Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

Это была Виктория.

«Нет», — отступая, шептал Мелькарт. — «Нет, нет… Невозможно…».

И просыпался весь в поту, на влажный простынях. Вскакивал и бежал в ванную, ополаскивался ледяной водой и, склонившись над раковиной, долго смотрел в одну точку.

Ему говорили, что нужно научиться отличать истину от лжи, и Мелькарт прекрасно понимал: мать не имела ни малейшего отношения к фрау Морреаф, и бессмертная уж точно его не рожала. С последней его связывал дикий танец в богом забытой индийской деревушке, тибетский обряд в недрах пещеры, изумительно проведённое время в Марокко и рождественская ночь — ничего общего с той женщиной, которая ложилась под любого, у кого между ног был член, а в кошельке купюры. Тогда почему в его сознании Тессера превращалась в Викторию? Почему какая-то малая доля внутреннего «я» упорно искала материнское начало? Мелькарт думал, что он давно избавился от этой слабости. Из-за часто повторяющихся снов всё только запуталось.

Парень забил свой график так, что не осталось ни одной свободной минуты на бесполезное лежание в постели, спать стал по три часа в сутки, часто проветривался на улице и употреблял много кофе. Он успел провернуть массу дел из запланированного, а заплатил за эту авантюру головными болями и чудовищной усталостью. Сны выглядели слишком реальными, чтобы в них возвращаться. Большую часть времени он проводил в Британской библиотеке, изучая «Сефер Йецира», «Багир» и «Зоар» — сочинения, составляющие основу Каббалы. Без понимания этого древнего эзотерического течения прикасаться к «Ключу Соломона» не было смысла. Зарывшись в книги, Мелькарт не замечал никого и ничего, пока за плечо его не подёргал Азраил Аллегретти.

Мелькарт не располагал настроением для бесед с таинственным профессором. Но как бы сильно не хотелось избавиться от нового знакомого, он не мог сбежать из библиотеки под выдуманным предлогом — это выглядело бы ужасно по-детски и непрофессионально.

Взгляд Азраила пытливо скользнул по болезненно бледному, заострившемуся лицу мальчика, перебежал на издания, которые тот изучал, и вернулся к чёрным глазам.

— Вам стоит пощадить себя, — Азраил занял стул напротив. — Иудейские сказки никуда не денутся, а вот здоровье…

— Вы следите за мной? — Мелькарт не любил отвлекаться на посторонние темы и уж тем более не мог позволить догадаться, почему его интересовала Каббала. — Только не говорите, что заметили меня здесь случайно.

— Не скажу, — Азраил приторно улыбнулся. — Судя по всему, вы долго были обделены вниманием, поэтому и чувствуете себя так… неловко, — мужчина будто бы желал окончательно выбить Мелькарта из колеи.

— Не фантазируйте, — прошипел тот, прилагая колоссальные усилия к сохранению самоконтроля. — Я слишком занят для вас!

— Но не для Жезла, — поправил Азраил.

Их разговор нарушил тишину читального зала. Посетители библиотеки начали оборачиваться. Мелькарт понял, что сегодня в покое его не оставят, и с напускной угрюмостью захлопнул «Сефер Йецира». В прозрачных, как бриллианты, глазах алхимика сверкнула победа.

— Надеюсь, в этот раз вам есть что предложить, — произнёс Мелькарт.

Пропустив колкость мимо ушей, профессор поднялся и жестом велел следовать за ним.

Всю дорогу Мелькарт терялся в догадках, куда повёл его странный итальянец, пока они не остановились у престижного ресторана «Аврора». Здесь обедали самые влиятельные лица Великобритании, а также люди, у которых было достаточно денег, чтобы позволить себе яства из золотых тарелок. Стоявший на входе швейцар немедленно распахнул перед Азраилом двери и учтиво поздоровался с юным спутником профессора. Мелькарт с удивлением обнаружил, что их даже пустили внутрь и усадили за столик, в то время как другие терпеливо дожидались очереди. Ему предстояло впервые поесть в ресторане, где столы накрывали хрустящей белоснежной скатертью, а к изысканным блюдам подавали приборы из чистого серебра.

Азраил разыгрывал это представление с одной целью — показать зарвавшемуся мальчишке свою безграничную власть.

— Обычно профессора сюда не заходят, — тихо откликнулся Мелькарт.

— Обычно молодёжь не убивает целые дни в библиотеке, читая тексты по Каббале.

— Кто вы?

— У меня много имён. Можете выбрать любое, на ваше усмотрение. Сейчас я предпочитаю зваться Азраилом Аллегретти.

— Меня не интересуют ваши имена, — мягко поправил Мелькарт. — Меня интересует ваш статус.

Итальянец оскалился. Тессера был слишком умён и никак не хотел играть по чужим правилам.

— Я тот редкий человек, перед кем открываются все двери этого маленького заблудшего мира. Философ, изобретатель, путешественник, кукловод. Своим существом немного не дотягиваю до Бога, хотя очень на Него похож. Люблю руководить и убивать. Я многолик, уж не взыщите. Пять минут назад был простым одиноким педагогом. К сожалению, этот образ пришёлся вам не по вкусу, что ж… я покажу ещё одно лицо: создатель Lapis philosophorum. Если вы тот, за кого я вас принимаю, то должны быть осведомлены о значении этих слов.

Азраил с удовлетворением отметил замешательство собеседника.

Мелькарт ожидал чего угодно. Но не такого признания.

Ситуацию спасла вовремя появившаяся официантка. Молоденькая, стройная, симпатичная — хоть для обложки журнала фотографируй. На работу в ресторан «Аврора» подбирали лучших.

— Вегетарианскую лазанью для меня, — сообщил Азраил, даже не заглянув в меню. — И отбивную для моего друга. С кровью.

Девушка приняла заказ и удалилась.

— Спешу напомнить, что я не ваш друг, граф Калиостро, — проглотив испуг, Мелькарт попробовал восстановить равновесие; его положение становилось шатким. — Или вам больше нравится имя Феникс?

— Не надо дерзить, мальчик, — холодно отозвался итальянец. — Хотя я и восхищён вашей собранностью, это не повод распускать язык.

— Простите, — Мелькарт перевёл дух и решил действовать иначе. — Просто я сбит с толку.

— Вы просчитали моё имя быстро, — продолжил атаку Азраил. — Даже слишком быстро.

— Вспомнил одного изобретателя из Италии.

— С чего вы взяли, что я родился в Италии?

— А также вспомнил портрет Алессандро Калиостро, — Мелькарт нагло гнул свою линию. — Вы очень на него похожи. Я ткнул пальцем в небо. И попал в десятку.

Он понял, Азраил не слишком-то верил его словам, но не имел права на промах.

— Что ж, теперь вам известно, кто я. Понятие «друг» весьма растяжимо, а обзавестись друзьями бессмертному и вовсе роскошь непозволительная. Я делю окружающих на две категории: друзья и недруги. Но раз уж вам режет слух, сойдут союзники и соперники. Все дороги к отступлению перекрыты, господин Тессера. Вы можете согласиться на моё предложение, а можете отказаться, и тогда столкнётесь с оборотной стороной внимания графа Калиостро, — мужчина наклонился вперёд, вглядываясь в чёрные глаза Мелькарта, в которых горели подозрение и неприязнь. Тёплая ладонь Азраила накрыла лежавшую на столе руку мальчика.