Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— И что с того?

— Пока ничего, — сказала Таппенс. — Но они друзья и горят желанием записаться к нам в помощники. Хотят, понимаешь, работать в разведке.

— Если ему всего двенадцать, как он вообще может что-нибудь знать? — спросил Томми. — Что он тебе наплел?

— Говорил он много, — ответила Таппенс. — В основном «ну, знаете» и «ясное дело». А в промежутках дал понять, что ему кое-что известно.

— Откуда?

— От всех понемножку, но, похоже, кое-что и от Айзека.

— Стоп, — сказал Томми, — достаточно. И что же он слышал?

— А вот с этим уже сложнее. Они с Кларенсом слышали какие-то рассказы, упоминания о каких-то местах, и оба очень — очень — хотят разделить с нами радость поиска.

— То есть?

— Хотят помочь нам найти что-то важное, спрятанное, как, оказывается, — а в этом уверена вся округа, — в нашем Доме или саду.

— Ого! — усмехнулся Томми. — Уж не о том ли бумажнике речь, что оказался внутри Матильды?

— Вообще-то все сходится, — сказала Таппенс. — Айзек ведь наверняка знал про Матильду и, уверена, о других тайниках тоже. Так что теперь это наш долг — перед собой и перед Айзеком — отыскать их. Его убили потому, что он знал о ком-то слишком много… И мы должны выяснить, о ком именно.

— А ты не допускаешь, — заметил Томми, — что все может быть гораздо проще? Сейчас ведь полно разных мерзавцев. И какому-то из них от нечего делать вполне могло прийти в голову кого-то убить. Неважно, собственно, кого, просто первого попавшегося.

— Возможно, — согласилась Таппенс, — но крайне маловероятно. По-моему, все дело в этой спрятанной где-то здесь штуковине. Наверняка это какие-то улики или документы, по-новому освещающие важные события прошлого. Кто-то оставил их здесь на время, или передал другому, чтобы тот припрятал, и оба умерли. Вспомни бумажник из живота Матильды! Наверняка ведь в доме хранится и кое-что поважнее этих старых истлевших писем. И кому-то очень не хочется, чтобы эту штуковину нашли. Айзек знал о ней, и мог рассказать нам, потому его и убили… Слишком уже многие здесь знают, что мы, так сказать, работали в определенной организации и что сама судьба подкинула нам Мэри Джордан и всю эту историю.

— А Мэри Джордан, — медленно повторил Томми, — умерла не своей смертью.

— Да, — сказала Таппенс, — как и старый Айзек. И мы должны выяснить, кто это сделал, прежде чем…

— Вот именно, — перебил ее Томми. — Прежде чем они доберутся до нас. Ты должна быть осторожнее, Таппенс. Если уж Айзека убили, думая, что он проболтается, то что говорить о тебе? И ведь ничего потом не докажешь и никаких концов не найдешь…

— Да уж. Старушка, мол, достала всех своим любопытством, вот кто-то и приложился к ее голове. Да, старость, старость! Все время забываю, что теперь расправиться со мной гораздо проще, чем раньше… Но я буду осторожна. Честно, Томми. Может, мне стоит приобрести пистолет?

— Выбрось это из головы! — поспешно сказал Томми.

— Почему? Боишься, не смогу выстрелить?

— Как раз боюсь, что сможешь! Себе в ногу… Как только споткнешься о первый попавшийся корень…

— Неужели ты правда так думаешь? — удивилась Таппенс.

— Не только думаю, — мрачно ответил Томми. — Я в этом уверен.

— Я могу носить нож, — без особой уверенности предложила Таппенс.

— Не надо тебе ничего носить, — сказал Томми. — Просто напускай на себя невинный вид и со всеми разговаривай только о цветочках. Можешь даже намекнуть, что нам не понравился дом и мы подумываем отсюда уехать. В общем, в таком духе.

— Кому намекнуть?

— Да кому угодно, — сказал Томми. — Все равно к вечеру об этом будет знать вся деревня.

— И то верно, — согласилась Таппенс. — Подобные деревушки — идеальное место для слухов. Но тогда и ты должен говорить то же самое!

— Конечно. Разонравилось здесь, и точка!

— Но на самом-то деле ты хочешь довести дело до конца, правда? — поспешила удостовериться Таппенс.

— Конечно, — ответил Томми. — Тем более, что мы увязли в нем по уши.

— Ты уже решил, что будешь делать дальше?

— То же, что и до сих пор. А ты?

— Пока не знаю, — ответила Таппенс. — Надо подумать. Попробую что-нибудь вытянуть из этих ребят — Генри и Кларенса.

Проводив Томми в Лондон, Таппенс принялась бродить по дому, прикидывая, чем бы таким полезным себя занять. Однако этим утром свежие идеи решительно отказывались приходить ей в голову.

Словно возвращаясь к истокам, она поднялась в библиотеку и медленно прошлась вдоль полок, разглядывая корешки книг. Детские книги… Множество детских книг… Однако, она знала их уже наперечет и выжала из них все что только можно. Откровение Александра Паркинсона было только в одной…

Она все еще стояла перед полками, запустив в волосы пальцы, хмурясь и непроизвольно задевая ногами объемистые теологические труды в растрескавшихся переплетах, когда в комнату заглянул Альберт.

— К вам пришли, мэм, и их много.

— Что значит «много»? — строго уточнила Таппенс.

— Целая толпа мальчишек и две девочки. Думаю, они собирают пожертвования.

— Понятно. Они как-нибудь назвались?

— Один. Сказал, что его зовут Кларенс и что вы о нем слышали.

— Ах, Кларенс. — Таппенс задумалась.

Плоды вчерашнего разговора? Ну что же, вреда от этого не будет.

— А другой тоже там? Генри. С которым я вчера разговаривала.

— Не знаю, мэм. Они все на одно лицо. И все как один грязные.

— Ладно, — решила Таппенс. — Сейчас спущусь.

Дойдя до первого этажа, она повернулась и вопросительно посмотрела на своего провожатого.

— В дом я их не впустил, — пояснил Альберт. — В наше время ни в ком нельзя быть уверенным. Они в саду, мэм. Просили передать, что ждут вас у золотой жилы.

— Где?

— У золотой жилы.

— Угу, — кивнула Таппенс. — Кажется, поняла.

— А где у нас такая? — поинтересовался Альберт.

— Мимо розария, — небрежно махнула рукой Таппенс, — а потом по дорожке между георгинами. Там какой-то водоем. Раньше, наверное, это был пруд с золотыми рыбками. Так или иначе, давай мне калоши, а заодно уж и макинтош — на случай, если меня столкнут в воду.

— Советую надеть его, даже если вас не столкнут, мэм. Вот-вот пойдет дождь.

— Ну надо же, — вздохнула Таппенс. — Опять! Все время дождь.

Она вышла и довольно скоро добралась до места, где ее ждала депутация из десятка мальчишек и двух девочек с косичками. Вид у них всех был крайне возбужденный. При виде Таппенс один из мальчиков заговорил пронзительным шепотом:

— Вот она. Идет! Ну, кто будет говорить? Давай, Джордж. Ты всегда говоришь.

— Не, только не сейчас, — засмущался тот.

— Давайте я скажу, — вызвался один из мальчишек.

— Заткнись, Кларенс. У тебя голос слабый. И потом, ты сразу начнешь кашлять.