Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Кровь Лары

Пока же смеяться как-то не получалось. Когда она наконец-то созрела для того, чтобы обратиться к какому-нибудь прохожему за помощью, дорога вдруг словно вымерла. Наступил полдень, и крестьяне устроились перекусить, женщины отправились на обеденную дойку, а прочие путники, зная, как тяжко путешествовать под полуденным солнцем, когда на дороге с юго-западной стороны даже тени нет, задержались в трактирах или в тени придорожных деревьев, на берегу Ома. Габи изнывала от жары и жажды, и чуть ли не плакала от боли в ногах, а стена все тянулась и тянулась, не подавая никаких признаков близких ворот. Справа тянулся огороженный плетнём овраг, заросший лозняком, в гуще которого журчал Ом, слева – бесконечные выпасы, а сверху, с безоблачного неба, палило безжалостное солнце. Заметив на выпасах группу молодых березок, Габи поняла, что спрячется там от солнца, и плевать на все. Рано или поздно, но ее начнут искать. Может, Беатрис сообразит послать за нею тайно? А не сообразит – все равно. Сейчас Габи была согласна на огласку, на монастырь, на что угодно, только бы все это кончилось, кончилось, кончилось!!!

Когда она подошла ближе, оказалось, что место занято: в теньке расположились с пивом и пирогами двое молоденьких школяров. Как многие мальчишки, они учились на последние родительские деньги, были бедны, как мыши, и веселы, как… как и положено мальчишкам шестнадцати-семнадцати лет. Увидев хорошенькую деревенскую девушку, они толкнули друг друга, вскочили, утирая рты и нагловато скалясь:

– Привет, красивая! Ищешь компанию? Ты по адресу!

Габи замерла. Она уже настроилась на то, что сядет, отдохнет от пекла, остынет, снимет обувь… Но, может, и к лучшему?

– Не скажете ли… – Выдавила она из себя, пытаясь говорить вежливо, – далеко до ворот?

– А тебе какие ворота нужны? – Лениво поинтересовался тот школяр, что был пониже и побойчее, с веснушчатым носом и наглыми серо-зелеными глазами.

– В город. – Поколебавшись, сказала Габи. Откуда ей знать, как называются эти гадские ворота?! Школяр, привстав, потянул ее за юбку, вынуждая присесть:

– Да ладно, садись, что ли. Отдохни. Ближайшие ворота там, – он махнул рукой в ту сторону, куда и направлялась Габи. – Пива хочешь? Не нагрелось еще.

Габи никогда не пила пиво. Она и сидр-то, который обожали ее кузены, терпеть не могла. Пиво и сидр, по ее убеждению, были напитками быдла. Но сейчас ей так хотелось пить, что она проглотила противненькое, чего уж там, зато и в самом деле прохладное пойло в пару глотков. Закашлялась:

– Как вы это пьете…

– Эй! – Обиделся второй парень, повыше и посимпатичнее, с правильными чертами лица и светло-карими глазами. – Спасибо бы сказала! – И Габи вновь поперхнулась. Спасибо?.. Она?!..

– Меня зовут Грег, а его – Джо Портянка. – Сообщил конопатый.

– А тебя – Грег-Одно-Яйцо! – Рассердился Джо. – А тебя, красивая?

– Га… – Габи запнулась. И парни тут же принялись хихикать:

– Га? Так и зовут: Га? Привет, ГА! Как дела, Га!!!!

– Придурки!!! – Габи, вспыхнув, попыталась вскочить, но они вновь поймали ее за подол, как-то очень уж настойчиво убеждая присесть обратно. Габи вдруг почувствовала, что их руки начинают больно уж вольничать по ее телу, и вновь рванулась вскочить, и вновь ей не дали, теперь уже недвусмысленно пытаясь ее лапать:

– Да ладно ты! – Сопя, пытался навалиться на нее Джо. – Ты нам кое-что должна, за пивко-то…

– Пошел вон!!! – Завопила Габи, ногтями полоснув его по щеке, вырвалась, – парни не посмели так близко к дороге и деревне действовать грубее, – выскочила под палящее солнце, и услышала вслед:

– Да и пошла ты! Вали-вали!

