Борис Конофальский - Аэропорт

Саблин поднимается над окопом ноги размять, включает фонарь, что в охранение, конечно, делать нельзя, и смотрит на восток. А там сплошной стеной белая пелена из пуха. Ветер несёт миллиарды пушинок на запад, и ветер этот крепнет.

— Нет, — говорит Аким, — не отцвела степь ещё. Пух стеной идёт.

— Странно, — говорит Чагылысов, вставая рядом с ним. — Должен пух уже кончиться.

Тут Саблин с ним полностью согласен. Это и вправду странно.

Утром, ещё до завтрака, когда они только вернулись из охранения, пришёл сотник, с ним Колышев и старший прапорщик Аленичев.

Построения не было, их и первый взвод собрали в столовой и сотник сказал:

— Так, казаки. Есть мнение, и я его разделяю, что два неполноценных взвода лучше свести в один мощный.

Казаки насторожились. Аким смотрела на лица этих опытных воинов, и видел, что эта мысль им сразу не понравилась. И первому, и четвёртому взводу. Вот просто дальше и говорить ничего не нужно. Они дальше и слушать не хотят ничего. А Короткович продолжал, словно не видел недовольства.

— Вот смотрите, у нас в двух взводах на два пулемёта расчётов всего четыре человека, а на два гранатомёта так и того меньше, всего три человека прислуги. То же самое и с штурмовыми, пять штурмовиков на два взвода. Думаю, будет разумным свести всех в один взвод. Получиться отличный ударный Первый взвод. А четвёртый взвод пока упраздним.

И сразу ему в ответ:

— Ну уж нет, так не пойдёт! — Говорит пулемётчик четвёртого взвода Сашка Каштенков.

— Почему нет? Основания для нежелания! — Сразу требует сотник.

Сашка сразу стушевался, не нашёлся, что сказать, но в четвёртом взводе есть Червоненко, уж ему-то всегда есть, что сказать, и причём по любому поводу.

— А чего это Первый взвод получится? Почему не ударный Четвёртый взвод?

— Что ж ты за бузотёр такой, Червоненко, — говорит старший прапорщик Аленичев, — чего ты бузу поднимаешь, ну как, по-твоему, может быть четвёртый взвод, если первого не будет? Цифры-то, цифры в школе учил? С чего счёт начинается?

Разве Юрку такой ерундой проймёшь? Он стучит себя по левой стороне пыльника, там цифры и буквы: «2 ПКП 2СТ 4ВЗ».

— А цифры для меня начинаются с четвёртого взвода. — Говорит Юрка. — Я и Саблин, и Каштенков, все оного призыва, записались во Второй Пластунский Казачий Полк во вторую сотню в четвёртый взвод, чего это нам в первый взвод переходить. Нет, мы не согласны.

— Хватит тебе, чего ты к цифрам цепляешься, — начинает его успокаивать старший прапорщик.

— А для меня они важны, под этими цифрами мои друзья погибали, — говорит Червоненко.

Самое странное, что подсотенный Колышев молчит, как в рот воды набрал. Наверное, сразу понимал, что казаки четверного взвода не согласятся на такое сведение. А может, и самому ему это не по душе.

И как ни странно, Саблин тоже считает, как и Юрка Червоненко, и, судя по всему, Сашка-пулемётчик и Володька Карачевский того же мнения. Аким оглядывает остальных своих сослуживцев из взвода и понимает, что все они считают так же, никто из них не хочет, что бы четвёртый взвод упраздняли, даже временно.

— Что за упрямый народ такой, — с сожалением говорит сотник, — ладно, чёрт с вами, но теперь вы всё рано будете одним подразделением. Хоть по бумагам будете разными. Старшим назначаю прапорщика Михеенко, разберитесь с расчётами пулемётов и гранатомётов.

— Есть, есть, есть, — звучат голоса казаков.

Сотник хотел было уже уйти, но остановился:

— Да, чуть не забыл. Пополнения не будет. И после завтрака снимемся. Идём на юг.

