Борис Конофальский - Аэропорт

Нет, рассвета ждать не пришлось, всё началось как-то сразу. Впереди затрещали выстрелы, россыпью и сразу, как по команде. Одна из первых же пуль чиркнула Саблину по шлему. И под ноги одна ударила. Пластуны снова останавливаются.

— Справ от меня на тринадцать, — орёт Ерёменко, — двое в окопе. Лупят оттуда по мне.

— Вижу, — отзывается пулемётчик Каштенков.

И короткими раскатами издалека послышался пулемётный стук.

— От меня на двенадцать, первая линия окопов, четыре стрелка, — сообщает Коровин.

— Принято, — говорит Каштенков.

Он не видит их и не слышит, Аким просто знает, что сейчас над его головой, может правее, может левее, но летят в сторону окопов пулемётные пули. А пока пулемёт не подавил сопротивление противника, Аким улёгся за щит.

Пулемёт бьёт в бруствер, поднимая волны тучи пыли над окопами, в клочья рвёт мешки с песком, но китайцы не снижают интенсивности огня. Прячутся и снова стреляют, прячутся и стреляют. То и дело их пули прилетают к Саблину. Одна снова попала в шит, а другая, хоть и рикошетом, но ударила его в ботинок.

Аким достаёт лучшую подругу пластуна. Саперная лопата всегда под рукой, справа на поясе. Он начинает окапываться. Он делает это со знанием, быстро. С этим делом лучше не тянуть. Нельзя всё время надеяться на щит, на броню, на удачу, лучше окопаться. Пока пулемёт бодается с китайцами в копах, он копает. Грунт каменистый, но за пару минут, и под огнём, Саблин выкапывает себе окопчик. Ну не окоп конечно, яма. Но ему хватит. Он заваливается в неё в полный рост. Успевает ещё насыпать перед собой бруствер. Тем и сильны пластуны и саперы. Было поле, он шёл по нему, а чуть стрельни в него, так он отроет себе окоп. Сразу, быстро. А потом попробуй его из него выбей. Щит вперёд на бруствер бросил. Всё, теперь только ранец над землёй торчит. Попробуй, попади. И тут же пуля прилетает ему как раз в ранец.

Там и гранаты, и вода, и хладоген, и аккумулятор запасной.

— Зараза, — злится он.

— Саблин, ранен? — Тут же слышит он в наушниках голос взводного.

— Нет, в ранец попало, — говорит Аким.

И тут же удар в щит. Земли из-под него вылетело, лопат на десять. Сильный удар, щит над землёй аж подлетел. Упал на место и в углу щита ровная дыра. Палец указательный пролезет.

Всё, теперь всё всерьёз:

— Снайпер, — орёт Саблин.

Он точно не может сказать, откуда ведётся огонь, но приблизительно он на камнях ровно перед ним:

— От меня на двенадцать, на камнях, наверное.

— Ищу его, — сразу отзывается Чагылысов.

Это Саблина не успокаивает. Снайпер — верная смерть или увечье. Аким тут же берётся опять за лопату, начинает набрасывать себе на бруствер под щит ещё земли, больше земли. Не дай Бог, пуля пройдёт через грунт и щит.

— Не замирай, двигайся Аким, — советует взволнованный взводный. — Отползи, поищи, где пыли побольше.

— Я окопался уже, — говорит Саблин.

— Вот, молодец, — восхищается прапорщик Михеенко. — Учитесь у Саблина, казаки.

Сам же Саблин роет, не останавливается. Лёжа на боку копать он давно научился. А теперь рекорд ставит, выбрасывая грунт из своего окопа. Закопаться, закопаться в землю и как можно быстрее. И дожидаться приказа отойти. Дальше их не погонят, уж больно огонь плотный.

И тут снова удар. Снова в щит, щит подпрыгивает над землёй на полметра. Хорошо, что снайпер думает, что он под щитом. Видно китаец издалека и за пылью рассмотреть не может, что Саблин уже закопался вот и лупит по щиту в надежде, что пробив его, убьёт и его хозяина.

