Олег Верещагин - Там, где мы служили...

Потом был ещё один удар — и гудящая чёрная дыра, в которую провалился, не выпуская пулемёта, Витька.

Кто-то хрипел и кашлял совсем рядом. Голос Кайсы пытался пробиться в сознание — через хрип, шум в ушах… Пахло кровью, горящими металлом и пластмассой, химическим наполнителем. Страшно болела голова — словно в открытый мозг вбивали гвоздь за гвоздём, ритмично и беспощадно. Неожиданно всплыло выученное в школе — кора головного мозга не имеет нервных окончаний, а значит — не чувствует боли…

Витька попытался пошевелиться — голова беспомощно моталась, его стошнило влево, на клёпаный пол. Кайса снова и снова что-то орала по-фински, по-английски и на жаргоне Рот… Чего она хочет-то? Витька открыл глаза — в БМП было светло, и он тупо смотрел, как языки пламени пляшут совсем рядом, там, где сидел Ромка… Эрих, запрокинув голову, хрипел, возя руками по рукоятям, лицо под шлемом, грудь, штаны были залиты чёрной при тревожном свете пламени кровью. Она лилась и изо рта немца, и из носа, и из ушей…

Кто-то стонал. Витька не сразу сообразил, что стонет он сам. Пламя лизало пилему на правом плече Эриха, сушило кровь на щеке. «Он сгорит. — подумал Витька, беспомощно ворочаясь на своё сиденье, вдруг превратившемся в трясину, — его надо вытащить.» Кричала Кайса, хрипели динамики, градом летели сверху стреляные гильзы. Витька наконец ударом ноги откинул люк и, отчаянно толкнувшись вперёд, навалился грудью на край, жадно хватая чистый, без взрывчатой отравы, без горящей химии, воздух.

Совсем близко, метрах в сорока, он увидел Яна. Фризон почему-то стрелял… в них, держа на бедре пулемёт, его лицо окаменело от ярости.

— Ян! — захрипел Витька, вытаскивая себя на нос. Ян стремительно повернулся, пули зацокали гулко рядом по броне. — Ян… — но фризон вдруг сломался в поясе, отступил и рухнул в кусты, срезанный очередью Кайсы из башни. Финнка продолжала стрелять из всего башенного оружия по кустам — и оттуда стреляли тоже…

Ломая ногти, Витька открыл люк водителя и, схватив немца под мышки, поволок его наверх. Немец был тяжёл, как кусок свинца, и Витька завыл — тоскливо, с ужасом, понимая, что он не выпустит Эриха… но и не отпустит его и будет убит на этой броне… Он выл и тащил Эриха, откидываясь назад всем телом. Глаза немца вдруг стали осмысленными, он выдохнул с кровью:

— Wir-fff… [79] Бросаааай… (немецк.)

Носом у Витьки пошла кровь — но каким-то сверхчеловеческим усилием, напряжением всех сил, он выволок Эриха наверх. Сам сполз наземь и, стащив Эриха, уложил его у гусеницы. Теперь он видел, что горит весь нос БМП права.

Стрельба не прекращалась — из башни и из кустов. Витька почему-то перестал бояться.

— Погоди, Эрих, я сейчас, — выдохнул он и, словно на прогулке, обошёл «элефант».

Достаточно было одного взглядя, чтобы всё понять. Граната из РПГ попала точно туда, где сидел Ромка — и его разорвало в клочья.

Ввумпп! Тугой удар воздушной волны швырнул Витьку наземь, заставив его с криком схватиться за уши. Он почти оглох, но видел хорошо — из кустов одна за друго вылетели три гранаты и буквально рассекли башню БМП, как нож — кусок мягкого масла. И в отвалившейся половинке башни Витька увидел то, что осталось от Кайсы… от её верхней части.

Перевернушись на живот, он увидел двух «синих беретов» — они бежали от кустов, у одного был пулемёт, у другого — разряженный гранатомёт, он как раз шарил в подсумке за плечом в поисках гранаты.

