Наталья Филимонова - Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

– Знаю, – снова кивнула Ягенка.

– Я могу… попробовать смягчить. Поставить условие. Тогда ты или твоя дочь сможете сами снять проклятие.

– Давай. Мне терять уже нечего, а ей, – Ягенка мотнула головой в сторону детской кроватки, – все три жизни еще жить.

Василиса поднялась со стула, прошлась вдоль полок, время от времени беря в руки какие-то мешочки с травами, принюхиваясь к их содержимому. Ягенка не подсказывала – чай, сама разберется. Да и знала бывшая подруга, где что в ее доме хранится, едва ли не как сама хозяйка.

Гостья взяла с одной из полок широкую глиняную чашу, плеснула в нее воды из бадьи, поставила на стол, сыпанула каких-то трав. Молча подняла нож, молча же взяла в ладонь безжизненно лежавшую на столе руку Ягенки. Уколола ей палец самым кончиком ножа, – та не проронила ни звука, – сцедила несколько капель крови в чашу. Затем склонилась и зашептала что-то на воду, а после опустилась снова на табурет.

Вода в чаше казалась теперь черной, как ночное небо, и в ее глубине мерцали точечки – звезды. Василиса глубоко вздохнула и сгорбилась на табурете.

– Жениха найдет до первой смерти – и снимет проклятие. Ну и замуж за него, само собой, пусть выходит.

– Любого жениха? – Ягенка приподняла брови.

– Не любого. Ей одной самой судьбой предназначенного.

– Ишь, как все просто, – усмехнулась лесная колдунья.

– А тебе надо посложнее? – почти со злостью бросила Василиса. – Так скучно? Надо, чтобы он венец самоцветный на нее надел или кольцо рубиновое? В янтарном вине умыл? Золотую рыбку на блюде поднес? Или… – распалившись, Василиса не сразу заметила ужас, отразившийся на лице бывшей подруги. А заметив, осеклась.

– Я не… это не… – Василиса замотала головой. Поздно.

По воде в чаше пошла рябь и где-то в глубине вспыхнуло маленькое солнце. Вспыхнуло – и тут же погасло. Условие было принято.

Вот с этих самых пор ни одна из женщин рода Ягелевых не выходила замуж. Влюблялись – случалось. Бывало, что и взаимно. Только ненадолго. Каждая оставалась в конце концов с разбитым сердцем, под которым билось уже сердце будущей дочери.

Казалось бы – ну и что тут такого, подумаешь, не выйти замуж! В конце концов, и счастье ведь бывает разным. Даже в любви можно быть очень даже счастливым без всякого там официального оформления отношений. Не говоря уже о том, что многие люди вполне счастливы и вовсе без всякой любви. Кто-то счастлив успехом, кто-то – работой или творчеством, кто-то – дружбой, кто-то – детьми…

Вот тут как раз собака и порылась. Подлянка Василиса не сказала «не будет тебе счастья в браке» или там «в любви». Она сказала просто – «счастья». Вот и нет его – счастья для нашей семьи. Никакого. Все женщины нашего рода обречены всю долгую жизнь, все три свои долгие жизни быть несчастливыми. Не находить счастья ни в чем вообще. Всю жизнь – одни лишь разочарования, скука, обиды и горе. И постепенно, с годами и столетиями стервенеть, озлобляться на весь мир, начиная понемногу ненавидеть всех и вся. Всех тех, кто так бессовестно и банально имеет право быть счастливыми.

Ну и маленьким бонусом, вишенкой на торте – фатальное семейное невезение. Там, где кто-то может вляпаться в неприятности, а может и не вляпаться, любая тетка из Ягелевых обязательно вляпается по самые уши, да еще и окружающих за собой утянет. Мы наступаем на все брошенные кем-то банановые шкурки и на все лежащие грабли. Мы спотыкаемся на ровном месте. Все кирпичи с небес летят только на наши головы. Все светофоры показывают нам красный.

И остановить все это можно только одним способом. Выйти замуж, хотя бы одной из нас, всего-то навсего. Исключительно по любви, большой и чистой. И, разумеется, при соблюдении всех идиотских василисиных условий, чтоб им пусто было, иначе брак все равно не срастется. Ну и, конечно, успеть до первой смерти.

Ерунда, правда? Вот и Ягенка так думала. И еще много поколений Ягелевых после нее. И до сих пор ни одной из нас сделать это не удалось.

К слову, никогда прежде в нашей семье так быстро поколения не сменяли друг друга, живем-то мы долго… то есть жили бы. Если бы не проклятие. Я, кстати, по нашим меркам засиделась-таки в девках… в смысле, долго уже тяну, ни разу не умерев. Большинство в нашем роду теперь до первой смерти меньше обычной человеческой жизни протянуть успевает.

Весь род Ягелевых стал с той поры усыхать. Проклятие на крови – страшная штука. Семь Врат стерегли в былые времена женщины семи ветвей нашего рода. Но проклятие означало, что не будет счастья не только Ягенке и ее потомкам – а всем, в ком течет та же кровь. Всем ее двоюродным и троюродным сестрам, тетушкам и племянницам. Всем. Их всех стали преследовать несчастья, одно за другим.

Одна из них жила на краю поселка. Однажды ночью она уронила масляную лампу, просто уронила. Выгорел весь поселок, со всеми жителями. Детьми, стариками – всеми. Ее муж тоже был в числе погибших. Она стала первой, кто не выдержал – и сама оборвала свою ветвь рода. Утром на пепелище она убила себя. Три раза подряд. И с ее третьей смертью закрылись навсегда Врата, которые она хранила.

Потом были и другие. Кому-то так не везло, что они умирали по глупой случайности, не успев оставить дочерей. Три жизни – это очень немного, если фатальной для тебя может оказаться любая нечаянная мелочь. Кто-то не выдерживал и уходил сам. В конце концов в роду остались только три ветви – и столько же Врат.

Крепко слово вещуньи.

– Bordel de merde [9] Непереводимая игра слов. , – пробормотала Жюли, глядя на меня расширенными глазами. – Даааа, наворотили дел твоя прабабка с подружкой… Это ж сколько умищи-то? На двоих-то так много не бывает…

– Знаю, – я скривилась. В нашей семье обеих подружек из этой истории какими только словами не поминают – и ни одним добрым. – Только… знаете, я вот все думаю. Ну по сколько им лет-то было, девицам на выданье? Семнадцать, восемнадцать? Может, и меньше. Даже по человеческим меркам – девчонки. И у каждой – первая любовь, первые страсти великие… и силы немеряные, – я вздохнула.

– Слушай, – Арису сидела, поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные руки, – я одного не поняла. Она ведь, выходит, все-таки ошиблась – Василиса твоя? Ну, Иван ведь был младшим сыном, не наследником? Как она могла стать княгиней?

– Никакая она не моя, – я отхлебнула коктейль из бокала. – Вот сразу видно, что ты русских сказок не читала.

– Еще чего! И зачем бы?

– А вот затем. Младший-то младший… два брата у него было. Если верить сказкам – старшие братья были плохие ребята, пытались Ванюшу убить и ограбить, за что сами жестоко поплатились и покрошены были в капусту. Историю-то победители пишут. А победителем у нас оказался Ваня. Как уж там на самом деле было – кто его теперь разберет, да я и не интересовалась как-то. Но, в общем, трон или что там у них князю полагалось Иванушка-таки унаследовал. Вещуньи, они, Алис, не врут.