Элизабет Ноэль-Нойман - Общественное мнение [Открытие спирали молчания]

Эффект элитарной концепции общественного мнения заключается в усилении роли интеллигенции в обще­ственной жизни, эффект интегративной концепции — в сплоченности общества, в согласии, если не соответст­венно велениям души каждого, то соответственно мнени­ям других людей, что необходимо для единства действий и решений, например для самозащиты. Без мощного со­циально-психологического давления не будет согласия в обществе, состоящем из индивидов и групп самого раз­нообразного характера и с антагонистическими интере­сами.
Путаница в понятии, возникшая в начале XVIII в. из– за смещения значения, может быть снята, если воспользо­ваться предложенной Робертом Мертоном рекоменда­цией различать явную и скрытую функции в обществе. Явные функции — осознанные, намеренные. В нашем случае это функция общественного мнения как коррелята правительства 3 . Скрытые функции, по Мертону, неосоз­наваемы, ненамеренны, но более результативны; это — общественное мнение как социальный контроль. (Однако, соглашаясь с предложенным Мертоном различением, следует учитывать, что здесь «скрытый» означает не тай­ную реальность, а предрасположенность, которая когда– нибудь проявится.)
В целях ясности научной дискуссии было бы целесооб­разно снова связать понятие общественного мнения с его корнями, с его первоначальным значением в смысле «не­писаных законов» и тем самым выявить власть обще­ственного мнения, под давлением которой и правительст­ва, и члены общества должны организовывать свои дейст­вия. Это связано с тем, что элитарная его концепция вооб­ще не может объяснить, каким образом интеллектуальное общественное мнение свергает правительства и наполняет ужасом сердца индивидов, так что «ни один из десяти ты­сяч», по «закону мнения, моды и репугации» Дж. Локка, не отважится противостоять ему. Интеллектуальная власть политической элиты и опубликованного в средствах мас­совой информации мнения не бывает затронута, незави­симо от того, назовем мы ее общественным мнением или не назовем.
Элитарное мнение можно представить вкраплением во всеобщее общественное мнение. В лице своих лидеров 4 ,
которые публично заявляют о своей позиции — отчасти в средствах массовой информации 5 , отчасти в личных бесе­дах, — элитарное мнение образует авангард всеобщего об­щественного мнения. Оно всегда пробивает себе дорогу; не всегда опубликованное мнение становится общественным, но без лидерства этой формы элитарного мнения новое общественное мнение не сможет реализоваться.
Если не существует никакой внешней угрозы, потреб­ность в сплоченности, вызванной общественным мнени­ем, несколько ослабевает. В то же время ее легче сохранять, если членов объединения связывает общность расы, исто­рии, религии, культуры и если, как в примитивных обще­ствах, жизненные обстоятельства и представления о цен­ностях жизни остаются стабильными или изменяются очень медленно. В таких условиях индивид вряд ли заме­тит давление в сторону конформизма. Однако он быстро его ощутит, если возникает угроза разрыва связей, особен­но в военное или революционное время и вообще в перио­ды коренных переломов или смены ценностей, подвергаю­щей сплоченность опасности, которой индивиду следует научиться избегать и которую надо учитывать в своем по­ведении.
Сферой, где мы учимся компромиссам, является, по мнению Сократа, одежда, прическа, внешний облик в це­лом. Учимся же мы ему в процессе строгого, обусловлен­ного временем излишнего согласования, которое назы­вают модой, т.е. нацеленной на перемены формой про­явления общественного мнения. Не без основания Дж. Локк говорил о «законе моды» вместо «закона мне­ния или репутации». Свое представление об одежде как средстве интеграции высказал еще в 1534 г. и Рабле. Мо­да сходна с игрой, но сама таковой не является. Требуя от человека чрезмерной наблюдательности за социаль­ным окружением, она не оставляет ему никакой свободы решений — обращать ли внимание на моду (т.е. следовать компромиссу) или не учитывать ее. Не учитывать — это значит быть отчужденным в качестве современника от своего окружения, стать «пугалом», которое, как прави­ло, одевают в ненужные платья. Наблюдение за окруже­нием в изменяющихся условиях, которое тренирует мода, позволяет людям сориентироваться в том, как можно из­бежать изоляции, например, в период смены моральных
ценностей. Тенденция отрицать социальную природу че­ловека, проявляющаяся чаще всего в негативной окраске выражений, связанных с модой: «писк моды», «всего лишь модное веяние» и т.п., — достаточно сильна и се­годня в европейских культурных кругах. Наводит на раз­мышления тот — весьма поучительный — факт, сколь смешно выглядит устаревшая мода. «Красиво» — «некра­сиво» еще не объяснение реакции. Если что-то некрасиво, то это несметно. Почему же люди смеются при виде ус­таревшей моды?
