Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

А в ордене Двухцветной маски был обычай привешивать к своим сапогам небольшие колокольчики, которые позвякивали при ходьбе.

Но, насколько мне известно, ни одного последователя данного ордена в Ехо не осталось. Хотя… У меня есть одно предположение, надо бы его, пожалуй, проверить.

Правда, я не могу представить, как королевские писари так ошиблись…

— Ты о чём? — спросил я, уже заинтересованный рассказом Джуффина.

— Дело в том, что, если моя память меня не подводит, то был один интересный факт из жизни магистра ордена Масафури Трэхи. Но, прочитав эту вот, чудесную во всех смыслах, книгу, -он повернул книжку ко мне обложкой, и перед моим взглядом возникло изображение огнедышащего дракона, на которое я второпях, в первый раз ознакомившись с этим фолиантом не обратил никакого внимания, — я понял, что, скорее всего, меня в данном случае преследует синдром так называемой ложной памяти…

…Хотя, — продолжил он через секунду, уже разглядывая коричневый, протершийся от времени, переплет, — не может быть, чтобы память, пусть и порядком поистрепавшаяся за эти несколько веков, подсунула мне такую нелепую подробность.

— В чем проблема, Джуффин? — я решил прояснить ситуацию, видя, в какой растерянности пребывает мой друг.

— Дело в том, что лукаво-слащавый сэр Трэхи, эдакий маменькин сынок, который единожды дорвавшись до озорства в промышленных размерах, так уже и не смог остановиться, обладал одним недостатком. И я тут отнюдь не говорю про какие-то душевные изъяны, каковых у данного магистра было столько, что ни одна домохозяйка не может похвастаться таким количеством головок чеснока, хранимых в чулане.

Ходит легенда, что в свое время будущий мастер пародий и перевоплощений, как настоящий авантюрист как-то задумал не используя никаких магических заклинаний, по которым его легко бы было определить, решил изничтожить одного из своих конкурентов по опасному ремеслу, для чего обрядился бродячим дервишем, просторное лоохи, длинная чалма, ну сам понимаешь… Забравшись на огромную скалу, он стал плечом подталкивать к обрыву огромный камень.

И…в самый важный момент его оппонент, спокойно бредущий по заросшей тропе стал петь себе дифирамбы. Ах, я же забыл тебе рассказать, что все магистры этого ордена были крайне самолюбивы. Это вначале помогало взращивать авторитеты, каждый мальчик настолько хотел быть похож на своего кумира, что со временем все сильнее и сильнее оттачивал свой дар перевоплощения. Правда, многие ученики намного превзошли своих учителей, и лагерь ордена Двухцветной Маски раскололся на два лагеря. Серьёзного противодействия ордену Трелистника он, в силу этих причин, составить не мог, но потенциально представлял огромную угрозу. Ученики ордена были прекрасными демагогами, и могли собрать в единый кулак все прочие ордены. А это куда опаснее, чем эти самолюбивые маги.

Поэтому, один из наших соглядатаев был постоянно приставлен к магистру Трэхи, именно с его слов и был записан доклад об этом происшествии.

И вот, что он рассказал дальше. Возможно это был каприз местной погоды, а возможно просто преследуемый Трэхи магистр захотел подстраховаться, чтобы лучше слышать шаги возможного преследователя, но внезапно начался дождь. Самый настоящий ливень. И вот, Трэхи, подгоняемый косыми плетнями дождика, управляясь только силой своих рук стал толкать камень к краю обрыва.

И, когда камень был уже на самом краю обрыва, наш агент невольно дернулся, и спугнул ворону, которая сидела на раскидистой ветке ольшаника.

Ворона издала свой резкий до пронзительности выкрик, и Трэхи на секунду обхватил своими длинными руками камень, который содрогнулся, и, влекомый сильными объятьями магистра ордена Двухцветной Маски, откатился назад. Раздался ещё один пронзительный крик. Это кричал Трэхи, которому камень, внезапно покатившийся назад, раздробил обе ноги.

Трэхи исполнял танец ужасной боли перескакивая с ноги на ногу, кружась и закрывая руками побелевшее лицо.

А после он помчался в лес, подгоняемый пароксизмами боли, да с такой неимоверной скоростью, что наш агент не успел даже моргнуть, как от коварного Масафури Трэхи не осталось и следа.

Так маг из ордена Маски получил свою особую примету, от которой не избавился в течении всей жизни. Он был хромым. Настолько хромым, что каждый раз ему приходилось каждый свой шаг делать с трудом.

В основном он отдыхал в своем замке, и после того случая оставил любую попытку захватить власть в королевстве.

И, что самое интересное, ни в этом труде, ни в воспоминаниях адептов ордена, не следует ничего подобного. Видимо информация про это происшествие сохранилась только в рассказе нашего осведомителя, того самого паренька, который наблюдал в тот день за магистром Масафури Трехи.

Хотя… я просто поражен, насколько такая важная информация может вымываться из источников. Если только… Если только над этим кто-то не поработал заранее. Зачем? Видимо, на этот вопрос нам и предстоит в ближайшее время ответить. Пошли, Макс, нам здесь больше нечего делать!

Я недовольно хмыкнул, прекрасно понимая, какую великую драгоценность скрывает эта невероятнейшая из невероятных библиотек.

Сотофа встречала нас в абсолютно новом славянском сарафане, чем заставила уголки моих губ подняться вверх в улыбке. Она подвела нас к столу, которая была накрыта пестрой, цветастой скатертью, и налила из самовара по кружке какого-то пахучего напитка, который сразу ударил нам в голову, мы с Джуффином переглянулись, и буквально синхронно обратили свои взгляды на Сотофу. А та продолжала так добродушно улыбаться, подпирая свои пухлые розоватые щеки, укутанные в теплый вышитый платок.

— Сотофа, ты чем это нас опоила? — наконец решился я прервать молчание.

— Батюшки родны, это всего-навсего пряный сбор. Он отлично тонизирует. И почти никакой магии. Ну если только совсем чуточку

— Ладно, Сотофа, поверим тебе на первый раз, хотя, судя по действию этого твоего… отвара такого не скажешь.

— Каждая женщина это ларец с тайнами. И не дай вам магистры впасть в немилость у женщины. Тогда ларец с драгоценностями мигом станет ларцом с одной жемчужиной, вокруг которой ползают полчища скорпионов.

— Но любой женщине можно предложить такую жемчужину, которая станет хорошим «двойником» ее любимой жемчужине, и тогда она сама укротит своих скорпионов, и позволит посмотреть на самое драгоценное, что скрыто в ее сокровищнице.

— Главное, Макс, не переусердствовать, и не потерять среди множества жемчужин свою. Пусть даже и среди других жемчужин… ну или среди скорпионов. Ведь драгоценность только тогда дорога, когда радует кого-то, а если все будут укушены, никто не сможет в агонии насладиться самым красивым и интересным, не так ли?