Наталья Филимонова - Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

– А мне вот другое интересно, – медленно проговорила Жюли. – Если я поняла все верно в твоей histoire d’horreur [10] Нistoire d’horreur (фр.) – страшная сказка, страшилка. , каждая из них намеренно использовала свой дар во зло. Хуже того – стремилась причинить как можно большее зло, причем не кому-нибудь, а близкому человеку, подруге… такое ведь не могло не аукнуться, верно? Ну прабабка-то твоя за свое зло уж точно расплатилась – да и ты по сей день расплачиваешься. А подружка ее что? Замуж выскочила по любви, детишек нарожала, еще и княгиней стала. Верно?

– Стала, – неохотно ответила я. – Не особенно надолго, правда. Это в сказках все заканчивается, когда герои поженились и стали править. На самом-то деле этим все только начинается. Там… мутная история, в общем, вышла. Поначалу-то, когда Иван только стал князем, его любили все, Василису премудрой княгиней звали. А потом… однажды вещунья начала ошибаться. Не бывает такого вообще-то – а она начала. И Иван тогда не очень-то хорошим правителем оказался. Не слишком дальновидным, не слишком мудрым. Тогда и вспомнили историю со старшими братьями, много недовольных было. У них же тоже еще сыновья остались, а у сыновей – дядья, матери, всем править хочется. В общем… смута была большая, кучу народу поубивали. Я, если честно, не знаю даже – жива ли Василиса с детьми осталась, но мужа ее точно укокошили в итоге. О новых вещуньях в наших краях с тех пор точно не слышали. Может быть, просто с тем проклятием иссякла сила ее рода. Сама знаешь – по дарам и спрос. Всегда.

– Всегда, – эхом откликнулись обе мои собеседницы одновременно, и над столом на пару минут повисло молчание.

– Нам скоро ехать, – наконец произнесла Арису. – Давайте, девчат, выпьем, что ли… за счастье! Каким бы оно ни было.

Мы подняли бокалы – на сей раз с шампанским – и чокнулись.

Посмотрев вслед поезду еще несколько минут, я развернулась и направилась к вокзалу – надо было пройти сквозь него, чтобы выйти в город. Общественный транспорт сейчас не ходит, придется идти домой пешком. Хорошо, что не особенно далеко. Правда, и быстро шагать не получится – как-то устала я за этот суматошный день, так что теперь брела, едва переставляя ноги. Признаться честно, я еще и не вполне твердо стояла на ногах – все-таки не надо было, пожалуй, мешать столько коктейлей подряд за вечер.

– С-слушай… ик! Тут magnifique [11] Мagnifique (фр.) – отличный, великолепный. вагон-ррхесторан! – сообщил из моего кармана, заметно грассируя, голос Жюли.

Со вздохом я извлекла из кармана зеркальце.

– Вы когда успели там?.. – спросила шепотом, оглянувшись вокруг. Впрочем, в здании вокзала было совершенно пустынно в этот поздний час.

– Не, реально, Славка, шшшикарррный коньяк тут… Аррису, скажи!

В ответ раздалось невразумительное мычание. Надо думать, Арису сказала. Хм, видимо после всех этих коктейлей коньяк стал все-таки последней каплей. Ну а что? Девчонки отдыхают!

Рассеянно сунув зеркальце снова в карман, я вышла из здания вокзала. И, задумавшись, совершенно не заметила в начавших сгущаться сумерках первую ступеньку лестницы. Я оступилась и неизбежно полетела бы вниз – невысоко, но обидно – если бы меня неожиданно не подхватили. Опять.

– Похоже, мне никогда от вас не избавиться, – мученически вздохнул Константин. – Скажите на милость, что вы замышляете на этот раз?

– Замышляю?! – оскорбленно переспросила я, резко отстраняясь. – Я вообще-то домой иду. А вот вы, похоже, меня точно преследуете!

– Я?! – мужчина даже поперхнулся от возмущения. – Я вас преследую? Я еще не сошел с ума и жить пока что хочу… и что вы вообще делаете ночью одна на улице?

