Виктор Улин - Литературный институт

Это и некоторые, столь же характерные, отступления от единой формы: дневник Робинзона обрывается не по исчерпании сюжета, а из-за недостатка чернил.

Это, наконец, и мелкие, вроде бы лишние детали – например, землетрясение – которые не несут смысловой нагрузки, но создают дополнительную иллюзию реальной жизни, изобилующей случайными необязательными событиями.

Все это многократно усиливает воздействие романа.

3

В истории, последующей написанию « Робинзона Крузо », к роману обращались не раз.

Робинзона оживляли, погружали в новые времена; возник даже особый жанр « робинзонады » проявляющийся порой в совершенно различных произведениях.

Роман подвергали критике со всех сторон.

Особенно сильно досталось бедному моряку из Йорка от противников буржуазного строя.

В Робинзоне видели элементы буржуа, подчеркивали его якобы отрицательные черты: индивидуализм, приверженность к денежным отношениям и многое другое, характерное для жизненных условий того времени.

Между тем мне кажется, что нападки безосновательны. В принципе смешно требовать каких-то интересов помимо материальных от человека, в одиночку борющегося за жизнь на необитаемом острове. Да, Робинзон – буржуа периода первоначального накопления капитала. Создав нормальные жизненные условия своими руками, впоследствии он получил наемную рабочую силу в виде Пятницы. С точки зрения экономики – чьи законы, как мы все-таки убедились, правят миром – такой итог вполне закономерен.

Очутившись на острове, Робинзон в срок, сравнимый с продолжительностью человеческой жизни – даже с ее частью! – сумел создать хозяйство, обеспечивающее всем необходимым. Он экономический гений, с него стоит брать пример в нашей нынешней борьбе за существование.

Попадало Робинзону и с чисто литературных позиций.

Дефо упрекали в том, что его герой бездуховен, что он чужд романтизму, не думает о вечном, а природа интересует его лишь с утилитарной точки зрения.

Мне такая критика также кажется неправомерной. Робинзону требовалось выжить. И если бы Дефо наделил своего героя рефлексией, то поплатился бы достоверностью, ибо рефлексировать может лишь тот, у кого для того есть условия; у Робинзона их не было.

Его в самом деле не интересуют духовные вопросы, поскольку их в принципе не может быть у человека, чье будущее зависит от того, удастся ли приручить коз прежде, чем иссякнет запас пороха. Ему чужды размышления, выходящие за рамки решения одномоментных проблем: вспомним запись на двух половинках листа о « плюсах » и « минусах » его положения. Будучи набожным, как всякий невежественный сын XVII века, Робинзон имеет тексты Священного писания и вроде бы верит в существование божественных сил. Но – лишь внешне. Когда дело доходит до серьезной ситуации, он проявляет себя атеистом – как любой здравомыслящий человек, в каком бы веке ни жил: ведь свободный ум не может признавать над собою сверхъестественной власти.

«Кто прожил двадцать лет один-одинешенек среди океана, тому не пристало бояться черта»,

– говорит он сам себе. И этим проявляет свою рациональную суть.

Робинзон, бесспорно, индивидуалист. Но пусть кто-нибудь покажет, как быть коллективистом, прожив двадцать лет без звука человеческой речи!

Жизнью своей Робинзон Крузо доказал нам: человек может если и не всё, то очень многое.

Роман Даниэля Дефо – это гимн безграничным возможностям человека.

4

Не знаю, хотел – и мог ли? – автор романа преднамеренно рассчитать ассоциации читателя, мог ли он применить такую аллюзию – но мне в « Робинзоне » видится историческая параллель.

Параллель с историей человечества, нашедшего себя на неприветливой планете Земля и вступившего в борьбу за выживание. С этой точки зрения мне кажутся характерными и временнЫе соотношения этапов Робинзоновой жизни.

Известно, что развитие идет по экспоненте: с течением времени ускорение возрастает. Это становится очевидным, если сравнить периоды. Черные, бесконечно долгие тысячелетия до нашей эры сменяются более быстрыми, но тоже не стремительными средними веками. А чем ближе к веку двадцатому, тем быстрее прогресс. В наши дни его скорость возросла неимоверно. Если в 900-е годы еле ползли первые автомобили, то сегодня управляемый компьютером корабль может слетать в космос и вернуться обратно. За несколько десятилетий человечество достигло такого ускорения, какого не было за предшествующие века.

В « Робинзоне Крузо » все проходит примерно такими же темпами.

Двадцать с лишним лет проходят у героя в одиночестве и трудах, потом несколько лет они проводят вдвоем с Пятницей, затем появляется испанец – и счет идет уже не на годы, а на месяцы, недели и дни. Скорость событий нарастает.

Конечно, в романе много не вполне реальных деталей, но они не делают погоды. Робинзон остается привлекательным и актуальным для любого из нас – особенно в нынешние времена, когда редкий человек не мечтает уехать из этой проклятой страны хоть на необитаемый остров, лишь бы подальше и навсегда. Но с другой стороны, Робинзон словно упрекает нас: чем предаваться бесплодным сетованиям, не лучше ли заняться трудом ради самих себя, чтобы справиться с жизнью?

Добавлю еще один штрих от себя – я не нашел его ни у одного из прочитанных мною исследователей.

Робинзон двадцать лет мучился в одиночку, а люди, оказывается, были так близко… Пусть дикари, людоеды – но ведь встреча с тем же Пятницей, облегчившая ему жизнь, могла произойти гораздо раньше.

Значит, в любой ситуации всегда остается нечто, неподвластное нам. Остаются неиспользованные резервы, остается случайность – а значит, живет надежда.

5

Литературных героев часто сравнивают между собой. Робинзону в этом повезло даже больше, чем иным его собратьям.

Известно своего рода противостояние двух литературных гигантов XVII века – Даниэля Дефо и Джонатана Свифта.

Сами « Путешествия Гулливера » были замыслены как ответ « Робинзону Крузо ». Гулливер по идее автора должен был стать противником Робинзона. Планируя похождения незадачливого Лемюэля, Свифт хотел развенчать Дефо: он создавал произведение изначально вымышленное, подчеркивающее каждой строкой несуразность изображаемого, и тем хотел бросить тень на иллюзорное правдоподобие тоже вымышленного, но реалистичного по форме романа Дефо. Не стану отрицать значения « Путешествий Гулливера ». Но на мой взгляд, победить Робинзона Гулливер не смог. В схватке героев он оказался проигравшим.

Ведь кто такой, в сущности, Гулливер?

Никто и ничто.

Образ безжизненный – плоская маска, ни чем себя не проявляющая, созданная Свифтом для примитивной в свой прямолинейности пропаганды собственных взглядов. Характер Гулливера не индивидуализирован, в нем нет ни одной живой человеческой черты. Героем « Путешествий » мог служить не один Гулливер, а сколько угодно других фигур.