Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Кровь Лары

– Ой, смотрите, смотрите!!! – И те отвечала восторженным визгом, хлопая в ладоши.

– М-да. – Заметил Гарет, тоже любуясь ими. – Я себя сейчас чувствую Ланцелотом, Гавейном, Ивейном и своим тёзкой Гаретом одновременно. Никогда, наверное, ни один рыцарь Круглого стола не спасал одновременно столько прекрасных юных дев. И никто из них не озадачивался проблемой того, что же с ними делать-то?.. Я как-то не представляю себе тихий, мирный Торхевнен, где скоро появятся эти… козочки. Они ж там всё разнесут в первые же пять минут. Господи! Бедные тамошние монашки, их всего четверо!

– Ничего. – Ответил Гэбриэл. – Научатся всякому домоводству, и уедут на Север. Замуж там выйдут.

– А не жаль их туда отправлять? Там же, руссы твои говорят, опасно очень.

– По сравнению с тем, – ответил Гэбриэл сухо, – что их ждало на Красной Скале, там рай просто. И здесь они в опасности. Даже младенцы этим сукам мешают, а девчонки…

– Ты прав. – Посерьезнел Гарет. – И запретами, и угрозами ничего не добьёшься. Есть такие отморозки конченные, что всё равно сунутся, и даже не побоятся в дерьме потом утонуть, только бы сейчас на пять минут получить желаемое. Как тот идиот из Овражков, помнишь? «Она сама этого хотела!». Придурок…

– Это вы верно всё говорите. – Фёдор, стоявший поблизости и любующийся девочками, кивнул. – Посмотреть ведь радостно, а есть и такие, кто из себя выходит. И смеются-то громко, и ведут себя неприлично, и полукровки, и грешницы… Какие ж они грешницы, невинные ещё, весёлые, как котята у печки.

– А я бы вот даже женился бы. – Вдруг заявил Матиас, так же не сводивший с девчонок глаз. – Вот ей-Богу… С одной стороны, конечно, нет, а с другой – как будто и да!

– Молчи, ты, кот мартовский! – Фыркнул Гарет. – И глазёнки-то от девчонок свои масляные отведи! Не то Младший тебя кастрирует тупым ножом, он за этих девчонок дракона лопатой в поле затюкает!

В Гранствилле лодья задержалась на полчаса. Гарет с Матиасом отправились домой, а Гэбриэл, Иво и Марчелло поплыли дальше. Марчелло обещал ему, что обо всём позаботится, но Гэбриэл хотел сам всё проконтролировать. Гарет звал его с собой, чтобы он смог поздороваться с отцом и Алисой, а лодья его подождёт, но Гэбриэл, зная себя, понимал, что одним «здравствуйте» не ограничится, и лучше уж скорее разделается со всеми своими делами в Ригстауне, а потом уж вернется домой. Десять спасенных душ, которые находилось под его опекой отныне, радовали его несказанно, и, глядя на них, Гэбриэл чувствовал гордость и удовлетворение пополам со жгучей тоской о том, чего всё равно уже не вернуть и не исправить. Как раз сейчас, – думал он, пока лодья неспешно скользила вдоль все повышающихся, делающихся всё круче, берегов, – они подплывали бы к Грачовнику, откуда их путь лежал бы в Найнпорт и дом Барр. И Сады Мечты поглотили бы их навеки. Никому там не было бы интересно, кто из них тихоня, кто умница, кто шкодница. Они были просто мясом, безымянным и безгласным. Для них всё было бы кончено, мечты, надежды… Ничего больше не было бы.

«Господи! – Подняв голову к небу, взмолился он. – Дай мне сил и времени, дай мне спасти всех, кого ещё можно спасти!!!».

