Герда Грау - Марахси

— Да, подозрительно, — согласился Бык. — Зачем кому-то покупать возможно убыточное в будущем предприятие?

Маленький кабинет наполнился дымом до такой степени, что Ромул не выдержал, ткнул сигарету в пепельницу, захлопнул сейф и открыл дверь в коридор. Вместо свежего воздуха оттуда ворвалась бравурная музыка и рев толпы, перемежающийся визгливым дудением — Колизей работал днем и ночью, и дудки покупали те, кому отказывала собственная глотка. Дым остался висеть там, где был — экономили на всем, включая климат-системы.

— Возможно, сейчас мы дешевле, чем будем по окончании года, — Ромул потоптался на пороге и, махнув рукой, позвал Быка за собой. — Другие обороты — другая цена. Но есть еще один нюанс. У Марахси выгодное географическое положение. Инвестора может интересовать не наше предприятие, а повод для законного присутствия на планетоиде. Тогда ему плевать на нашу доходность, и чем дешевле мы ему обойдемся, тем лучше.

— Для чего ему тут присутствовать? — не понял Бык, растирая больные от дыма глаза и почти наугад переставляя ноги за Ромулом по лестнице вниз.

— Я заставил Хиотиса прояснить несколько вещей, — ответил тот. — Юридически Марахси — оффшор, учрежденный специально для банка-залогодержателя, это положение закреплено законодательно. Чтобы его изменить, нужно поссориться с ведущим банкирским домом, у которого Марахси находится в залоге навечно. Сунуть нос в дела банка не так просто, как кажется. Даже старый Рассел со своими имперскими замашками не лез туда, а новый президент и подавно не станет, Патрик Чейз — фигура номинальная. Новой Викторией управляет крупный бизнес, а его финансирует банкирский дом «Клинт и Шенье». Им очень удобно иметь свой оффшор, который носится по трем государствам, не тратя ни капли топлива и не прося разрешений у миграционных служб. Они сюда пускают не каждого.

— Транзитный ход дорогого стоит, — согласился Бык. — Купить его по цене «Кассиновы» — хорошая идея. Думаете, покупатель из Урсулы?

— Скорее всего. Викторианец обратился бы к банку за разрешением на эксплуатацию Марахси, хотя не исключено, что банк ему отказал. Или он мумбаец, у которых нет никаких прав, и втереться на Марахси он может только переуступкой кем-то доли в уже существующем предприятии. Впрочем, урсулийцы тоже.

Они опустились на диван перед обзорным стеклом и машинально уставились на арену, вокруг которой бесновалась разношерстная толпа.

Клетку из прутьев давно заменили на прозрачную сферу из полипластика с боковыми отверстиями, напоминающую карету без колес и дверей. Вместо двери с замком была натянута тонкая переливающаяся ткань наподобие вуали — условия для кассинов менялись по выдумке комиссии, собранной для наблюдения за боями. Считалось, что ее члены не заинтересованы в исходе боя и заботятся лишь о зрелищности, хотя на самом деле это был инструмент управления результатами боев, придуманный Саммю.

— Сложная ситуация, — Бык поскреб затылок, гудевший от воплей комментаторской смены, надрывавшейся в микрофоны у стекла. — Думаю, нам надо попробовать выжать максимум из Колизея, и цену назначать позже, с учетом всех перспектив. Продешевить легко, а если кому-то нужно место на Марахси, то и за большой ценой он не постоит.

— Согласен, — кивнул Ромул. — Я еще переговорю с Эйбом. Они с Хиотисом хорошо знакомы, мумбайские бароны могут быть заинтересованы в расширении бизнеса. Задам ему вопрос напрямую. Если он знает покупателя, договоримся о продаже «Кассиновы» без посредников и за нормальную цену. Наш друг Хиотис, сидя на строгаче у Шепарда, наверняка делится с ним информацией о нас куда охотнее, чем с нами — о нем.

В комментаторскую вошли новые люди, и Ромул замолчал. Дикторских смен теперь было три, по два человека в каждой, ведущих шоу тоже стало четверо — Язмин физически не справлялся с круглосуточным наплывом желающих делать ставки, даже под кокаином. Дикторы начали меняться местами, на арене тоже происходила ротация участников — убирали обломки от ромульянина, которого победила молодая блондинка. Толпа махала флажками на палках и скандировала имя «Тарси».

— Кто это? — Ромул кивком указал на блондинку. — Как кличка?

— Старуха, — насмешливо отозвался вместо Быка Саммю, вошедший следом за комментаторами. — Хотя у нее в отличие от других есть имя — Фтарзи Варнан. Десять к одному. Семнадцатый бой держится против Нидзу.

— Какого черта она его ломает? Ей кто-нибудь объяснил, что они стоят таких денег, которые за нее никто не заплатит?

— А, бесполезно, — Саммю завалился в противоположный угол дивана и открыл банку с пивом. — Эти скоты все делают по-своему. Доход от нее окупает ремонт андроида, кто-то периодически интересуется ее ценой, поэтому пока что спустили на тормозах. Зрителям она нравится.

— Ладно, пусть работает, — помедлив, ответил Ромул, посмотрев на таблицу ставок и выигрышей, горевшую в темноте зала адским пламенем приятных цифр.

Цифры начали меняться с истерической скоростью, потому что новая пара противников уже вышла на арену.

Андроид имел рыжий парик с кудрями и подобие юбки, намекавшие на принадлежность к женскому полу. Кассина отделили от него резиновой мембраной, рисунок на которой был недвусмысленно неприличным. Зрительный зал прошел гоготом и разбойничьим присвистом. Над ареной негромко зазвучала и потихоньку начала нарастать «Пещера Горного короля» в какой-то немыслимо растянутой саксофоном джазовой обработке, как нельзя лучше подходившей к разворачивающимся событиям. Ромульянин крался к прозрачному яблоку с грацией тигра, прикладывая руки к сердцу и всем своим существом демонстрируя страсть по отношению к кассину. Тот за резиновой мембраной кривлялся и строил уморительные рожи, вызывавшие смех. Под ударом лапы ромульянина тонкий слой разошелся, лопнул, как мыльный пузырь, но кассин с ловкостью обезьяны взобрался с другой стороны на крышу и оседлал шею андроида. Тот попытался схватить врага за горло, но вместе с ним рухнул на пластиковое покрытие пола, и пока туша ромульянина билась в конвульсиях, кассин на потеху толпе некоторое время изображал сверху движения, имитирующие половой акт. Наконец андроид замер, кассин поднялся, размахивая содранным рыжим париком как знаменем. Толпа выла, и даже ведущий, вытирая слезы от хохота, не стал поднимать руку кассина вверх, и так было понятно, что тот победил. Победная песня утонула в бесновании зрителей. Униформисты покатили по рядам тележки с напитками и бутербродами, цифры на табло снова сменились вместе с музыкой, последняя стала спокойной и медленной — перерыв.

В дверях вырос Вигго с куском сэндвича в зубах и бутылкой молока, которым он запивал булку. Белая струйка потекла у него по подбородку, когда он увидел начальство в полном составе возле своего рабочего места. Он торопливо вытер лицо, подошел к креслу, развернул его и стянул наушники с мальчишки в кассинской робе.