Общественное мнение — это явление, обусловленное местом и временем; позднее уже нельзя увидеть его давле­ние, как нельзя увидеть грозовые облака, которые унесло ветром. Но для политика, который действовал под при­крытием этих облаков, они были как бы надежной стеной. Если историческое исследование упускает это из виду, то описание обстоятельств и мотивов политического дейст­вия окажется неверным, искаженным.
Наш идеал зрелого и разумного индивида противосто­ит непредвзятому изучению социальной природы челове­ка и функций общественного мнения — в этом причина односторонности социально-психологических исследова­ний. Например, подражание объясняется в научной лите­ратуре XIX и XX вв. односторонним рационалистическим толкованием теории научения: перенятие объективно ра­зумных способов мышления и поведения. Страх изоля­ции, обеспечивающий сплоченность человеческих обще­ств, в качестве движущего мотива подражания остается неизученным. Лишь эксперименты с конформизмом Со­ломона Эша 6 и Стэнли Милгрэма 7 в 50—60-е годы пока­зали, что люди присоединяются к суждениям большинст­ва, хотя собственными ушами могут слышать и собствен­ными глазами видят, что эти суждения ошибочны. Един­ственное объяснение такому выбору — присоединению к большинству — боязнь полной изоляции со стороны об­щества из-за высказанного, продемонстрированного ими мнения. Эти результаты Эша—Милгрэма часто интерпре­тируют как доказательство слабости человеческой приро­ды, что неверно. Согласно интеллектуальной концепции общественного мнения, реакции, обусловленные соци­альной природой человека, не представляют особого инте­
реса, но их следует мерить и иным масштабом — как усло­вие существования человеческой общности.
Представленное в книге описание функции обще­ственного мнения, опирающейся на страх изоляции, не следует понимать как похвалу оппортунизму, соглаша­тельству. Речь шла лишь о том, чтобы учесть обе сторо­ны — индивидуальную природу и социальную природу, — как это пытался сделать Руссо.
Зрелость человека означает осознание им своей соци­альной природы, отсугствие заблуждений относительно своей независимости. Эту закономерность сумел разгля­деть уже Монтень в конце XVI в.: «…мудрец должен внут­ренне оберегать свою душу от всякого гнета, дабы сохра­нить ей свободу и возможность свободно судить обо всем, — тем не менее, когда дело идет о внешнем, он вы­нужден строго придерживаться принятых правил и форм» 8 .
Голландский психолог ван Зуурен предложила новый метод для изучения индивидуальной социальной приро­ды — опыты над собой, в ходе которых человек намеренно нарушает правила одобряемого в обществе поведения и при этом может наблюдать ощущение неловкости у себя и других участников опыта".
Еще Дарвин указывал на ощущение неловкости при покраснении как проявление социальной природы чело­века. Будучи формой ощущения изоляции, хотя и слабой, неловкость позволяет выявлять воздействие об­щественного мнения как социального контроля. Мож­но даже сконструировать шкалу ощущения неловкости, которое у различных людей и в разных культурах раз­вито в неодинаковой степени, чтобы измерять реакцию на угрозу изоляции, на давление в сторону конформиз­ма 10 .
Проблемой ощущения неловкости занимался также Ирвин Гоффман, впервые разработавший представление о значении общественности для социально-психологиче­ских феноменов. Он считал, что «общественное», «обще­ственность» следует понимать в социально-психологическом аспекте, а не как правовое понятие («доступно всем») или как политическое понятие («по содержанию относя­щееся к общественному делу») 11 .