Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

— Ага, — подтвердил я, — Если только она сподобилась начать готовить, то увлекается не на шутку.

— Вот именно, -уголки губ Джуффина опять обозначили улыбку, -Пришлось, чтобы уж совсем невежливым не показаться, прятать кусок пирога в отворот рукава.

— Не обвиняю, -кивнул я ему в знак одобрения, -Я бы тоже так сделал, будь я на твоем месте. Не все же обжорское кушать…

— Вообщем, Меламори должна мне еще один пирог по возвращении за такую чудесную рекламу, которую я устроил ее лакомству, так ей и передай. А я потихоньку пойду в гараж. Да, ближайшие полтора дня я могу быть не в городе, можешь меня даже не искать…

— Хитрец ты, Джуффин, рассмеялся я, это же надо, быть столь падким на сладости! Я не удивлюсь, если ты закончишь свои дни, будучи заваленным карамелью, в специально для этого построенной злыми магистрами пещере из сладостей.

— Хорошо, Макс, спасибо, что предупредил! Отозвался Джуффин. При этом он поправил пальцами ворот своего лоохи, и изначально этот жест можно было трактовать двояко. Во- первых, как проявление самоиронии, ну а во -вторых… Во- вторых я не мог, зная своего друга вдоль и поперек, исключать, что он представил, как бродит по огромному, высотой в три веранды замку, построенному из патоки, зефира и карамели.

— Я бы предпочел зефир, -продолжил Джуффин мою шутку, и я подумал, что мои слова отстояли от истины не так и далеко.

— Хорошо, как вернешься, дай мне знать, я как раз вспомню самый лучший рецепт приготовления зефира.

— Согласен, Макс. И сделайте побольше.

С этими словами он выскользнул за дверь, а я отправился к своей возлюбленной, чтобы наконец обнять ее, а также, конечно, чтобы не потерять шанс попробовать чудесный пирог приготовленный заботливыми руками Меламори.

Пирог, приготовленный Меламори, действительно пришелся мне по вкусу.

Я несколько раз заваривал вкусную ароматную камру, это удавалось мне легко, так как настроение было воистину воодушевляющим. Я рассказывал ей про свои приключения, и никто, кроме певчих птиц, которые старательно выводили свои триоли за окном, не мешал нам обсуждать предстоящий бал во дворце короля, я с удовольствием рассказывал о своих подозрениях, как я тогда думал за этим происшествием стояли ребята Корги Тулабуса. Я планировал подослать в их логово своего человека, Кофу, и попытаться узнать судьбу необычных семейных реликвии.

Чайники с камрой все ещё дышали ароматным паром, когда мы, наконец, удалились в спальню, чтобы, наконец насладиться общением наедине.

На утро я едва смог выбраться из под огромного теплого одеяла, а когда выбрался, подошел к нежащемуся ото сна телу Меламори, и поцеловал ее в щечку. Я посмотрел на нее, по лицу пробежала искрометная улыбочка, создалось впечатление, что Меламори настолько не хочет расставаться со своим сказочным сном, что сознательно не размыкает веки, хотя и прекрасно осознает, что я проснулся, и ее целую.

Я напоследок провел рукой по ее шее, на которой пульсировала синяя жилка, и как будто бы необычная волшебная энергия света наполнила мое сердце, стало светло и радостно. Можно было выбираться под палящее солнце.

Небо полуденного Еха, прогретое белым солнцем, которое, словно мячик, купалось в пустынных воздушных переливах, разбросало свои лучи по каменным переулкам, запутанным, словно расползшиеся из норы змеи.

Редкие лужи на песчанных тротуарах светились, точно чешуйки на этих удивительных животных.

Я подумал, что, возможно, стоило бы зайти в контору, однако решил, что лучше в этот солнечный день будет прогуляться по улочкам самого дорогого моему сердцу города, а потом просто послать на работу зов, возможно там уже пробавляется утренней порцией терпкой камры Кофа, вот он удивится, когда я предложу ему отправиться на край света, чтобы повторить наше, довольно интересное, но непонятно чем закончившееся турне.

Я решил, что, пока утро ещё не уступило свои права солнечному дню, можно навестить красивый серый дом с колоннами, который является обиталищем самого дорогого и успешного брадобрея-парикмахера Ехо.

Фасад дома был действительно шикарным, разноцветные флажки, колонны, окна с позолоченной фурнитурой, казалось, были тем лабиринтом, тем сказочным городом, за которым Урдон всю жизнь прятал свою необычную внешность.

В ответ на звонок послышались грузные, спокойные, немного шаркающие шаги.

Дверь приоткрылась, и навстречу мне высунулся огромный нос. Нос был не единственным величественным, что удивляло в этом человеке. Пышные усы, которые он постоянно приглаживал, давали понять, что хозяин считает себя довольно важным человеком, но, посмотрев на его одежду, я чуть было не поперхнулся, одет он был в красную ливрею, какую обычно носят привратники в хороших домах. Да, да, именно такую, с золотыми пуговицами и расшитую золотыми нитками, образующими причудливые узоры с птицами, а на груди свивающиеся в толстые канатики.

— Проходите, уважаемый, — спокойно и размеренно, чуть ли не по слогам произнес мужчина, провожая меня жестом на мягкое, обитое кожей кресло, — я сейчас обязательно позову господина Урдона…

— Погодите, я думал, что… я подумал, что это вы! — удивлению моему не было предела. Такой огромный нос полностью совпадал с тем описанием, которое дал мне Джуффин.

— Вы наверное что-то путаете… Улыбнулся тут же повернувшийся на мое восклицание мужчина, его глаза раскрылись настолько, что напоминали сейчас две самые большие и в то же время самые дешевые королевские монеты.

Я не стал возражать, хотя все это показалось мне настолько необычным, что тут же захотелось послать зов Джуффину. Но, я рассудил здраво, мой друг уже далеко, так что в любом случае, ничего подсказать мне сейчас не сможет, уж не говоря о том, что, вполне вероятно, что именно в эту минуту, он пьет какое-то очередное невразумительное горячительное в трактире Потерянный Башмак, а то и вовсе ведет какие-то секретные переговоры.

Мое желание с появлением в шикарных арочных дверях хозяина дома не только не уменьшилось, а, напротив, весьма и весьма возросло.

Дело в том, что в дверях я увидел все того же человека, с огромным носом, но уже без ливреи и без усов.

Ливрея сменилась на двухцветное лоохи, появились большие каменные бусы и кожаный наперсник, ремешок от которого Урдон постоянно теребил пальцами. За его спиной я увидел какую-то суету, но двери быстро захлопнулись, и я мог лишь предполагать, что это такое было.

— Рад видеть вас, сэр Макс! Извините, вычесывал своего Улатрия.

Я подумал, что это какой-то особенно ценный кот, поэтому просто сразу перешел к существенной части разговора.

— Вы, насколько я помню, потеряли вашу…

— Пуговицу, -напомнил он, — а я её просто обожал. Смотрите, — обратился он ко мне, и указал на потолок прямо над тем местом, где стоял его длинноногий стул с высокой спинкой, и мягким подголовником.