Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— Ты всегда знаешь, чем меня пронять, да, милый? — с улыбкой ответила она. — Действительно, жаль. Красивый мальчишка. Но не проси. Он должен уяснить, кем является. Если рабы станут мне перечить, то как смогут подчиняться свободные и знатные люди?

Вильдерин опустил глаза и тихо сказал:

— Просто он еще не привык.

— К чему?

— К рабству.

— О чем ты говоришь? Он всегда был рабом.

Вильдерин снова поднял взгляд.

— И ты в это веришь? Он скрыл от Нирраса правду. Но я знаю. Он был свободным и, я думаю, даже знатным.

— Возможно… Я бы даже сказала: похоже на то, — задумчиво произнесла Лиммена. — Но это ничего не меняет. Тем более нужно его проучить! Быстрей привыкнет. А сейчас давай забудем о твоем друге, у нас есть темы поинтереснее, — игриво проворковала она. Однако, заметив расстроенное лицо Вильдерина, ласково приподняла его за подбородок:

— Мой милый, не переживай ты так.

— Повелительница, любимая, я думаю, Айн и так уже все понял, не обязательно избивать его до полусмерти, — произнес юноша, и царица ему улыбнулась.

— Только ради тебя. Пусть посидит до утра взаперти и подумает. Но, будь добр, объясни своему другу, как не следует себя вести. Ступай, скажи палачу, что плети отменяются, и скорей возвращайся.

Наградой Лиммене за великодушие стали сияющие благодарностью глаза любовника. Юноша крепко обнял ее, поднял на руки, покружил по комнате и бережно опустил на пол. Царица рассмеялась.

— Беги уже, а то не успеешь.

И Вильдерин опрометью бросился к двери. Уже на выходе Лиммена окликнула его:

— Подожди! — в глазах ее засветилась какая-то мысль. — Он из Отерхейна, верно?

— Да… — Вильдерин немного растерялся.

— И он знатного рода?

Лицо юноши озарилось пониманием:

— Я точно не знаю, повелительница. Айн молчит о своем происхождении. Но мне так показалось.

— Хорошо, это я скоро выясню. Иди же! — она махнула рукой и, как только за Вильдерином закрылась дверь, уставилась в пространство, о чем-то размышляя.

Когда на спину Аданэя обрушился второй удар, он понял: пятидесяти ему не вынести. Их не вынести никому. Это не наказание — это казнь. Конечно, какое дело правительнице Илирина до жизни какого-то раба?!

Плеть снова опустилась, срывая со спины кожу. Будто огнем обожгла. Хриплый вопль вырвался у него из груди. Это только герои в легендах могли безмолвно терпеть боль, но он — живой человек.

Аданэй услышал голос Вильдерина на пятом ударе.

— Стой!!! Остановись! — юноша бежал со всех ног, ловко перепрыгивая через ограждения. — Повелительница отменила наказание. Это приказ!

Увидев, что палач застыл в растерянности, Вильдерин, запыхавшийся от бега, наконец перевел дух.

— Это точно? — спросил мужчина, поигрывая плетью.

— Ты знаешь, лгать я не стану. Вышло недоразумение, царица отменила наказание. Освободи его!

Как только с рук сняли веревки, ноги Аданэя подкосились, и он рухнул бы в пыль, если бы Вильдерин не удержал его. Повиснув на шее друга, пока тот волок его наверх, он кое-как все же доковылял до комнаты.

Оказавшись в покоях, Вильдерин уложил Айна на диван.

Так, теперь он сам нарушил приказ царицы, ведь она велела до утра продержать Айна в сарае, и уж точно не рассчитывала, что он притащит его к себе. Но как иначе он мог поступить? Ведь Айну уже досталось несколько ударов, а в грязном сарае раны непременно загноятся, возникнет лихорадка, а может, что-нибудь похуже.

Аданэй, почувствовав, как к горящей спине прикладывают что-то влажное, пошевелился и посмотрел на Вильдерина.

— Айн, безмозглый олух! — прикрикнул тот. — Такой бестолковой выходки я не ожидал даже от тебя. А теперь лежи смирно и не шевелись.

— Это… это была не обычная плеть, да? — заплетающимся языком спросил Аданэй. — С обычными я знаком.

— Да. Эту специально пропитали соком болотной вдовы — так трава называется. Она разъедает кожу.

Заметив, как лицо Айна скорчилось от боли, Вильдерин смягчился:

— Ладно, теперь все будет хорошо. Главное не двигайся, а то повязки скинешь. Айн, ты меня понял? Ты понял? Я сейчас пойду к царице и не смогу следить за тобой. Обещай, что не встанешь с кровати.

— Да… я… спасибо, Вильдерин…

Юноша только ободряюще сжал его руку и тут же вышел.

«Хоть бы сознание потерять, что ли, — подумал Аданэй. — Эта боль нестерпима»

Стоило Вильдерину войти в покои царицы, как Лиммена, бегло окинув его взглядом, насмешливо фыркнула:

— Надо полагать, ты не успел. А еще, думаю, этот Айн сейчас вовсе не заперт, как я велела, а в твоей комнате.

Все эмоции сразу отразились на лице юноши. Он заметно смутился, но все же ответил:

— Прости, повелительница, я действительно нарушил твой приказ. Но тот сарай такой грязный… а я и впрямь не успел. Я не мог оставить Айна там.

Лиммена жестом прервала эту сбивчивую речь и спокойно произнесла:

— Ладно, я не сержусь.

— Но, повелительница, как ты догадалась?

Лиммена усмехнулась:

— Ты весь в крови.

И только тут Вильдерин оглядел себя. Ну конечно, в спешке он даже забыл переодеться. Вся одежда в засохшей крови Айна!

— Великая, — смущенно произнес он, — прости. Я сейчас же сменю одежду и вернусь.

— Можешь не приходить сегодня, — обронила Лиммена. — Все равно вечер безвозвратно испорчен.

— Прости, — повторил юноша.

— Я же сказала, Вильдерин, я не сержусь, — раздраженно отозвалась Лиммена. — Придешь завтра. А сейчас ступай, займись своим другом, раз он для тебя так важен. И когда ему станет лучше, отправь ко мне, пусть покается в своих ошибках.

Она нетерпеливо взмахнула рукой и отвернулась. Вильдерин, поклонившись, осторожно вышел из комнаты. Кажется, царицу он все-таки разозлил.

Оставшись одна, Лиммена со стоном сползла на пол. Опять, опять это началось! Хорошо, что она успела отправить Вильдерина прочь: нельзя, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Особенно, раб. Особенно, раб-любовник. Проклятые! Они заставили ее нервничать! Вот и напал жестокий приступ. Снова! Однако царица и сама не поняла, из-за чего так разозлилась. Подумаешь, раб! Вильдерин никогда не играл большой роли в ее жизни: всего лишь любовник. Пусть и очаровательный.

Но женскую часть ее сути все-таки уязвило то, что Вильдерин предпочел ее общество заботе о недавно появившемся друге — нахальном мальчишке, который вывел ее из себя. Ничего, она проучит этого Айна! Конечно, проще всего выслать его куда-нибудь или убить. Но это означает признать поражение.

«Подожди, Лиммена, — обратилась она к себе, — с кем ты собралась соперничать? С никчемным рабом, над жизнью и смертью которого ты полностью властна?!»

Царица с трудом добралась до кровати и, стараясь не закричать от боли, перетерпела приступ. Когда все закончилось, несказанное облегчение навалилось на плечи, против воли закрылись глаза, и она крепко заснула.