Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

- Местные говорят о каком-то Царе Эльфов. Быть может, это и есть искомый вами колдун. Однако зачем ему организовывать собственный культ, мне не совсем понятно. Никто не поддержит его правление, пусть он хоть трижды объявит себя новым богом.

- Богом?– громогласно расхохотался Корнелий, - такого мне еще слышать не приходилось. Те, кто называет себя последователями этого Царя – просто очередные фанатики очередного культа, каких здесь можно насчитать уже больше десятка, мы успели в этом убедиться, как и в том, что они никоим образом не замешаны в истории с этим заговором. Колдун, возможно агент ахвиллейцев – вот наша истинная цель. По косвенным признакам мы смогли вычислить только одно: он скрывался здесь, в Морхейме. А также нам известно, что он может быть как-то связан с культом Темного Отца. Эти еретики не раз уже показывали свою гнилую сущность, так что не удивлюсь, если я окажусь прав. Кто-то убивает моих людей, и этот кто-то мутит воду здесь, в самом сердце Ауреваля. У меня под носом.

- Дайте мне побольше людей и ресурсов, и я найду для вас кого угодно. Однако насчет колдуна вы наверняка ошиблись: я не чувствую здесь ничьей силы, кроме имперского инженера Альвина Мартения. Быть может, он уже покинул Морхейм…

- Я знал, на тебя можно положиться, - одобрительно улыбнулся Корнелий своей улыбкой мраморного колосса, не став даже дослушивать мои возражения – как только этот жалкий колдун будет пойман, а все его прихвостни развешаны на крестах вдоль главного тракта, мы устроим такую свадьбу, что ее запомнят надолго не только здесь, но и во всей империи!

- Если его нет в Морхейме, значит, придется подождать, пока мы сможем собрать полноценный экспедиционный корпус, - глаза Августина продолжали буравить меня, будто проверяя на прочность, - завтра мы примемся за это дело с должным тщанием, и начнем с тех самых еретиков, которые называют себя служителями Темного Отца. Когда в городе не останется людей, которые вызывают сомнения в своей верности императору и его наместнику, мы займемся поимками того, о ком ты так не хотел рассказывать.

- Боюсь, от города тогда мало что останется. Сколько времени разведка Корнелия пытается найти предателей у себя под носом? Если они не смогли никого найти, значит, никого и не было.

- У меня есть причины так полагать.

- Но этими причинами нельзя делиться со мной?

- Ты ведь и сам скрывал от меня долгое время некоторые сведения. Подозреваю, и до сих пор скрываешь их часть. Корнелий полагает, что этот колдун или ведьма, о которой ты говоришь, всё еще здесь, в городе. Но если ты так не считаешь и не можешь почувствовать его присутствие, предоставь ему доказательства.

- Доказательства отсутствия кого-либо? Августин, послушай…

- Именно их. Корнелий больше склонен доверять своей разведке, нежели человеку, которого видит впервые в жизни. Я много сделал для того, чтобы устроить вашу с Мелиссой свадьбу и создать подходящие рекомендации касательно твоей персоны. Но этого недостаточно. Если хочешь завоевать его доверие, используй старые-добрые догматы Инквизиции, и выбей из главных подозреваемых все необходимые признания.

- Я всё понял, друг мой.

- Просто сделай как я сказал. И никакой самодеятельности.

На этом содержательная часть нашего разговора закончилась, разбившись о стену моей немногословности. Во всем этом, кажется, замешалось нечто очень и очень подозрительное, и полностью довериться ни Корнелию, ни его приближенным, я никак не мог. Как могли они так просто придумать какого-то колдуна, подрывающего власть стратега, полагаясь лишь на полученные за несколько часов до этого разговора сведения? Слишком уж просто всё совпало. Но глупцами эти люди никак не могли быть, а значит, что-то они недоговаривали. И это мне очень не понравилось. Я снова будто сходил с ума, разрывая своё сознание на части в попытках понять истинную причину происходящего, не складывающееся в общий образ, а лишь расплываясь кусочками мозаики, никак не подходящими друг к другу. Пугало никогда не казался мне простым колдуном, пусть и невероятно сильным: в его образе сквозило нечто древнее и непонятное современной человеческой культуре. Быть может, это и роднило его с местным божеством, якобы живущим, по мнению Альвина, в лесу, но поверить в это самому никак не получалось. Видение Бога, насланное Пугалом, значило что-то совершенно другое, и теперь предстояло дознаться до его сути. Если Пугало реален, а в этом я не сомневался, в Ауревале меня ждали сразу два противника: он и Царь Эльфов. Или же они были одним и тем же лицом. И в этом был определенный смысл. Если они хотят охоты на колдуна, они ее получат. Августин ясно дал мне понять, что от меня требуется, но сомнения терзали мою душу. Я безгранично доверял своему другу и учителю, но не доверял Корнелию. Почему он хочет, чтобы признания выбил именно я? Почему хочет уничтожить несчастных культистов, которые наверняка никак не причастны к готовящемуся заговору? Ему нужна демонстрация моей лояльности стратегу. Но зачем? Уверен ли он в его лояльности империи? Тысячи вопросов, но пока что ни одного ответа. Я привык доверять Августину, но в этот раз семя сомнения всё-таки дало свои всходы.

Я продолжал есть и пить, но внутренне оставался максимально сосредоточен. Нужно поскорее сообщить обо всём Альвину, приглашенному, как оказалось, в числе прочих знатных людей города, и уже по пути к хозяину празднества налакавшемуся до поросячьего визга.

Скоро наступил рассвет, и ночь сменилась легкой светлой дымкой, проникающей в залу через узкие окна. Гости спали там же, где до этого пировали, здесь оказалось не принято уходить домой. Сон вскоре сморил и меня, еще до того, как колосс-Корнелий закончил рассказывать очередную историю из своей жизни в бытности еще легатом при Шестой Империи. Грудной голос его убаюкивал не только меня, но многие из почтения к хозяину продолжали бороться со сном. Я успел только попросить Антартеса избавить меня от видений в эту ночь, но видимо у бога сегодня оказались дела поважнее.

***

Зал суда всегда казался мне самым монументальным сооружением в Стаферосе. Огромная статуя Антартеса, подпирающая купол, казалась невозможным воплощением гения инженерной мысли. Кругом от него расходились ряды колонн, под статуей располагались ложи обвинения и защиты, напротив – трон верховного судьи, императора. Гранит и белый мрамор искусно переплетались здесь в затейливом узоре, а купол, покрытый лепниной и фресками, изображавшими сцены из Книги Антартеса, поражал всех, кто оказывался под его сводами не только своей монументальностью, но в большей степени красотой изображений, за восемь веков почти не утративших своего первоначального облика.