Пол Стерлинг - Черная дыра [litres самиздат]

– Вот видишь. И тут тогда возникает вопрос, а на что ты готова, чтобы эти эмоции сохранить? Готова ли ты отдать ей колготки, чтобы и дальше с ней общаться?

– Ну…да. Наверное. Вот только…

– Что?

– А если я вдруг завтра пойму, что не нужна мне ее поддержка на матче? Или что это она не взаправду?

– Тогда можешь не давать колготки. Раз тебе не важно. У меня с приятелями абсолютно также. Ведь если они для меня ничего не делают, не приносят мне эмоции, которые мне так нужны и важны, то это лишь вопрос времени как долго я буду готов делать что-то для них. Ведь как только эмоции пропадут, у меня исчезнет всякий интерес. Ну как, стало чуточку понятнее?

– Да. Только вот одно не ясно…

– Что?

– А что такое дружба, все-таки?

– Хм, – задумался Ричард. – Думаю, что дружба – это когда почти в любой ситуации, когда другому человеку что-то очень сильно нужно, ты ему это даешь даже не задумываясь. Потому, что то, какие эмоции тебе он приносит, гораздо важнее того, что он просит.

– О. Погоди, дай запишу. Вот Ника офигеет!

Ричард, смеясь, достал ручку с блокнотом, и протянул Анне.

Неожиданно, он понял, чего ему на самом деле хотелось. Неожиданно не потому, что внезапно, а неожиданно потому, что только сейчас. В это мгновение Ричард был готов отдать все: бесконечные коробки из—под пиццы, все эти перелеты, приключения. Мечты стать героем. Все, лишь бы таких моментов с Анной стало больше. Хотя бы на один.

Ричард резко проснулся. Видимо, от холода. Хотя он даже и не помнил, как заснул. Вокруг него внешние ничего не изменилось. Разве что матроса больше не было.

В его голове тут же заиграли сразу две мысли.

Во-первых, он понимал, что должен что-то предпринять. Алан уже мертв. Трим возможно был еще жив, но вряд ли надолго. А где-то в джунглях был отряд, который, возможно, уже двигался на пляж и вполне вероятно скоро достигнет корабля. И если кто-то и мог их спасти, то только Ричард.

Во-вторых, он не понимал, как он это должен сделать. Но точно знал, что должен. Хотя бы для того, чтобы иметь шанс вернуться к своей дочери. А так как сидеть на месте наедине с этими мыслями Гривс не мог, то он встал и стал осматривать камеру.

Однако не успел он даже проверить, отгибаются ли металлические листы на стенах, как на его спасение в коридоре зазвучали шаги. Гривсу не составило труда понять, что это был тот же матрос.

– Как ты, выспался? – спросил Ричарда моряк, едва достигнув его камеры.

– Немного. Сколько я спал?

– Часов семь, наверное.

– Как ты узнал, что я проснулся? Хотя дай я сам догадаюсь, Голос?

– Ну да. Он сказал мне подойти к твоей камере.

– Ясно. И что же ты делал все это время?

– Да ничего особенного. Играли в нарды там с ребятами, сериалы смотрели. Один раз на палубу поднялись, Голос попросил пару небольших ящиков переставить. Вот и все.

– Жесть.

– Да почему. Нормально. В целом не пыльная работа. Сидишь себе, в телефоне зависаешь. Отдыхаешь. Ну изредка что-то поделаешь. По мне так круто.

– А другие люди, они тоже так живут?

– Не знаю. Ну что-то вроде. От работы зависит. Но вроде никто не напрягается. Есть правда люди, по типу переводчиков…

– Ты имеешь в виду тех, что тексты переводят?

– Не, там давно уже автоматизировано все. Я про тех, которые языку обучают или там на встречах присутствуют. Просто кто побогаче, они любят, чтобы человек сидел, а не машина в ухо говорила. Ну вот они так не могут конечно – им все—таки с людьми надо продолжать работать. Там в телефоне не позависаешь. Но как по мне это все равно ненапряжно, просто с людьми общаешься и все. И работают они мало, часов шесть в день, наверное. И живут получше нас так-то. Семью там каждый день видят. Так что да, в целом у всех ненапряжно.

– И что, вас всех устраивает это?

– А что может не устраивать? – удивленным голосом произнес матрос, хотя по его взгляду Ричард видел многое, но отнюдь не удивление.

– Как тебя зовут? Я как-то понял, что так и не узнал твоего имени.

– Джереми.

– Приятно познакомиться, Джереми. Так вот, я о том, что неужели у тебя или твоих друзей нет желания узнать, а что же происходит в вашем мире? Как он работает? Куда вы движетесь, как общество? Развиваетесь ли или деградируете? Что ждет ваших детей или ваших внуков? Неужели вас устраивает то, что есть какой-то голос, который просто говорит вам, что нужно делать и куда идти, и вы просто слушаетесь его?

– Ну…

– А как же выбор? – продолжал напирать Ричард, видя промежуточный успех в реакции Джереми. – Неужели вам хотя бы раз не хотелось почувствовать, что вы сами выбрали путь, которым нужно идти, а не кто-то сделал это за вас? Вспомни, было ли у тебя вообще в жизни хотя бы раз чувство, что ты сделал что-то, чего хотел именно ты? Не спрашивая чьего-то разрешения, не ожидая чьего-то одобрения, а просто сделать то, что ты реально хочешь? И испытать это чувство удовлетворения, что ты контролируешь свою жизнь?

– Я…ну было, наверное. Там в детстве, может, или…

– Или не было. Но может стать, – на этих словах Ричард подошел к решетке вплотную. Между ним и матросом оставались лишь какие-то сантиметры. – Это в твоих руках. Ваших руках, тебя и других матросов. Вы можете изменить свою жизнь.

– Эм…но как?

– У нас есть возможность сделать так, чтобы Голос тебя не услышал.

Джереми сразу же бросило в пот. Кожа покраснела. Глаза округлились. Брови стали напоминать «домик». На лицо были все признаки страха. Он лишь покачал головой. Но тут же, не успели все эти реакции достичь своего пика, как он едва заметно показал на свои глаза. Ричард понял намек и сделал едва заметное движение рукой.

Джереми тут же отошел от камеры. Он вернулся через пару минут и протянул продолговатый предмет Ричарду. Тот принял карандаш и стал что-то усиленно чертить на решетке. Когда спустя пару минут он закончил, Джереми бросил взгляд на получившийся шедевр, и тут же отступил.

– Это бред.

– Нет. Это – ваш единственный выход.

Джереми поднял свой все еще слегка испуганный взгляд на Ричарда, а затем уверенно, будто тело существовало отдельно от его эмоций, развернулся и ушел прочь.

Но Ричарда все еще питала надежда. Он не знал, где тут находились видеокамеры, а потому тут же принялся стирать то, что едва создал сам.

Вскоре на решетке исчезла надпись, которая до этого гласила «Я знаю, где портал в наш мир».

Когда через пару часов дверь в помещение громко распахнулась и послышался гул шагов, сердце Ричарда ушло в пятки. «Сейчас все решится», стучало у него в голове. Непроизвольно он занял боевую стойку и приготовился драться, хотя с учетом всего случившегося слабо понимал, чего он этим добьется.

Когда Джереми подошел к его камере, оказалось, что был он не один. С ним был еще один спутник, чуть старше. На его висках уже виднелась седина, а лицо украшала небольшая борода. Ричард не сразу сообразил, кто это, пока не посмотрел на погоны.