Руководство уходит, а казаки остаются, стоят молча, первым прерывает молчание, конечно, Юрка Червоненко:

— Ну, что я вам говорил? А вы мне «балабол, балабол». Так и пойдём всей кучей в самую кашу. Первыми пойдём.

— Юрка, когда же ты заткнёшься уже, а? — Отвечает ему Каштенков невесело.

Все остальным тоже невесело, как и пулемётчику четвёртого взвода.

Грузились дольше, чем ехали. Проехали километров пять и встали на площадке, забитой транспортом. Дальше никак. Дальше всё своё пришлось тащить на себе. Боеприпасы и тяжёлое оружие по песку повезли на БТРах. У жёлтых утёсов, рядом с артиллерийским полком, их ждал пехотой офицер в звании майора.

— Второй полк? — Спросил он, встав на сиденье багги, чтобы лучше видеть пришедших казаков.

— Так точно, вторя сотня второго Пластунского полка. — Сказал Короткович. — Сотник Короткович.

Майор спрыгнул на песок, протянул сотнику руку для рукопожатия:

— Комбат Малышев. А что так долго? Мы вас ещё позавчера ждали.

— Мы после боёв на подъёме понесли большие потери, ждали пополнения, — говорил сотник, пожимая ему руку. — Стояли в охранении.

— И что, получили пополнение?

— Никак нет. — Сказал сотник.

— Здравствуйте, господа казаки! — Крикнул майор.

— Здра-а-а… Жела…. — недружно отвечали казаки.

Тем временем пара солдат ставила у его багги большой планшет, но резкий ветер, порывами поднимая тучи песка, чуть не свалил его.

— Сколько у вас людей, сотник?

— Пятьдесят два в строю.

— Ну, хоть что-то. — Сказал майор, разглядывая казаков. — Господа казаки, решением командования вы направляетесь в моё распоряжение. Мой батальон и ваша сотня сводятся в ударную бригаду. В моём батальоне две роты, Девятая Отдельная штурмовая и Тридцатая сапёрная. И ещё вы. Нам поставлена задача, мы должны прорвать оборону, вот тут, — он показал на планшете место, постучал пальцем по планшету. — Снять мины, пройти две траншеи с дотами, занимаемы противником, снова снять мины и выйти вот сюда. — Он остановил палец на точку. — КДП — вот эта бетонная башня, Контрольно Диспетчерский Пункт. Наша задача — выйти к этому пункту и подняться на утёсы, что находятся сразу за ним. Скинуть противника с этих утёсов. А там у них два дота ещё. Мы должны скинуть противника оттуда и дать двум пехотным полкам начать наступление.

— А, ну понятно, — раздался голос из строя казаков, — мины, траншеи с дотами, мины, утёсы с дотами — всё взять, всё порвать, всех убить, как обычно. Плёвое дело.

Аким даже и не задумывался, кто это всё может говорить. Ему даже голос не нужно было узнавать.

— Червоненко, разговоры в строю! — Рявкнул Подсотенный Колышев.

— Нет, — прервал его майор, — говорите, товарищ казак, у вас есть вопросы?

— Всего один. — Отозвался Юрка.

— Задавайте.

— Мы на подъёме, считай, двадцать человек оставили убитыми и ранеными, а ещё в охранении за неделю до этого десяток потеряли. И опять нас в самую кашу кидают. Вот у нас с казаками вопрос, мы что, на этой войне самые красивые? Больше нас никого нет, что ли? Как какое месиво — так Второй полк Вторая сотня.

— Вопрос ясен, — сказал майор, — значит так, мне поставлена задача прорвать оборону противника. Одного моего батальона для этого не хватит, я просил придать мне самую боеспособную часть, что есть в наличие из тяжёлой пехоты, мне была придана ваша часть. Командование считает, что ваша сотня самая опытная и проверенная. Вот ответ на ваш вопрос, вам всё понятно?