Сам Аким уже почти спокоен. Пусть лучше ему щит уродует, чем по его товарищам стреляет.

— Не вижу его, Аким, — говорит Чагылысов. — Видно, хорошо замаскировался. Можешь уточнить?

— Да откуда, он сверху бьёт, с камней я внизу. — Говорит Аким, продолжая орудовать лопатой.

С востока наползает рассвет, вроде бы и заканчивать пора, но бой только разгорается. Почти ни на секунду не замолкает пулемёт, у Каштенкова с китайскими солдатами игра. Я высунусь и стрельну, а ты попробуй в меня попади. Они то и дело высовываются из окопа и стреляют в пластунов, а Сашка пытается их поймать. Упредить. Бьёт короткими очередями по всей цепи окопов. Но это дело бестолковое, ни он в китайцев, ни китайцы в штурмовиков так никогда не попадут. Волноваться стоит только из-за снайпера. Но снайпер больше не стреляет. Наверное, с его позиции видно только щит Саблина, а других казаков или пулемётчика Сашку он не видит. Ну а Саблина он, скорее всего, считает убитым.

Аким вжимается в землю, голову не поднимет, только переговоры слушает. Голову поднимать смысла нет, пылища вокруг, ни черта не видно. Опасно тут очень, он ждёт приказа на отход. Но пулемёты китайцев не проявляют себя, молчат, не дают себя засечь, а значит, и приказа не будет. А ему главное не шевелиться, не дай Бог снайпер им опять заинтересуется.

Он прислушивается к разговорам взводного:

— Я в семидесяти метрах от первого копа, — говорит ему Коровин. — Если Сашка прижмёт их, я добегу.

«Рехнулся урядник что ли. — Думает Саблин с опаской, — тут даже не встать, утро уже, огонь зверский, снайпер на камнях: как бы уйти целыми. А он собрался до окопов добежать?»

— Да не получится, он и так по ним молотит, а они всё равно огрызаются, — отвечает ему взодный.

— Делать нечего. Нужно пулемёт найти. — Бубнит Коровин. — Да и в первом окопе их всего шесть человек. Не больше. Нельзя ждать, пока они сюда ещё людей перебросят.

— Нельзя, — соглашается взводный.

«Рехнулись они что ли?»

— Меньше их там, — говорит снайпер Чагылысов, — Сашка одному руку оторвал. Он сбежал, однако.

Он врать не будет, глаз у него что надо, но всё равно, эта затея урядника не нравится Акиму.

— Встану, — говорит Коровин. — Бойцы, слушай мою команду, я поднимаюсь. За мной Ерёменко, Саблин и Карачевский поддержите огнём, киньте им по паре подствольных гранат, и потом встаёте сами. И бегом ко мне.

— Ладно, давай Женя, — нехотя соглашается взводный. — Пулемёт, снайпер, поддержите штурмовых.

— Есть, — говорит пулемётчик.

— Принято, — говорит снайпер.

— Урядник, по мне снайпер бьёт, я сидеть на месте не буду, одну гранату кину, и за тобой, а то он прицелится. — Кричит Аким Коровину.

— Ладно, Аким, — соглашается урядник Коровин, — давай так. — И добавляет Карачевскому, — Володька, ты тогда тоже не сиди, иди за нами.

— Принято, — говорит Карачевский.

Вот и всё, полежать больше не удастся. Саблин подтягивает дробовик, проверяет «подствольник» на месте ли граната. Всё в порядке, осколочнофугасная на месте, как и положено. Он ставит взрыватель её на «контакт». И считает секунды. Вставать и вылезать из такого удобного, ставшего родным окопчика, ой, как не хочется. Один выстрел, всего одна пуля — и всё. А это урод сидит сейчас на камнях и ждёт, когда Аким покажется. Ждёт, значит нужно всё сделать быстро.