– Да, проваливай, шалава!

– Да как вы смеете! – Стиснула кулаки страшно шокированная таким обращением Габи, но в ответ услышала только имитацию ветров и насмешки, от которых лицо ее вспыхнуло, а в груди стало вновь жутко и пусто. Это было чудовищно, этого не должно было быть С НЕЙ! До этого Габи жила в абсолютной уверенности, что является неприкосновенной особой, к которой все обязаны относиться с почтением и поклонением. И вдруг такое хамство… Оно ужаснуло Габи едва ли не больше, чем убийство Орри. Плача и размазывая по вспотевшему лицу остатки грима и слезы, Габи ковыляла по дороге, уже не надеясь ни на что, близкая, как никогда, к настоящей истерике. Выпитое пиво ударило в голову с непривычки и усталости, жара довершала остальное. Габи чуть покачивалась и то и дело оступалась, в голове мутилось. «Нет, это неправда! – Говорил в ней кто-то жалкий и растерянный. – Это не может быть со мною, это неправда!». Почувствовав, что все, она сейчас упадет, Габи наконец-то увидела ворота. И трактир у ворот. Люди у трактира напугали ее, и девушка, приободрившись, постаралась обойти их по широкой дуге, остановилась под презрительным взглядом толстого стражника, обобрала с юбки максимальное количество «собачек», оправилась, и подошла к толстяку.

– Дожили. – Брезгливо разглядывая ее, выпятил губу стражник. – Пьяные шлюхи начали среди бела дня в город через Южные ворота ломиться! Проваливай! Это ворота для чистых людей!

– Что ты сказал?! – Габи вышла из себя. – Да ты знаешь, кто я такая, быдлота?!! Ты знаешь, что с тобой сделают за такие слова?! Да стоит мне брату сказать…

Стражник отвесил ей затрещину, и Габи упала на дорогу у его ног. Все померкло у девушки перед глазами. Ударили ее впервые в жизни; и кто?!.. Медленно, опершись руками о брусчатку, она поднялась под глумливым взглядом стражника, и ринулась на него, как дикая кошка. Неизвестно, чем бы это кончилось и для нее, и для стражника, так как неизбежно прояснилось бы, кто она такая. Но в последний момент кто-то ловко поймал Габи за талию и прижал к себе. Она рычала, шипела, рвалась и тянулась скрюченными пальцами к лицу стражника вне себя от бешенства и отчаяния. Тот отступил, глумливое выражение стерлось с лица:

– Ты совсем охренел, Хант?! Че это за бешеная шлюха у тебя?! Ты того! На поводке ее держи! И проваливайте от ворот!!!

– Леди, леди! – Шептал кто-то в ухо Габи. – Успокойтесь… Ради всего святого, успокойтесь! Вы же не хотите, чтобы весь город сюда сбежался и вас узнали?! – И громко стражнику:

– Девочка лишнего выпила, развезло на жаре… Я заплачу, Смит! Эй! Фью! Носильщики!

Лениво ожидающие пассажиров дюжие парни с портшезом неспешно, лыбясь, подошли к любителю тыквенных семечек Марку Ханту, и тот поспешно усадил задыхающуюся Габи в носилки, задернув шторку.

– Куда? – Спросили лаконично снаружи. Марк выбрался из портшеза, убедившись, что Габи обмякла и просто плачет, и сначала подошел к стражнику. Долго умасливал его, суя в потную ладонь один геллер за другим, потом велел носильщикам следовать на Полевую улицу.

– Не Полевую. – Всхлипнула Габи, когда он уселся в портшез напротив нее. – На Вязов. Я служанка госпожи Беатрис…