто разговаривала. Или, если хочешь, со мной разговаривали…

— Кто?

— Один мальчик, — ответила Таппенс.

— Предлагал помощь по саду?

— Отчасти. Но больше выражал свое восхищение.

— Садом?

— Нет, — сказала Таппенс. — Мной.

— Тобой?

— Тебя это удивляет? — надула губы Таппенс. — Хочешь сказать, твоя жена не заслуживает восхищения?

— Еще как заслуживает! — улыбнулся Томми. — А чем именно он восхищался — твоей красотой или садовым одеянием?

— Моим прошлым, — ответила Таппенс.

— Прошлым?

— Ну да. Он был просто в восторге, узнав, что я та самая леди, которая, как он выразился, ловила в войну шпионов.

— Бог ты мой, — проговорил Томми. — Снова Икс и Игрек. Неужели это на всю жизнь?

— А мне, например, даже нравится, — рассмеялась Таппенс. — Почему бы и нет? Как будто мы с тобой какие-то знаменитости!

Томми мрачно покачал головой.

— И потом, — продолжала Таппенс, — он поможет нам в расследовании.

— Мальчик, говоришь… И сколько ему лет?

— Десять-двенадцать. То есть выглядит-то он на десять, а на самом деле, кажется, двенадцать. И еще у него есть друг по имени Кларенс.