Элизабет Ноэль-Нойман - Общественное мнение [Открытие спирали молчания]

Совершенно различные способы поведения? Если вду­маться в это, то везде в основе просматривается то, что Локк обозначил неписаным законом мнения, или репута­ции, или моды. Он во всем находит тот жесткий образец, который, по его мнению, оправдывает понятие закона, по­тому что награды и порицания раздаются не по заслу­гам — так можно испортить желудок безмерной едой, — а в зависимости от одобрения или неодобрения в опреде­ленном месте в определенное время. Если так подходить к существу вопроса, то понятие «мода» окажется не беспо­лезным, а весьма пригодным для того, чтобы разобраться в нем в общих чертах. Относительно всех тех сфер, кото­рые были названы ранее как не связанные друг с другом, человек может оказаться «внутри» или «снаружи»; и он должен внимательно следить за любыми изменениями в своей сфере, чтобы не оказаться в одиночестве. Угроза изоляции существует повсюду, где оценки пробивают себе дорогу в качестве господствующих мнений. Мода — выда­ющееся средство интеграции. Только ролыо моды — до­биваться интеграции в обществе — можно объяснить, по­чему столь незначительные вещи, вроде формы каблука или воротничка, влияют на содержание общественного мнения, становятся сигналом «внутри» или «снаружи». При этом оказывается, что все те различные сферы, в ко­торых как-то проявляется мода, как раз взаимосвязаны между собой. Конечно, синхронизация их пока мало ис­
следована. Но, следуя Сократу, можно предположить связь между изменениями в музыке или прическе и не за­блуждаться относительно серьезности того, что этим дви­жением ниспровергаются законы.
Примечания
1 М с Dougall W. The Group Mind. Cambridge, 1921, p. 30.
о
См. рис. 11—13; см. также гл. XXIV наст. изд.
3 См.: М с Dougall W. Op. cit., p. 39 f.
4 Ibid., p. 24.
5 См.: Trotter W. Instincts of the Herd in War and Peace. London, 1916.
6 M a 1 r a u x A. Les ch6nes qu'on abat… Paris, 1971, p. 182 f.
7 См.: Платон. Государство, кн. 4, 425 А-Д.
8 См. там же, 424 В-425 А.
9 См.: Barber В., L о b е 1 L. S. Fashion in Women's Clothes and the American Social System. — In: В e n d i x R. and L i p s e t S. M. (Eds.). Class, Status and Power. A Reader in Social Stratification. Glencoe, 111., 1953, p. 323-332.
10 Ibid, p. 323 f.

Глава XIV
ПОЗОРНЫЙ СТОЛБ
Применение наказаний у многих народов жестоким обра­зом сказалось на социальной природе человека. Речь идет не только о наказаниях, которые трудно скрыть от обще­ственности, когда за кражу, например, отрубали правую руку, а при ее повторении — левую ногу (в соответствии с Кораном) или выжигали на коже клеймо, но также о нака­заниях, наносящих ущерб достоинству (так называемые суды чести), в результате которых у человека в принципе волос с головы не упадает. Мы не утруждаем себя, чтобы разобраться, в чем дело, когда речь заходит о позорном столбе 1 . Эти наказания применялись во все времена и во всех культурах (у нас — начиная с XII в.) 2 , что свидетель­ствует о постоянстве человеческой натуры. Пигмеи знали больное место человека: он особо уязвим, когда над ним смеются или его презирают, причем на виду у всех 3 .
Социальная кожа человека чувствительна к суду чести
Цитируя Цицерона: «Nihil habet natura praestantius, quam honestatem, quam laudem, quam dignitatem, quam decus» («На свете нет ничего лучще справедливости, похвалы, уважения и чести»), Дж. Локк добавляет, что Цицерон, ве­роятно, знал, что все перечисленное, по сути, название од­ного и того же 4 . Смысл наказания, затрагивающего честь человека, — отнять у него лучшее, его авторитет, его честь. Позорный столб, согласно бытовавшему в средневековье мнению, «роняет честь мужчины» 5 . Это наказание воспри-

