Петр Чичилов - Звездная империя Малатеста

— Не против. Только что теперь с ними делать?

— Решим потом. Сейчас я хочу, чтобы ты не раздевалась, не умывалась и записала обращение к Малатесте.

— Ты превращаешь войну в шоу.

— Война всегда шоу, Лиша. У нас почти не осталось МКСТ, куча раненых, которым даже после машин Хольмана нужно время на восстановление, да еще и пленные. Главный вопрос — как теперь штурмовать Латрек. Самое время начать войну информационную.

— Я не стану сейчас выступать.

— Тогда предлагаю снять завтра церемонию прощания с павшими, — предложила Велаши. — Гробы придется забрать с собой, в лесу хоронить людей не стоит. Но отдать почести погибшим надо.

У Бучи не было желания больше разговаривать, и она принялась бесцельно бродить по лагерю.

— Мы не станем присягать самозванцу! — крикнул ей один из пленников, когда она проходила возле старого заводского здания с решетками на окнах, где их заперли.

— Мне плевать, чего вы там хотите, сукины дети, — злобно ответила им Магдалина. — Когда все закончится, мы выгоним вас с планеты пинком под зад. А до этого радостного во всех отношениях момента не гневите крылатых, Хельву и всех остальных богов, иначе живыми не уйдете.

Искандер и уцелевшие Волки сидели у костра, распивая мастику. Все молчали. Да и о чем разговаривать? Выпив стакан мастики, Бучи почувствовала себя немного лучше. Вскоре к ним присоединился капитан Кристоф.

— Вы считаете, я зря убила Симона Миро? — спросила она, закуривая.

— Плевать, что считаю я, Магдалина, — отвечал капитан, — и плевать на Миро, важно другое. Прошу тебя, умоляю, не становись такой же, как они. Не становись убийцей. Думаешь, среди наемников одни прожженные головорезы? Мы закопали в рыхлую землю Тессы кучу молодых ребят с обеих сторон. Война — грязное дело, но мы не убийцы. Я знаю, что кроме войны, ты ничего в жизни и не видела. И даже любовь у тебя отняли. Но Васко и Изи не хотели всю жизнь провести в сражениях. Они лишь желали спокойно пожить, когда эта резня закончится.

— И смерть в итоге забрала их. Стану ли я теперь щадить врагов?

— Ты должна, Лиша. Никто не говорит, что врагов нужно отпускать на все четыре стороны. Но вместо убийства мы сможем показать всему свету суд над ними. Разве тебе не хотелось бы увидеть, как Франциско Ахзарит признается в убийстве царицы? Не будет ли для Тахо и Анхелики тюрьма наказанием страшнее, чем смерть?

Покажи народу, как низводишь их идолов до положения обыкновенных преступников. Их боги — это не крылатый пантеон, не сладкоголосая Хельва и не милые пришельцы, похожие на котов. Их бог, а точнее всего лишь идол, сидит глубоко в голове и называется он страхом. Страхом перед системой, перед бандитами, что каждодневно обирают слабых и прикрываются писанными ими же преступными законами.

Обманывать себя верой в силу и непогрешимость власти — все, что остается народу. Ложный патриотизм, пропаганда, взятки и страх перед каторгой — вот чем живет империя. Покажи им правду, убей идола, заставь поверить, что во вселенной есть хоть чуточку справедливости. Будь милосердна, не превращай свое хрупкое сердце в бесчувственный камень.

Вернувшись в палатку, Магдалина пролежала в спальнике пару часов, не смыкая глаз. Она думала о Васко, ей хотелось плакать. Но слезы все никак не текли. Казалось, что все чувства заперты где-то глубоко, а снаружи осталась лишь оболочка.

От мрачных мыслей ее отвлек один из кавалеристов, заглянувший в палатку.

— Простите меня, протектор. Один из солдат-наемников хочет с вами поговорить. Мы связали ему руки, он не опасен.

Выйдя наружу, Бучи увидела связанного рыцаря Миро. Его сюрко превратилось в изорванную грязную тряпку, а на лице виднелись многочисленные шрамы и ссадины.

— Протектор Магдалина, — начал он на маласарском с сильным акцентом. — Сегодня погибло много солдат и у вас, и у нас. Мне и моим товарищам повезло — мы выжили. Если нас предадут суду, посадят за решетку или казнят — мы не станем противиться. Маласары вправе поступать по своим законам. Я не в том положении, чтобы что-то просить, но все же у меня есть одна просьба.

— Говори, — ответила Бучи.

— Я прошу положить наших погибших бойцов в гробы и отправить их семьям останки. Гробов хватит на всех. Даже если это получится сделать нескоро, вы проявите настоящее рыцарство, поступив так. Их семьи не виноваты в этой войне. Но для того, чтобы получить компенсацию от Гильдии вольных войск, им понадобятся тела.

Взглянув на измученного плененного воина, Бучи испытала к нему жалость.

— Мы не чудовища, поэтому твою просьбу выполним. Как только кампания закончится, мы организуем специальный трибунал, который расследует все военные преступления. Тех наемников, которые не выполняли преступных приказов, мы отпустим домой, как того требует Кодекс.

— Спасибо, протектор Магдалина, да хранит вас Хельва, — поклонившись, ответил рыцарь.

Рано утром жрицы трех конфессий, которые последовали за ними с Тактифа, начали распевать траурные песни. Все уцелевшие из войска Магдалины собрались в карьере проститься с товарищами. Пленные наемники наблюдали из импровизированной тюрьмы. Их павших также погрузили в гробы. Кавалеристы потеряли двести девяносто шесть человек. В их числе — Васко Ампаро и погибшие «Волки».

Магда хотела проститься с майором отдельно до начала церемонии. Но тела павших на правом фланге так страшно фонили радиацией, что ей пришлось ограничиться лишь парой минут рядом с закрытым гробом, чтобы не подвергать опасности остальных.

Надев кавалеристскую форму, Бучи присоединилась к собравшимся на церемонии прощания. Уложенные в ряды гробы напомнили Магде о сцене из «Королевы Гипериона», где Эйрине пришлось хоронить своих товарищей.

Вскоре к ней подошел Кико. За все время пребывания на Тессе они почти не разговаривали, и Магдалина сильно переживала за парня. Когда ты большую часть жизни жил в обшарпанном кафе, а потом на станции, такая тяжелая ноша, как корона всей империи, могла стать непосильной для простого мальчишки из саба. Особенно, когда трон завоевывался ценой жизни близких людей.

— Я соболезную, Лиша.

— Спасибо, государь, — ответила Бучи, обняв его. — Ты славно сражался.

— Мне кажется, я никогда не привыкну к своему титулу.

— А мне кажется, я никогда не привыкну к своему.

Они помолчали несколько минут, вслушиваясь в пение жриц.

— Ты сделала для меня очень много, Лиша, и я никогда не смогу отблагодарить тебя. Зря я так себя вел. Когда я увидел своими глазами настоящую войну, то понял, почему ты меня берегла. Я сделаю все, чтобы нашим людям больше не пришлось участвовать в подобной мясорубке.

— Ты мудрее, чем думаешь, Балдуин. А мудрость и доброта — отличные качества для монарха. Тебе придется принимать непростые решения. И тебе придется давать советы, в том числе, и мне. Я рада, что царем будешь ты, а не какие-то бездари, которым повезло родиться в нужной семье.