Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

Взгляд девушки незаметно изменился. Как и голос, и поза. Во всей фигуре поселилось некое напряжение, плечи чуть ссутулились, мышцы сжались, как в предчувствии удара. И Жанкарн, уже не решаясь прервать рассказ, сам напрягся. Скептицизм его понемногу растворялся под действием содержимого бутылки и видимой искренности его визави.

— Время шло. Я взрослела. Настал черёд обряда перехода. Из девочек в девушки, из жизни ребёнка в жизнь взрослую. Моя приёмная мать проводила меня в уединённую пещерку в половине марог пути от поселения, на другом тобрассе. Дала мех с водой, над которым незадолго до этого трясли маракасами Полурукая с учениками. И ушла. А я осталась. Пить воду духов, размышлять о будущей жизни, спать, размышлять о снах… брать в рот что-либо помимо воды из меха строго запрещалось: пост есть пост. Через три марог приёмная мать должна была вернуться и проводить меня обратно. Потом Полурукая расспросила бы меня о моих снах, нарекла бы мне тайное имя, и на том обряд перехода считался бы состоявшимся.

Ниллима сглотнула.

— Но через три марог никто не пришёл, — продолжила она глухо. — И через четыре. И через пять. А вода духов давно закончилась. Когда жажда стала слишком сильна, я выползла из пещерки на свет, нашла неподалёку родник и напилась вволю. А потом ещё нарушила пост, забравшись на садот и съев несколько почти спелых плодов. Смешно вспоминать, но после этого я какое-то время чувствовала себя настоящей преступницей и очень беспокоилась, смогу ли считаться взрослой, коль скоро не устояла перед искушением пустого желудка. Правда, потом это беспокойство сменилось иными тревогами, более основательными. Сумею ли я найти обратную дорогу к поселению? И что там произошло?

Четверть нохх в молчании.

— Дорогу я нашла. А вот поселение — уже нет. По тому, что от него осталось, бродил тот самый хромой парень, ученик Полурукой, и…

Ниллима снова умолкла. Жанкарн слез со стола, извлёк из шкафа глубокую деревянную плошку, щедро плеснул в неё жидкости из бутыли и сунул плошку подопечной. Та машинально кивнула, машинально хлебнула… замерла, моргая, но всё же проглотила едкую жидкость, как глотают лекарство. Продышалась — и в несколько глотков осушила остаток в плошке.

— Спас… спасибо, лан сарье.

— Всегда пожалуйста. Ещё?

— Не-е! — Ниллима отбросила плошку, словно та вдруг раскалилась. — На голодный желудок и этого многовато.

— Так что тебе рассказал хромой?

— Ничего. Он — ничего. Словами. С ним мы просто таскали трупы, слишком тяжёлые, чтобы ворочать их в одиночку. Я… ты видел, что случается с плотью, столкнувшейся с боевыми чарами?

— Видел, — коротко и резко.

— Почти все тела в поселении несли… следы. Разнообразные. Были обгоревшие, были иссушённые — так, словно их… А ещё — посечённые как бы множеством малых лезвий, лишённые кожи, выпотрошенные, расчленённые, расплющенные… кто частично, кто целиком… были и обкусанные. Только даже мечезубы не смогут обгрызть жертву… так . Ни одна живая тварь из плоти и крови не сможет! Я… падальщики не решались приблизиться к тем, кто… мы с хромым парнем таскали то, что осталось от… и… моя мама… слушай. Налей ещё, а?

Жанкарн налил. Ниллима выпила. На этот раз — не как лекарство, как воду. Голос её после этого немного сел, но иных последствий полукровка не заметил. Вот разве только расширенные зрачки, глядящие куда-то вдаль…

Куда-то в прошлое.

— Мы заполнили останками большую яму, в которой гончар замешивал глину. Когда закончили, хромой пошёл вокруг ямы. Кругами. Вот так, — машир показала жестом, как именно, — раз за разом, не останавливаясь. А я… на меня накатила усталость и такое… как пустота, что ли. Села, смотрю. Хромой ходит. Я смотрю, а он ходит. Смотрю… и вижу, как около тел в яме разгорается… ну, свет, наверно, хотя — какой там, в вечный лёд, свет? Не свет, не тень, не огонь — так… невесть что, которое если вообще видно, то уж никак не глазами. Потом на меня навалилась ещё и тяжесть сродни тому невесть чему. Ну, я и провалилась в темноту. Следовало ожидать: после поста, после плутания по джунглям, после всего того, что… уснула я, короче. И во сне увидела, как оно было с поселением. До сих пор не знаю: на самом ли деле ко мне приходили поделиться памятью духи убитых или всё это мне просто пригрезилось. Но, знаешь, если даже пригрезилось, то убедительно донельзя!

— И как оно было?

— Всадники. Восемь на суркахах, один на шхарте. Я… — короткая дрожь мышц, с головы до пят. — Если без подробностей, тот, что сидел на шхарте, объявил про изменение границ и ликвидацию поселений теплокровных, включая моё родное. Потом одна из тех, что на суркахах, заявила, что она не собирается следить за эвакуацией и опекать ничтожных. Что ликвидировать незаконное поселение можно куда быстрее и проще.

Ниллима умолкла.

— Обнаглели ящеры, — скрежетнул Жанкарн, отхлебнув из бутылки. С сочувствием глянул на подопечную — и наткнулся на взгляд, полный пьяного злого веселья.

— Кто тебе сказал, что те всадники были из Дома Рептилий? Не-е-ет, лан. “Ликвидацией” занимались Сильные, которые вроде как по нашу сторону забора. Четыре к пяти, что выкормыши мастеров Лабиринта.

Опустив голову, она добавила глухо:

— Я почти помню лица тех всадников. Почти помню…

Сосед

Жанкарн — счастливчик. Правда, сам он этого не знает. Ну так счастье часто бывает таким.

Неосознанным.

Ему рассказ ученицы достался в виде слов. А мне…

Я “вспомнил” о чужом прошлом даже больше и лучше, чем сама Ниллима. И те картины, что ей явились полувнятно из-за анестезирующего действия времени и размыто из-за влияния крепкой — градусов в шестьдесят, не меньше — настойки, в моей коллекции личных ужасов заняли одно из почётных первых мест.

Не удивительно, что Ниллима ненавидит Сильных. Удивительно, как она, пережив такое, осталась в относительно здравом уме.

Настолько здравом, что это даже странно.

Жанкарн

Некоторое время двое молчали, словно сговорившись. И не глядели друг на друга. Но потом свербящее ощущение где-то внутри прорвалось вопросом:

— Так всё-таки, где и кто тебя учил?

Тихий смешок.

— А ты настырный, лан куратор. Это хорошо. На вопрос “где” ответить проще всего. Ты будешь смеяться, но — в джунглях. Там, где я и оказалась после того, как бежала от остатков моего родного поселения куда подальше. А вот кто… я бы ответила тебе. Честно. Но не могу.

— Не твоя тайна?

— Точно. Однако могу хоть чем поклясться, что мой учитель не имеет отношения к Дому Зверей. И к Дому Рептилий тоже. Да и вообще он… не совсем Сильный.

— А кто тогда?

Ещё один смешок.

— Не знаю.

— Но что-то ведь ты о нём знаешь?