Элизабет Ноэль-Нойман - Общественное мнение [Открытие спирали молчания]

Э. Дюркгейм в книге «Правила социологического метода» (1895) (рус. перев. — «Метод социологии», 1899 г. — Ред.) искать ее индикаторы. Индикаторы не идентичны тому, что мы можем предполагать, но они позволяют судить о том, что мы исследуем.
Измеритель страха перед изоляцией
После публикации «Спирали молчания» посыпались воп­росы, на которые трудно было ответить. Поскольку с 30-х го­дов групповая динамика находилась в центре внимания социальных исследований, стали раздаваться критиче­ские голоса, что группы, в которых действуют люди, го­раздо важнее неопределенной публичности, о которой так много говорится в «Спирали молчания». Человек придает гораздо более важное значение мнению соседей, коллег по работе, друзей, референтных групп (reference groups), чем мнению неизвестно кого, анонимной общественности.
Донсбах и Стивенсон попытались разобраться с этим возражением 43 . Они утверждали, что спираль молчания не детерминистская теория, которая рассматривает опреде­ленную причину — например, страх перед изоляцией со стороны общественности — как единственное воздействие на поведение человека и одинаковое для разных людей, а как одно из многих воздействий, определяющих процесс общественного мнения. Влияние референтных групп при этом нисколько не умаляется. Они ссылались при этом па мнение голландского ученого Харма т'Харта, согласно ко­торому в противоречивых вопросах молчание и ответ ре­спондента зависят от того, совпадает ли давление на него первичной группы и общественного мнения или группы, в которых респондент участвует, защищают более слабую позицию 44 .
После десятилетий успешной работы в русле группо­вой динамики влияние групп на процесс формирования мнения казалось исследователям фактом самоочевид­ным. И поскольку до появления работ Гоффмана исс­ледователи групповой динамики попросту ограничива­лись изучением группы, не принимая во внимание эле­мент публичности, этот вопрос оказался весьма актуаль­ным, ибо здесь лежал ключ к пониманию понятия «обще­
ственное мнение». Не представляя четко, что означает публичность для социальной природы человека— инстан­ция, выносящая суждение о ней, трибунал, — нельзя по­нять феномен общественного мнения.
Предложенный Халлсманом индикатор чувства сожа­ления позволяет обнаружить значение анонимной обще­ственности. Если неприятные ощущения спонтанны, их редко испытывают в узком кругу знакомых, 21% вызыва­ется в условиях немногочисленной и 46% — в условиях широкой анонимной общественности 45 .
Халлеман разделил разработанные им 30 тестовых си­туаций, которые для решения предлагались респондентам на карточках, на три группы — среда знакомых, немного­численная общественность и широкая общественность. Результаты показали: чем шире круг общественности, тем выше доля людей, которые указанную па карточке ситуа­цию ощущают как досадную 46 .
Этот вывод звучит вполне логично: неприятная ситуа­ция среди знакомых должна восприниматься как более досадная, чем среди людей, которых не знаешь и больше никогда не увидишь, — в анонимной общественности. Но результаты тестов опровергают логику, и, несомненно, для этого есть основания. Среди знакомых можно попы­таться сгладить досадную ситуацию, но у ярлыка, кото­рый получаешь на людях, нет автора, перед которым мож­но извиниться, которому можно что-то объяснить, — урон репутации нанесен на неограниченное время.
Халлеман ближе, чем кто-либо прежде из исследовате­лей, подошел к задаче измерения страха перед изоляцией. Исходя из ситуаций, которые респондент воспринимает как заслуживающие сожаления, вызывающие досаду, он определил ранги восприимчивости социальной природы и страха перед изоляцией: очень высокая, высокая, сред­няя, небольшая, весьма ограниченная восприимчивость социальной природы и, соответственно, чрезмерный, от­носительный и незначительный страх перед изоляцией. Затем он проверил готовность респондентов высказаться или промолчать. Он установил, что люди с ярко выражен­ной чувствительностью к восприятию неприятной ситуа­ции — мы добавим: с чрезмерным страхом перед изоля­цией — при обсуждении противоречивых тем чаще пред­почитают отмалчиваться. И не потому, что они в целом
более боязливы или вообще скупы на слова; при обсужде­нии неопасных тем, где нет угрозы конфликтов, они так же охотно высказывают свое мнение, как среднестатисти­ческие респонденты 47 .