Я оглянулась на здание вокзала за своей спиной, затем насмешливо посмотрела на Константина.

– По-моему, это очевидно – я провожала подруг.

– И теперь собираетесь идти через ночной город в гордом одиночестве? – голос моего нежданного собеседника стал вкрадчивым.

– Ну и что? У нас тут тихий и спокойный городок.

– А вам не говорили, что девушкам лучше не ходить по улицам ночью одним? Особенно… – он внимательно осмотрел мою пошатывающуюся фигуру, – девушкам в вашем состоянии.

Я независимо пожала плечами.

– Мне, знаете ли, не пятнадцать давно.

«Ты даже не представляешь себе, насколько не пятнадцать», – это я, конечно, добавила мысленно.

– К тому же мне идти недалеко. И, в любом случае, это не ваше дело.

Константин обреченно вздохнул и закатил глаза.

– Боюсь, если вы встретите на пути маньяка, я себе этого не смогу простить. Моя совесть никогда не будет чиста. Мой гражданский долг – предупредить его об опасности.

– Кого? – растерялась я.

– Маньяка, разумеется.

Пока я, возмущенно пыхтя, искала, что на это сказать, Константин уже подхватил меня под руку и повел куда-то.

– Откуда вы вообще знаете, куда идти? Вы все-таки преследовали меня! – обличила я.

– Я всего лишь рассуждаю логически. Полагаю, сегодня утром, когда вы в очередной раз пытались меня убить, кинувшись под колеса моего мотоцикла, вы шли из дома… значит ваш дом – в той стороне, а идти нам будет лучше всего через набережную – так чуть длиннее, зато меньше темных подворотен по дороге.

– Вы же все равно собирались предупредить маньяка! – изумилась я. – Кстати, вы так и не сказали, что вы-то делали у вокзала.

– Вы удивитесь, но я тоже направлялся домой… я остановился в привокзальной гостинице.

– Но тогда, – я оглянулась, – вам в противоположную сторону.

Он снова вздохнул.

– Послушайте. Давайте постараемся не ругаться и не ерничать всего несколько минут. Я просто доведу вас до дома, чтобы убедиться, что с вами ничего не случится, и вернусь к себе в гостиницу. Я просто не смогу уснуть, если не удостоверюсь, что вы точно добрались домой и не подожгли при этом город. Слишком уж вы любите влипать в неприятности.

Я попыталась выдернуть свою руку из его цепкого захвата и гневно зашипела. Однако Константин уже и сам отпустил меня и поднял руки в примиряющем жесте.

– Ну извините. Я на самом деле вовсе не хотел вас обидеть. Давайте, правда, – просто попробуем не ругаться всего несколько минут.

Я ковырнула асфальт носком босоножки и пожала плечами.

– Да в общем… давайте. Попробуем.

На самом деле это оказалось не так уж и сложно. Мы неторопливо шли вдоль набережной, и Константин поддерживал меня под локоть, так что траектория моего полета в итоге была не такой уж вихляющей. И выяснилось, кстати, что, когда мы не собачимся на каждом слове, с Константином удивительно интересно разговаривать – он был прекрасным рассказчиком и внимательным слушателем. Впрочем, это как раз я помнила еще со студенческих лет, когда его лекции и семинары были самыми интересными на курсе. Но тогда мне ни разу не доводилось побеседовать с ним вот так, наедине и запросто. Нет, ни он, ни я не испытывали ни малейшего желания перейти на «ты» или сделать еще какой-то шаг, который сделал бы нас чуть ближе, чем случайные едва знакомые друг с другом люди. Но говорить было на удивление легко. О чем мы разговаривали? Сложно сказать. Наверное, ни о чем конкретном. Я снова рассказывала какие-то истории, Константин хохотал, запрокидывая голову и запуская пятерню в и без того встрепанную шевелюру. Он говорил что-то о своих новых исследованиях, тоже рассказывал какие-то университетские байки, и на этот раз хохотала уже я.