Герда Грау - Марахси

Ангар с его крепкими дверями и ярким светом оба встретили с облегчением. К Саммю тут же вернулся ехидный и начальственный вид, потому что врач посмотрел от верстака на гостей мутным взглядом.

— О, — засмеялся Саммю, — с утра нарезамшись, ваше сиятельство. А как же клятва Гарпократа?

— Клоун, — прошипел врач.

Саммю не подумал обидеться, подтолкнул Быка локтем и указал подбородком туда, куда следовало направить взгляд. Направить его следовало на ящики с вежской маркировкой, которая Быку ничего не сказала, кроме даты последней поставки на производство. Врач приподнял крышку, запустил туда руку, вытащил горсть шприцов-тюбиков, другой рукой поснимал с них колпачки, зажал в кулаке весь набор и разом разрядил себе в плечо сквозь одежду. Что бы в них ни было, мутность взгляда быстро уступила фокусу. Пустые тюбики полетели в мусорное ведро за верстаком.

— Чему обязан? — спросил врач уже деловито, в нем не было и следа досады или несдержанности.

— Откровенно говоря, убиваем время, — ответил вместо Саммю Бык, которому показалось, что взгляд врача, направленный на него, немного теплее того, что адресовалось Саммю. — Кассинов посмотрели, и стало интересно, как поживают их противники. Кстати, где вы их держите?

Врач ткнул пальцем куда-то вверх, оба визитера задрали головы и так остались стоять — все стены от перекрытия этажа и выше были усеяны белыми фигурами андроидов, прикрепленных к вертикальным держателям. Больше всего это напоминало улей гигантских насекомых, облепивших его стенки и смотревших на людей внизу. Брони сейчас на них не было, точнее, она была раскрыта наподобие крыльев, отсюда это дикое сходство с бабочками. Наружу каждый ромульянин являл нечто вроде позвоночника с отводящими тонкими проводами, только идущий почему-то по передней брюшной стенке.

Врач нажал кнопку на пульте — и один из держателей со скрипом пополз вниз, раскачиваясь в пути на своих цепях. Когда ноги ромульянина стукнули о пол, андроид поднял голову. Маски не отделялись от лиц или же под ними не было никакого подобия лица, поэтому складывалось ощущение, что черты андроида сложены в презрительную гримасу. Корпус покрывала разноцветная вязь из иероглифов наподобие японских, к макушке головы была приделана войлочная косица. Саммю бесстрашно щелкнул его по лбу.

— Зачем их развесили? — спросил он. — Да еще и вскрыли?

— А как я должен подбирать им дозу? — огрызнулся врач. — Откуда, по-вашему, возьмется разнообразие?

Бык тоже подошел поближе, но трогать робота не стал, просто посмотрел в самый центр трубочек и связок.

— Для этого вы им вводите гормоны? — уточнил он. — Или это шутка? Зачем они роботам?

Врач поджал губы.

— У них органический мозг, — сухо ответил он.

— То есть? — Бык поперхнулся. — В каком смысле? Человеческий?

— Если вас интересует, носил ли кто-то эти мозги до ромульян, то нет, — ответ был полон ядовитого сарказма, который Бык предпочел не заметить. — Вся масса их мозга — клоны одной-единственной клетки, выращенные в лабораторных условиях и помещенные в оболочку под внешним управлением. Разработка Новой Виктории, которую она поставляет в готовом виде на производства вроде нашего.

Стало немного легче, тогда как Саммю явно был разочарован. Похоже, до этого дня он представлял себе ромульян изнутри несколько иначе.

— Какая профанация, — протянул он. — Впрочем, чего ожидать от людей, как не того, что они будут подражать матери-природе. И еще имеют наглость называть себя творцами, когда просто украли чужую идею.

— Все эксперименты по созданию искусственного интеллекта рано или поздно приходят к подражанию природе, — сварливо отозвался врач. — Зачем выдумывать велосипед?

Ромульянин то ли был отключен ниже шеи, то ли имел команду не мешать людям, но он опустил голову, не произнеся ни слова. Врач отошел к другому ящику, набрал там новых пластиковых тубусов и вернулся к верстаку. Свой набор он разложил в ряд, как торговец на провинциальной космолинии.

Бык смотрел на него с любопытством, а Саммю — настороженно, отступив немного назад.

— Мозг органический, и его работа осуществляется по образу и подобию людей, — врач вставил пластиковые тубусы в прямоугольный контейнер. — Мы подаем команды, но одного электричества недостаточно для передачи импульсов между нервными клетками. Большинство синапсов имеют не электрический, а химический механизм действия, а химический передатчик импульсов в человеческом мозге — нейромедиаторы.

— Гормоны?

Врач заправил контейнер, предназначенный внутрь андроиду, вставил его в приемный лоток.

— Да. Серотонин, мелатонин, дофамин.

— У них есть собственные мысли? — Бык внимательно смотрел на ромульянина, который получил свою дозу, но счастливым не выглядел.

— Не в том виде, в каком они есть у людей.

— Удивительно, что они оказались бесполезны против дрифта, — зачем-то сказал Бык.

Врач метнул на него непонятный взгляд, и начал набирать вторую обойму из пластиковых цилиндров.

— Зрелищность боя зависит от манеры движений, — сказал он, не отрываясь от своего дела. — Я попробую сделать так, чтобы со стороны это выглядело особенностями характера, но нужно понимать, что машина останется машиной, какую моторику ей не навяжи.

— И слава богу, — искренне сказал Саммю. — Машина, которая умеет ненавидеть или любить — что может быть страшнее.

— Ближе к делу, — перебил его врач. — Что нужно тем баранам, которые усядутся в кресло с билетами?

Он сделал многозначительную паузу.

— Агрессия, наверное, не помешает, — предположил вместо Саммю Бык, почесав себя за ухом. — Что-то вроде боевого рвения, не знаю, как выразить точнее. Он должен быть устрашающим. Победа не должна быть легкой, это неинтересно.

— Может быть наоборот, сделать его нерешительным? — возразил Саммю. — Истериком или неврастеником?

— Хорошо, истериком или неврастеником, — врач добавил несколько тюбиков в боковые пазы лотка. — Рекуррентная нейросеть учится на основе полученного опыта и отклика. Проще показать, чем рассказать.

В наступившую минуту тишины он свел обратно белые нагрудные крылья и прихлопнул их рукой совершенно по-дружески, словно предлагая андроиду слово. Саммю непроизвольно отступил назад, тогда как Бык напротив, подался вперед и заглянул в прорези маски ромульянина. Ему на какую-то долю секунды показалось, что в щели что-то блеснуло, хотя вероятнее всего, так отразился свет: голова андроида пришла в движение. Тот поднял ее, повернул, опустил, снова поднял, движения ускорялись и были несколько хаотичными. А потом его тело дернулось в захватах держателя.

Бык поспешно ретировался к Саммю, тогда как врач продолжал рассматривать ромульянина со всех сторон. Тот продолжал долбиться в своих захватах, усиливая рывки и удары, и почти выпал из них, когда они разжались. Сделала это рука человека или сам андроид добился свободы, Бык не понял, они с Саммю подпрыгнули совершенно непроизвольно, ромульянин выпрямился на месте, сверля их своими прорезями.