Борис Конофальский - Аэропорт

Они уходят, подгоняемые ветром. Тут приносят последнего раненого, Саблин к нему не лезет, рана тяжёлая, пуля попала в шлем, им сразу занялся Карпович. С раненым возвращаются последние невредимые сапёры.

Итог плачевен, взвод у них был крепкий, двадцать два человека, осталось двенадцать, двое убитых, в том числе и командир, восемь раненых, в том числе трое тяжело. Задание не выполнили.

Замком взвода сапёров, высокий и здоровенный мужик, садится рядом с Саблиным на песок, они смотрят, как казаки и сапёры берут раненых и уносят их в темноту, на север, к танку, последним уходит урядник Райков, отвеченный за эвакуацию. Володька Карачевский льёт воду из фляги на перепачканные кровью перчатки Акима, он очень хочет побыстрее смыть эту кровь, а китайские пулемёты все бьют и бьют в темноту, надеясь попасть ещё хоть в кого-нибудь. Одна из пуль ударяет в бархан, за которым расположились казаки и оставшиеся сапёров. Удар глухой и тяжёлый, все его почувствовали, услышали, настолько он мощный, у Саблина от него мурашки по коже.

Сержант-сапёр сначала сидит рядом с ними молча, но, видно, сидеть так ему невмоготу, он говорит, докладывает, почему-то Саблину и Карачевскому:

— Задание не выполнили, попали под перекрёстный пулемётный огонь. Ничего не успели, только первый ряд мин сняли, они нас словно ждали.

Он говорит негромко, чуть повернувшись открытым забралом к Карачевскому, как будто оправдывается, поэтому Саблин едва слышит его из-за ветра.

— И первой же пулей взводного убило. — Продолжает тот.

Аким стучит этого сержанта по плечу, он прекрасно его понимает. Только вот сказать ему нечего. И ничего, что сержант-сапёр говорит, словно оправдывается, может, даже это и на нытьё смахивает, он его не прерывает.

— Я мужикам говорю, что нужно раненых вытаскивать, послал двоих за ближайшим, и оба под пулемёт угодили. — Продолжал сапёр.

Кажется, этот сержант себя винит, что взводный погиб и что пол взвода полегло на этих барханах под этим ветром. Саблин и Карачевский слушают его, хотя половины расслышать не могут. Пусть выговорится человек. Но не пришлось ему выговориться.

Приполз взводный:

— А Колышев где?

— Ушёл с Юркой пулемёты зафиксировать, — говорит Саблин.

— Пулемёты зафиксировать? — Переспрашивает прапорщик Михеенко. — Он что, собирается траншею брать? У него что, артподдержка есть?

Он орёт сквозь ветер, не понять никак — удивляется прапорщик или возмущается. Саблин, Карачевский да и сержант-сапёр его слушают.

— Мины не сняты, штурмовой взвод потерялся, пулемёты противника целы, половины сапёров уже нет, и он что, собирается траншею брать?

Саблин молчит, молчат и Карачевский с сапёром. А тем временем начинают возвращаться казаки и солдаты, что относили раненых к танку. Они собираются у бархана, за которым прятались Саблин и Карачевский с сапёром и Михеенко. Они собираются около старшего по званию, около прапорщика, хотя по боевому расписанию категорически запрещено собираться в кучи, чтобы одним снарядом всех не накрыло, но сейчас людей это заботит мало. Даже сам Михеенко на это внимания не обращает. Люди хотят знать, что им делать, что будет дальше.

Аким согласен с прапорщиком, нужно отходить, шансов никаких нет. Снова залезть под пулемёты и, пока не стих буран, снять мины?

А дальше что? Уничтожить пулемёты и прыгать в траншею? Ну, допустим, они её возьмут, с потерями, но возьмут, пока пыль да песок несёт ветер. Даже и без штурмового взвода. А что дальше?

Сколько их останется в строю? А перед ними снова будут минные поля, новые пулемёты и новые траншеи, кем их брать? Некем будет их брать, останется только дождаться контратаки и погибнуть всем в эти только что взятых траншеях. Полечь там, как в братской могиле.

Нет, нужно отходить и перегруппироваться, взять подкрепление и снова сюда прийти. Аким это прекрасно понимал и был согласен с прапорщиком, когда тот начал говорить, вернее, орать:

— Казаки и бойцы, думаю, что нужно будет отойти к танку и попытаться найти взвод тяжёлой пехоты, что шёл за нами. Радист попытается их вызвать.

— Нет, — орёт Селиванов, радист первого взвода. — Нельзя, выйдем в эфир — сразу накроют, сигнал спрятать негде, ни скалы, ни оврага, сразу запеленгуют, мы тут как на ладони. Надо отходить к БТРам, на исходные, оттуда можно будет выйти на связь. Там экран от скал.

— Да, наверное, так и сделаем, — кричит прапорщик. — Если наш подсотенный не вернётся. Аким, куда они ушли?

— На восток. — Саблин указывает рукой.

— Если через пять минут не появятся, отходим. — Командует Михеенко. — Нужно будет за ними группу отправить. Поискать их с Юркой.

Аким понимает, что это неправильно, не должны они отходить, но сидеть тут, глотать пыль и ждать, что одна из пулемётных пуль рано или поздно прилетит в тебя, ему точно не хотелось. Ну, а раз есть приказ — значит, он его выполнит.

— Охотники пойти искать Колышева и Червоненко есть? — Продолжает кричать прапорщик, а сам, даже не скрываясь, смотрит на Саблина.

Конечно, Аким пойдёт искать их, но не столько подсотенного, сколько бестолкового и болтливого своего дружка Червоненко.

— Я пойду, — говорит он.

— Ну и я тогда, — говорит Сашка Карачевский.

Саблин ему благодарен, хотя и не говорит о том.

— Хорошо, тогда лучше сейчас начинайте, а то буран закончится ещё. Тогда под пулемётами придётся искать их.

Только вот искать казачьего офицера и минёра Червоненко им не пришлось.

Они пришли не с востока, а с юга, Колышев был собран и доловит:

— Мы всё нашли, всё зафиксировали, — он говорил так, что все надежды казаков и солдат на отступление сразу улетучились. — Саблин!

— Тут, — откликнулся Саблин.

— Идёшь к своему другу.

— Это к какому ещё другу? — Удивлялся Аким.

— К танкисту, он тебя уже знает, будешь моим связным, я буду давать тебе данные, ты передавать их танкисту, он будет стрелять. Я на связь выхожу, ты — нет, предаёшь координаты вживую. — Орал подсотенный. — Первая цель — пулемёт на востоке. Там просто огневая точка, как глушим её, сержант, слышите меня?

Минёр его слышит:

— Так точно.

— Как только подавим пулемёт на востоке, вы со своими людьми идёте и снимаете мины, сразу по моей команде идёте, ясно?

— Есть, по команде снимать мины. — Отвечает сержант.

— Саблин, а вы с танкистом и со мной занимаемся дотом, на юге дот, нам надо будет заткнуть его быстро и дать сапёрам работать.

— Есть, — ответил Саблин.

— Казаки, идёте с интервалом в тридцать метров за сапёрами, как только они снимают мины, идёте в траншеи, я надеюсь, что пойду туда с вами. Сразу рывком, пока танк будет бить, доходите до траншей и сразу в гранты. Как умеете. Вопросы?