Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Из нашей довольно продолжительной беседы наедине я узнал, что Мелисса – вторая, младшая дочь стратега Корнелия Дука, большую часть своей жизни прожила здесь, в Морхейме, и три года – в столице, получая образование в Школе Милосердия. По возвращении на малую родину Мелисса решила заняться местным фольклором и культурологией, а также созданием собственных произведений на основе местных мифов и легенд, как в прозе, так и в стихах. Я даже забыл о предстоящих сборах, до того легко мне было и приятно с ней общаться. Но время не могло предоставить нам еще хоть минуту, и я проводил Мелиссу к Августину, с тем, чтобы приступить к своим прямым обязанностям.

- Я еще некоторое время побуду здесь, на заставе, - тихим голосом, глядя мне в глаза, прошептала Мелисса, едва мы подошли к покоям Августина, - мне нужно закончить кое-какие дела. Через две недели я буду в Морхейме и надеюсь, ты не откажешься принять приглашение от моего отца?

- Как я могу отказать самому стратегу? А в особенности его прекрасной дочери, - шутливо ответил я.

Просто удивительно, как быстро мы перешли от придворного официоза на такое простое общение. А впрочем, для чего здесь, на самом краю мира, ограничивать себя глупыми формальными конструкциями? Впервые за долгие годы в моей душе хоть на мгновение вспыхнула искра забытых уже чувств. Однако страх потери так никуда и не делся. Не следует давать ход чувствам, пока тень Пугала нависает надо мной, и потому остается лишь два пути: забыть Мелиссу и никогда больше не видеть ее, с вежливой улыбкой на устах заверив в скорой встрече, или же как можно быстрее разобраться со своей миссией и тем, кто приходит во снах. В том, что за всем этим может стоять незримая сущность моего врага, я почти не сомневался. Осталось только придумать, как совершить невозможное. Убить его. Но больше всего мне хотелось вернуться в те времена, воспоминания о которых оказались потревожены неосторожными словами Мелиссы. Забыть о боли, забыть обо всем и раствориться в сладкой реке безвременья вместе с тем, кто раньше срока покинул этот мир.

***

На сей раз мир вокруг оказался не таким мрачным. Я стоял на вершине высокой горы, и подо мною расстилалась лазурная гладь Мраморного моря. На берегу, раскинувшись широко и привольно, подставив солнцу многочисленные свои черепичные крыши, расположился главный портовый город империи – Текрон. Гавань его, казалось, до предела забита разномастными судами и лодками, снующими туда-сюда, с такого расстояния казавшиеся игрушечными. Даже здесь слышались резкие голоса чаек и шум огромного города, перебивающие плеск огромного моря, расстилавшегося до самого горизонта.

Я медленно брел по горной дороге, овеваемый приятным летним бризом, пока, наконец, не добрался до дорожной развилки почти у самого подножия горы. Одна дорога вела к Текрону, а другая – куда-то в горы, туда, где за перевалами ощетинилась крепостями империя Ахвилла. Здесь, на перекрёстке возвышался величественный каменный монумент, не виденный мной прежде. Едва я приблизился к белой его громаде, как ветер переменился и вмиг сделался холодным и въедливым.

«Памяти защитникам Текрона, сложившим голову, защищая родную землю» - гласила большая витиеватая надпись, выбитая в мраморе и окрашенная черным. Ниже шло еще несколько строк: «Седьмой Огненосный» и «Первый Пурпурный легион» с изображениями боевых стягов каждого из них. Еще ниже – дата: 27 дня месяца Аттрикия 46 года Ш.И.

Теперь только я понял, что сплю. И странное это чувство полностью охватило мой рассудок, подобное панике утопающего, разрастаясь с каждым мгновением. Ветер отчего-то стал еще немилосерднее, хлестая теперь ближайшие деревья ледяными плетьми с вкраплениями мелкого и колючего снега. С той стороны, где находился город, шел густой дым, постепенно застилающий небо и скрывая весь солнечный свет. Изо всех сил я пытался проснуться, но сон вокруг стал уже столь похож на реальность, что на какое-то мгновение я даже задумался, не в самом ли деле это происходит. Но только во сне возможны подобные контрасты: вот я вижу прекрасный город в ясный погожий день, и вот над ним уже поднимается дым пожаров. Ведь не быстротечность ли декораций – самый явный признак сновидения?

- Но ведь так всё и было. Мир и покой сменяется хаосом, – раздался за спиной знакомый до жути голос, - сон сменяется явью. Всё переплетается в едином потоке бытия.

В этот момент мне не хотелось оборачиваться, но я всё же пересилил себя и встретился взглядом с серебряными глазами Пугала. Ворон с пуговичными глазами, восседающий на тощем и костлявом плече, сердито каркнул и расправил крылья, будто пытаясь напугать меня. Его черные перья топорщились в бессильной ярости, но, казалось, птица навсегда оказалась прикована к своему хозяину и не может покинуть его без разрешения.

- В одно мгновение прекрасный вид заходящего солнца превратился в пропахшие гарью сумерки, и море окрасилось кровью.

- Зачем всё это? – обвёл я рукой окружающую меня нереальность.

- Чтобы ты всегда помнил.

- Но для чего?

- Чтобы исполнить свое предназначение, ты не должен засыпать. Сон разума означает смерть. Кошмары и боль возвращают остроту мысли. Они наполняют тебя стремлением к цели.

- Хватит путать меня загадками, чудовище! – разозлился я, пытаясь нащупать отсутствующую рукоять меча, - к чему это видение, зачем ты показываешь мне этот день?

- Это лишь первая частичка пазла, который я хочу показать тебе. Если ты сможешь собрать их все вместе, увидишь Его замысел. Он ждет тебя в безвременье, в пространстве вне мира. Он зовет тебя, но заставляет меня говорить своим голосом. Посмотри же!

И внезапно перед моим взором разверзлась огненная бездна, некогда бывшая городом. В море горели сотни кораблей – остатки Седьмого Огненосного флота, и всё вокруг – от пляжей до грязных улочек было завалено телами убитых. Место ужасающей бойни, с которой началась война Трех Мечей, и над которым устало трепетал на жарком от пожаров ветру стяг легиона.

***

Я очнулся от кошмарного сна посреди ночи, не слишком хорошо соображая, где же нахожусь. Голова гудела, и перед глазами мелькали красные сполохи, но я чувствовал облегчение от пробуждения.

Отряд остановился в дневном переходе от Карраса на тракте, пересекающем в этом месте дремучую чащу, так и норовившую захватить обратно свою исконную территорию. Здесь царила темнота, заслоняющая даже звёзды, и только пламя костров хоть немного разгоняло эту непроглядную черноту. Прошла уже неделя с той поры, как мы покинули заставу и двинулись к первому пункту нашего назначения, и всё это время я спал спокойно, подобно младенцу в колыбели, но как только копыта наших коней ступили на покрытую слоем опавших листьев и хвои брусчатку тракта, мною овладело смутное беспокойство. По всей видимости, неуютно себя чувствовал не я один, поскольку в первую ночь многие не могли заснуть, тревожно собравшись вокруг костров и тихо переговариваясь о слухах, ходивших об этих местах. В первую ночь не спалось и мне, а сегодня вновь вернулось Пугало.