Оглянувшись в сотый раз, Вепрь убедился, что за ним нет погони, и слегка расслабился. Конечно, лучше было бы удрать от Птиц с Совой поперек седла, но уж как вышло, так вышло. Пошли они к дьяволу, Птицы эти, с их дурацкими принципами! Вепрю, через три недели среди них, секса хотелось так, что аж дымилось все, но ни Зяблик, ни Конфетка им почему-то не соблазнились. Ладно, Зяблик – Вепрь видел и сам, что девушка не жалует никого из Птиц. Но Конфетка-то, сучка мелкая, ни одной ночи у себя не ночевала! Он специально следил… Терпел, делал вид, что все нормально, вежливым был таким, что самого тошнило, только что? – А ничего! Вообще ничего! И ладно, ладно, он терпел. Но когда его взяли в очередной набег за провиантом, Вепрь решил, что наконец-то оторвется, завалив первую попавшуюся симпатичную бабу на ферме, которую они явились грабить. И надо же, а, как Ворон взбеленился! А что Сова орала, тварь бешеная, так это отдельная история… Не-е-ет, хватит! В жопу эти их принципы, всю эту хрень, жил Вепрь прежде без них, и жил куда лучше! Да, в Междуречье полукровок не жалуют… Но если этот полукровка пообещает их главному, как его, Бекстрему, что ли, сдать убежище Птиц и всю их пернатую кодлу, разве не полагается такого полукровку хотя бы выслушать?.. А там, глядишь, удастся пристроиться у этого рыцаря на подхвате – что, ему не нужны молодчики, которые и оружием владеют, и грязной работой не брезгуют?.. И все вернется: безопасность, сытость, вседозволенность, все возможности и привилегии… Как Вепрь истосковался по сытой и привольной житухе у Драйвера! По походам в Найнпорт, на рынок и в местные лавки, по рейдам по окрестным деревням, где что захотел, то и взял, кого захотел, того и прирезал, какую захотел, такую и оттрахал! Долбанный Хлоринг, герцог Элодисский, явился и все порушил. Сломал Вепрю жизнь, сломал на хрен все, что Вепрь для себя создал… А Гор, падла, поселил в душе какие-то мысли дурацкие, о другой жизни, о других отношениях, совесть, честь, тоси-боси… Поигрался Вепрь в честь и совесть, хватит! Что он с этого поимел?! Опухшие, мать их, яйца?! А Хлорингам он отплатит в свой час. За пацанов, подохших на кольях, за убитых, за свои невзгоды – отдельно! Бекстремы эти, или как их там, говорят, враги Хлорингов, а как говаривал Драйвер? Враги моих врагов – мои друзья? Ну, как-то так.

Спустившись с пригорка к ручью, мелкому, каменистому, стремительному, Вепрь увидел, что вода в нем чистейшая, и спешился, чтобы напиться, умыться и набрать свежей воды. Жара такая стоит, что в бане, наверное, и то легче… Нагнувшись к воде, он глянул перед собой и насторожился: на плоском светлом камне отпечатался след грязного сапога. Еще мокрый… Замер, но оглянуться не успел. Конь громко всхрапнул, Вепрь вздрогнул – и, получив по голове (опять!!!), рухнул лицом в ледяную воду.

Очнулся от ледяной воды в лицо. Несколько секунд пытался проморгаться, чувствуя, что руки вновь крепко-накрепко связаны. Сильно хотелось тряхнуть головой, стряхивая лишнюю воду, но она, несчастная, опять болела так, что глазам было больно. Зато запахи Вепрь ощущал необыкновенно остро, так, словно каждый запах отдельно проникал в него и раздражал неимоверно: запахи матерого мужицкого пота, лошади, навоза, сена, перегара и свежей сивухи. «Я и забыл, как дайкины воняют-то…» – Шевельнулась в голове вялая мысль.

– Гля, шеволится! – Глумливо сказал кто-то. – Говорил же я, энти чельфяки живучие, заразы паскудные, их оглоблей не убьешь!

– Как думаешь, энто Птица, аль нет?

– А кто еще-то?.. туточки других нету.

– Я не Птица. – Прохрипел Вепрь. – Но знаю, где их искать… Отведите меня к господину вашему, я ему скажу…