Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Здание буквально ходило ходуном, и найти этому разумное, поддающееся осмыслению, объяснение было выше моих сил.

Джуффин же не растерялся. Он схватил какой-то предмет, издалека напоминавший средневековый ухват, какие обычно используют, когда хотят подковать ту или иную лошадь, и стал наугад бить им по полу, словно разгоняя стаю притаившихся в тени злобных магистров.

Поначалу мне показалось, что мой друг сошел с ума, но позже я понял причину таких странных действий с его стороны.

И понял я это, когда услышал сначала странный звук «Пшшш…» а после еле слышно мяуканье.

Тогда Джуффин увлек меня по полуразрушенной каменной лестнице.

Когда мы достигли второго этажа, я почувствовал, что перед моими ногами как бы возникает некая невидимая преграда. Я постоянно зацеплялся за что-то невидимое, как будто воздух превратился в плотную желеобразную массу, которая то смыкалась передо мной, то расходилась, опять пропуская меня вперёд.

Джуффин тоже заметил это, и приблизившись ко мне на расстояние вытянутой руки прошептал:

— Найдешь такое место, которое не вызывает сопротивления движению, обязательно скажи мне.

Я, находясь в полной растерянности, не понял ещё в чем состояла причина его такой необычной просьбы, просто принял это как данность, Джуффин просит, ну ладно. В последнее время его чудачества переросли все границы, так что пусть уж завершит эту картину маслом. А мы потом посмотрим в какой дом безумных магистров его можно будет поместить.

Вообщем я шел, постоянно натыкаясь на неведомых существ, которые постоянно сновали у моих ног, словно рыбы в аквариума.

И, действительно, когда я подошёл к дальнему левому окну, я почувствовал, что больше мои ноги ни на что не натыкаются.

Я сделал жест Джуффину, и тот остановился где-то на середине зала, уже направляясь в сторону колоннады справа.

Пробравшись сквозь зал, Джуффин тихо кивнул мне:

— Молодец! Дай мне разобраться с этим случаем. Тут надо действовать крайне деликатно.

Он крайне энергично двинулся вперёд, а я остался стоять в крайне удручённо настроении.

Между тем Джуффин позвал крайне миролюбивым голосом:

— Маласки, мы пришли с тобой поговорить. Не бойся, мы хотим тебе помочь.

Первый раз из уст Джуффина я слышал подобную фразу. Помочь негодяю? Это с каких пор Джуффин помогает окрестным бандитам, подумал было я, а потом пораскинуть мозгами, вспомнил произошедшее за последнее время, и заключил, что, сейчас ничего не казалось слишком удивительным.

Вскоре он скрылся за одной из правых колонн, и я услышал доносившиеся оттуда звуки оживленной речи.

Как бы это не казалось странным для меня, никаких звуков борьбы, никаких улетающих из портала в противоположную стену файрболов, никаких мощных заклинаний, от которых земля под ногами колеблется, стонет и дрожжи. Нет, только оживленная речь, причем сравнительно спокойная для Джуффина, того могущественного мага, каким я знаю его все эти годы, и от образа которого он никогда не отступал.

Посередине беседы я уловил в тоне моего компаньона даже этакие отцовские нотки.

Я поначалу решил не вмешиваться, ну а потом уже и не успел вмешаться.

Джуффин вышел из тени колонны потирая руки, и громогласно объявил:

— Война света и тьмы, можно так сказать, выиграна. Победили фонарщики.

Я вначале подумал, что он это серьезно, настолько непроницаемо- казённым казалось сейчас выражение его лица. По лицу скользили капельки пота, каждая мышца его была напряжена, и напоминал он сейчас не величественного мага, а утомившегося ребенка, который мечтает лишь об одном, тотчас же прилечь на плече матери и уснуть часов на пять, не взирая на то, что мать абсолютно не горит сейчас желанием сидеть в одной позе с полдюжины часов.

— Все так серьезно? — спросил я.

— Ну видишь ли, Макс, ситуация не такая серьезная… она ещё серьезнее, если учесть ту степень обиды, которую испытывает этот юноша. Она куда серьёзнее. Примерно раза в два.

— Но тебе же удалось?

— Да, Макс, и я уверен, что сейчас уже готов, если ты меня вдруг выгонишь из нашего малого сыскного войска, тут же устроиться в ведомство, которым в свое время руководил сам достопочтенный Бубута Бох. В качестве допрашивающего, или… как там это у них называется?

Я признаться и сам на минуту смутился, признавшись себе, что ума не приложу насчёт точного названия их должностей.

Впрочем, именно в эти моменты, когда возникает некая нехватка, ситуация разрешается смехом и улыбками.

Именно это и произошло, мы улыбнулись друг другу, словно следуя некоему тайному и нигде не прописанному коду, сразу поняли, что отлично поняли друг друга.

— Итак, расскажи, кака он решился на это, какие причины на то были, и, главное, где все пропавшие животные?

— Макс, ты слишком далеко забегаешь. Давай начнем сначала. Насколько ты помнишь, у Маласки было две страсти, одна из которых- упорно глядеть в ночное небо, чтобы найти новую звезду, назвать ее своим именем, и тем самым оставить свой след в вечности. А вторая… У каждого человека бывают сложные моменты в жизни, а у тех, которые привыкли в течении долгих лет уединения и философских размышлений, задумываться о бренности земного существования, у них есть ещё одна привычка. Они начинают буквально боготворить то, что даёт им отдохновение от собственных мыслей, комфорт и уютность в обыденной жизни.

Именно поэтому, я начал свой разговор с фразы: «Как же неуютно у вас здесь, в башне, присесть негде, ноги затекают, мрак и сырость…»

Мой собеседник, на удивление, согласился со мной, признав, что лишь крайняя нужда подвигла его оставить свой дом и искать приключений в этом заброшенном здании.

Но, давай, пожалуй, поясню тебе, каким образом я понял, что это именно Маласки, и почему я знал, о чем стоит говорить в продолжении нашего разговора. Как ты помнишь, я тут послал зов Меламори, и попросил её об одном одолжении.

Я попросил её порыться в архиве своего родственника и попытаться откопать что-либо, касающееся ордена Двухцветной маски.

Кстати, именно про них я вспомнил, когда мы шли сюда, и почувствовали этот ужасный… несносный, зловонный запах. Помнишь, Трэхи и его увлечение самыми вонючим сортами табака?

Вообщем-то какие-то нотки этого, волнующего обоняние, запаха, я успел испытать на себе ещё в домике Старги. И вот, потихоньку, мне удалось связать похищение городских котов с этой семейкой.

А уж когда ты рассказал мне о том старушечьем голосе, который доносился из-за двери преследуемого тобой типа, я окончательно пришел к одному, на мой взгляд, весьма очевидному выводу… И именно поэтому я понял, что Маласки нужно не строго наказывать, и уж тем более не испепелять на месте, а серьёзно с ним поговорит, успокоить и убедить в том, что хоть его горе и неизбывно, но при этом не стоит устраивать всему королевству землятресение или лавину. А уж поверь мне, этот человек на многое способен, во-первых он движим сильнейшим чувством мести по отношению ко всему миру, который, мало того, что лишил его своей роли в обществе, и если и направлял, то лишь в сторону от себя, так ещё и отобрал единственную возможность вынырнуть из пучины горестных мыслей. Ну, а во-вторых… Меламори смогла раздобыть в архиве дядюшки Блима кое-что абсолютно невероятное.