нималось настолько болезненно, что с первыми ростками гуманизации его не применяли к юношам моложе 18 лет и (по закону в Турции) пожилым мужчинам старше 70 лет 6 .
Публичность у позорного столба обеспечивалась весь­ма искусно: последний — в самых разнообразных вариан­тах — устанавливался на рыночной площади или на пере­крестке оживленных улиц. Осужденного приковывали к позорному столбу железным ошейником в самое ожив­ленное время суток — в дни ярмарки утром или по выход­ным, по праздникам; бывало, что его со связанными нога­ми приковывали к дверям церкви. Шум для привлечения публики обеспечивался барабанным боем, звоном много­численных колокольчиков и бубенцов; для лучшей види­мости позорный столб красили, например, в красно-ко­ричневый цвет, украшали изображениями «нечистых» животных. На шею осужденному вешали табличку с ука­занием имени и провинности. Толпа вокруг — те, кто из­девался над ним, обзывая его бранными словами или бро­сая в него комья грязи (отвлечемся здесь от забрасывания камнями, ибо это не соответствует характеру наказа­ния), — анонимна, вне социального контроля, идентифи­цирован он один, наказание человека «позорным столбом» до сих пор отражает потерю им достоинства в глазах дру­гих людей, социальное унижение.
Наказанию у позорного столба подвергали не за гру­бые и жестокие действия, а за такие, в которых трудно бы­ло уличить и к которым именно поэтому следует привлечь внимание публики: например, за обман обвешивающего пекаря, ложное банкротство, проституцию, сводничество, оскорбление, клевету — кто отнимает честь у другого, дол­жен сам ее потерять 7 .
По сплетням судят о правилах чести в обществе
Клевета — это более чем сплетня, распространяющая нео­добрительные сведения о ком-то отсутствующем. Клеве­та — это антипод чести, позор. Из-за плохой молвы ру­шится чья-то репутация, а может произойти даже само­убийство 8 или убийство; с человеком, который приобрел
дурную славу, опасно показываться в обществе — вспом­ним 1782 г. и некую госпожу де Воланж, предостерегав­шую своего адресата — молодую даму — не встречаться с любовником, у которого была плохая репутация: «…ведь общественное мнение будет по-прежнему против него, и разве этого недостаточно для того, чтобы руководить ва­шим поведением?» 9
Убийство из-за плохой молвы, дискредитация, презре­ние — язык изобилует социально-психологическими или терминами, когда индивид предстает беззащитным, бро­шенным на произвол судьбы. «Кто это сказал?» — требует он ответа, когда его ушей достигают обрывки сплетни, но сплетня анонимна. Американский ученый Джон Бёрд Хэ– виленд первым обратился к сплетне как к предмету науч­ного исследования. Задавшись этой целью, он какое-то время провел среди жителей племени цинакантеко, пыта­ясь изучить через сплетню как источник, как научный ма­териал правила чести племени, общества. Он наблюдал, как сплетня распространялась, обрастала подробностями, пока наконец не выявлялась ошибка. Наказанием чести сродни позорному столбу служит для супружеской пары племени, нарушившей обет верности, обязанность обоих супругов выполнять тяжелую работу во время празд­неств 10 . Племя весьма изобретательно использует изоля­цию. В обыденности тяжелый труд не роняет чести и до­стоинства человека, но в одиночку, на виду у веселящихся соплеменников он как нельзя лучше выражает отвержение пары.
Сколько идей родилось у людей, чтобы публично обна­родовать позор! Провинившегося выставляли на обозре­ние толпы в невероятно высоком бумажном колпаке, вы­мазывали смолой и перьями, девушку заставляли шест­вовать с наголо обритой головой — вспомним, как дразни­ли несчастного Сепху у пигмеев: «Ты не человек, ты жи­вотное».
Даже короля могла унизить презирающая толпа, об­щественность. В 1609 г. во время пребывания Рудольфа II в Праге ремесленники и поставщики напрасно ждали оп­латы своих счетов, потому что богемские сословия пре­кратили выплату королю налогов, положившись на голос общественности, который — с помощью первой в мире га­зеты Авизо — был услышан далеко за пределами Праги.