Тест квазистатистического смысла
Существует ли вообще такое понятие, как квазистатисти­ческий смысл, как это утверждается в теории обществен­ного мнения? Могут ли люди воспринимать климат мне­ний?
Во всех странах, где применялись наши тесты, мы без затруднений получали ответ на вопросы: «Как думает большинство?», «Большинство "за" или "против"?», «Сколько процентов населения выступает "за"? "про­тив"?». Собственно, сами респонденты должны были бы спросить нас: «Почему Вы меня спрашиваете? Ведь это Вы изучаете мнения!» Но они этого не говорили. Готов­ность дать оценки можно рассматривать как показатель того, что люди постоянно стремились оценить мнения других самостоятельно, независимо от интервью.
Но зачастую эти оценки неправильные. Установки, отражаемые средствами массовой коммуникации, часто переоцениваются. Появился даже термин «множествен­ное невежество» (pluralistic ignorance) 48 . Население за­блуждается относительно населения. «Пере– и недооцен­ка собственного лагеря и доля людей, которые оценку си­лы своего лагеря выражают ответами "затрудняюсь", "и так, и так" или "поровну", — все эти оценки свидетель­ствуют о борьбе в общественном мнении» 49 . Но населе­ние в целом, независимо от собственной позиции, заме­чает — и это подтверждается данными демоскопии, — ка­кие мнения изживаются, а какие распространяются 50 , как замечают похолодание и потепление. Как иначе это объяснить, если не человеческой способностью воспри­нимать эти частотные распределения? Неудивительно, что уже с давних времен — независимо от социальных исследователей — предпринимаются попытки повлиять на это восприятие.

Тест на проверку готовности высказаться или промолчать
Жаль, что существует не много стран с хорошо развитой сетью железных дорог. Со времени первых публикаций о спирали молчания для проверки готовности высказаться или промолчать использовался «железнодорожный» тест 51 . Но когда теория перешагнула границы страны, по­сыпались жалобы на то, что нельзя применить этот тест: поездка по железной дороге 5—6 часов — мероприятие не столь привычное для массы респондентов. Мы несколько изменили тест: «Предположим, Вы едете 5 часов на авто­бусе, в пути делается остановка, и все пассажиры выходят из автобуса. Завязывается беседа, и кто-то начинает разго­вор, чтобы поддержать ее… или прервать. Захотите ли Вы поговорить .с этим человеком, чтобы узнать его точку зре­ния, или предпочтете не делать этого?» Донсбах и Стивен­сон предложили новый вопрос — телерепортер просит прохожих на улице дать интервью на неоднозначную тему. В этом случае, естественно, границы публичности расши­ряются. По данным Халлемана, страх перед изоляцией возрастает с расширением публичности. Телевидение формирует сегодня самую широкую публичность, какая только может быть.
При проверке теории не следует делать слишком боль­шой упор на отмалчивание или разговорчивость респон­дентов. Все-таки существует много других публичных проявлений согласия индивида с мнением общественно­сти; к ним можно, в частности, отнести прически, бороды, красные или белые ленточки на антенне автомашины, ис­пользуемые в качестве символов в Европе и Америке.
Крепкий орешек: ответ из «Дон Кихота»
При проверке теории возникали и некоторые недоразуме­ния. Главы о еретиках, авангардистах 52 и крепком ореш­ке 53 оказались в издании 1980 г. слишком короткими. Об авангардистах мы и сегодня знаем не больше, чем Платон, попытавшись добиться — с помощью поэтов — измене­ния ценностей 54 .