Витька не сообразил, как и когда выхватил «браунинг». Он почти никогда не вспоминал про пистолет, казавшийся просто-напросто лишним довеском при РПД — но сейчас эта штука оказалась под рукой очень вовремя…

— Лови, сука, — процедил он и выстрелил в лицо пулемётчику — три раза подряд, почти очередью.

Берет слетел — в веере крови, кости и мозга. Но во второго выстрелить Витька уже не успел — поняв, что зарядить гранатомёт он уже не успеет, бандит ударил Витьку по руке стволом оружия и, выбив пистолет, замахнулся гранатомётом, как дубиной…

Очередь попала ему в грудь, отшвырнув назад. Ничего не понимая, Витька оглянулулся и окаменел — к нему бежал Ян. Ян Фландерс.

— Чёрт, да что же это?! — вырвалось у Витьки. Он как-то не воспринял, что над Эрихом, тяжело дышащим на траве, склонился Джек, и другие ребята из отделения тоже здесь.

— Вообще-то — это я, — не без юмора ответил фризон.

— Ты же убит, — хрипло сказал Витька, всё ещё ничего не понимая. — Тебя Кайса убила…

— Ты контужен, что ли? — тревожно спросил Ян, помогая Витьке встать…

— Ты был там, — тяжело обвисая на плече товарища, Витька правой рукой указал в сторону кустов. — Я видел тебя.

Фризон, покачав головой, усадил Витьку около гусеницы, а сам побежал к кустам.

— Как Эрих? — Витька повернул голову. Джек покачал головой, сдавленно сказал:

— Весь изранен… В госпитале, может, и спасут… Ты его вытащил?

— Кажется, я.

— Ромка где? — это подошли Олег и Иосип. Витька на этот раз молча указал на борт БМП, и на скулах Олега крупно набухли желваки.

— Второе, вы как?! — крикнули с подошедшей машины Скобенюка. Джек махнул рукой:

— Два двухсотых, один трёхсотый… Нужа вертушка!

— Сейчас будет!

Витька поднялся. Стал, обжигаясь о броню, вытаскивать свой пулемёт. Всё-таки справился и, осматривая оружие, повернулся… чтобы встретиться со взглядом подстреленного Яном «синего берета». Губы умирающего шевелились, и Витька настороженно сделал в его направлении несколько шагов.

— Но как… как? — раненый зашёлся предсмертным кашлем, его сотрясали судороги, но глаза смотрели чисто, с искренним глубоким интересом. — Объясни… мне… как вы смогли… выстоять… выжить… победить? Лучшие умы… на всём… просчитали… вы должны были исчезнуть… сгинуть… вся планета должна была… как вы… будьте вы прокляты, фанатики…

Страшно болела голова, во рту ощущался отчётливый привкус крови. Витька ене ощущал ни ненависти, ни радости — ничего. Поправив пулемёт, он тихо сказал:

— Я не знаю, о чём ты. Но мы не фанатики. Фанатик живёт ради смерти. А мы умираем ради жизни. И мы победили. И будем побеждать, пока не вычистим вас дочиста.

Умирающий страшно закашлялся. И, захлёбываясь кровью, выдохнул:

— Пус… ть… так. Будьте вы прокляты вашей победой. Пусть она… раз… да… вит… ва… — и умолк, обмяк, как-то слился с травой, на которой лежал.

Подошёл Ян. На фризоне буквально не было лица, глаза запали, он тяжело дышал и, замедленно проведя по лицу ладонью, ткнул автоматом в сторону кустов и что-то сказал по-своему…

…Пулемётчик «синих беретов», лежавший в растерзанных очередями кустах, был копией штурмовика Фландерса. Точной копией. И Витька долго стоял над ним — без мыслей, без слов, не видя ничего, кроме знакомого мёртвого лица и страшных ран от двух вошедших в грудь и живот мелкокалиберных снарядов.