Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

Кхаррой медленно овладел страх — не столько за себя, сколько за жену и детей. И в этот миг советник решил, что если и вернется ко двору, то станет вести себя тихо, незаметно и постарается не привлекать лишнего внимания.

Прежде, чем Ниррас смог поговорить с царицей и навести ее на мысль сделать Айна советником, женив на Аззире, Илирином завладела зима.

Подтолкнуть Лиммену к такому решению оказалось несложно. Она уже привыкла спрашивать мнения своего любовника по многим государственным вопросам, убедившись, что он неплохо разбирается в политике, особенно, если речь заходит об Отерхейне. А идея таким образом убрать с пути своей дочери Аззиру, выдав ее замуж за недавнего раба, особенно ей понравилась. Лиммена не без оснований полагала, что высокомерная илиринская знать ни за что не признает царем бывшего невольника и не захочет ему подчиняться. А значит, Аззире точно не стать царицей. Никогда, никогда благородное сословие на это не пойдет! Итак, Аззира перестанет угрожать трону, а возлюбленный Лиммены, женившись на особе царской крови, сможет стать советником. И у нее появится дополнительная возможность видеть его, ощущать его присутствие каждой частичкой тела. Да и Айн, вероятно, будет доволен.

И, больше не раздумывая, Лиммена решила сообщить об этом любовнику.

Аданэй, не обращая внимания на липкий снег и промозглую сырую погоду, упражнялся с мечом. За осенние месяцы его тело вспомнило то, что умело раньше и это не могло не радовать.

На рассвете, когда Лиммена еще спала, а окружающий мир выглядел серым и хмурым, Аданэй вышел на площадку позади дворца. И вот, теперь он здесь. Уже довольно давно. От длительной тренировки стало даже жарко, и он скинул шерстяную накидку прямо во влажный снег.

Зима в Илирине — не самое приятное время года. Относительно теплая, но очень влажная, богатая осадками, она вгоняла в тоску и апатию. Солнце практически не появлялось на небе, за ночь успевали выпасть горы снега, которые днем начинали неумолимо таять, превращаясь в серо-бурую грязь. Но сейчас только-только пришло утро, снег растаять не успел, все вокруг погрузилось в тишину, и Аданэй получал искреннее удовольствие и от этого безмолвия, и от свежей белизны недавно выпавшего снега. Тем более, ему нечасто доводилось его видеть. В Отерхейне он выпадал от силы несколько раз за год, если, конечно, забыть о горах — на их вершинах снег лежал круглогодично.

От занятий его оторвала Лиммена, которая появилась перед ним словно ниоткуда.

— Мне надо с тобой поговорить, Айн, — произнесла женщина.

— Прямо сейчас?

— Да, — она улыбнулась. — Я изнываю от нетерпения рассказать тебе кое-что.

Аданэй, заинтригованный этими словами, отправился вслед за царицей в ее покои.

Приобняв Айна и доверчиво заглядывая ему в глаза, Лиммена повела речь издалека:

— Милый мой, ты ведь знаком с советником Ниррасом?

Когда он кивнул, голос царицы утратил беззаботность, став вдруг серьезным и собранным.

— Он очень умен. К его мнению я всегда прислушиваюсь. Над тем, что он сказал, я думала всю ночь и долго не могла из-за этого заснуть, а сегодня с утра не выдержала. Думаю, он прав, потому я и говорю сейчас с тобой.

Аданэй догадывался, о чем хочет сообщить Лиммена, но все еще боялся поверить, опасаясь спугнуть удачу.

— Так в чем дело? — спросил он, ничем не выдав нетерпения и надежды.

— Ох, Айн, это не так просто объяснить. Ты сейчас, пожалуйста, просто послушай меня и не перебивай, хорошо?

Дождавшись, пока он кивнет, она продолжила:

— Айн, ты должен жениться на моей племяннице. На Аззире, — заметив, как Аданэй, вовремя успевший изобразить удивление, собрался что-то сказать, царица быстро приложила палец к губам. — Тссс… Ты обещал не перебивать. Сейчас я все тебе объясню.

И объяснила. Аданэй слушал ее внимательно, несмотря на то, что приблизительно представлял, что скажет ему царица. Закончив свою речь, она посмотрела на него вопросительно.

И Аданэй, точнее Айн, для порядка изобразив сомнение и недоверие, согласился жениться на незнакомой ему племяннице и стать советником. Естественно, только ради нее, Лиммены, чтобы она успокоилась и не переживала, что Аззира займет место, по праву принадлежащее Латторе.

А стать советником? Почему бы и нет, из их бесед он достаточно осведомлен о делах Илирина и действительно может помочь советами, теперь открыто, а не наедине, как раньше.

Бракосочетание Аззиры и Айна решили провести в начале весны, когда сойдет снег, проснутся медведи и вернутся в мир живых божества плодородия. А до этого нужно было переждать время холодных Темных Ночей, когда илиринский люд избегал без лишней надобности выходить на улицу, чтобы не попасть на зубы страшной Старухе-Ледянке. Потом зима пойдет на убыль, дни станут прибавляться, а там и до весны недалеко. Только бы дождаться ее, весны этой. И лишь бы до этого времени не случилось ничего, что могло бы разрушить тщательно спланированный замысел.

Аданэй, терзаясь нетерпением, старался не показывать этого и вел себя как обычно, на самом деле считая оставшиеся до весны дни.

Весна — время, когда из уснувших в скрытой жизни почек появляются молодые листья.

Весна — время, когда из замыслов рождаются великие дела, способные изменить мир.

Весна — волнующее время пробуждения и перемен.

Когда Элимер сообщил об айсадском пророчестве, Тардин понял, что и в этот раз ему ничего не удастся провидеть, хотя подозревал, что прорицание тоже каким-то образом связано с враждой двух братьев. Вот только каким именно? Вряд ли даже сам айсадский шаман понимал это, вероятнее всего, он выкрикивал слова пророчества в полубессознательном бреду.

Но он, Тардин, обязан выяснить, в чем дело, он и так слишком долго откладывал, надеясь непонятно на что: то ли на знамение свыше, то ли, что ситуация разрешится сама собой. Он уже подумывал отправиться за ответом к Древним, но страх помешал ему. При одной только мысли об этих существах по спине его пробегал противный холодок. Древние! Могущественные и безжалостные наследники тех далеких, погруженных во тьму времен, когда мир еще был молод. Впрочем, чародей надеялся, что до этого не дойдет, и ему сумеет помочь наставник — Калкэ. Тот, кто куда мудрее и сильнее его, Тардина. В конце концов, его тоже должна была взволновать угроза, которую несла в себе ненависть братьев.

Тардин послал наставнику зов и был услышан. Теперь он знал, где искать Калкэ. Перед ним открылась сумеречная тропа и, ступив на нее, чародей пересек горы, моря, равнины, и сошел на красный песок пустыни, оказавшись среди непонятных строений из того же самого песка. Решив не гадать, почему они не рассыпаются, Тардин прислушался к своим ощущениям и понял: он не ошибся, наставник где-то здесь, где-то рядом, где-то совсем близко. Однако не успел он пройти и нескольких шагов, как его окружили высыпавшие из песчаных жилищ люди.