Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

Слово перехватил Мамон, вещая на противоположную аудиторию:

— Несравненные дочери Вечного Фриста, Святого и Многоликого! Сегодня ваша жизнь круто изменится. Думая о себе, помните о законе и не забывайте о племени. Смотрите сердцем, но выбирайте головой. Не позвольте врагу человеческому войти в ваше тело, завладев вечной душой.

Хранители повернулись к дворцу, а за ними весь народ по обе стороны. Увидев наши силуэты в окне, обе толпы рухнули ниц:

— Пребудь в веках и поколениях, Великий Фрист, Святой и Вечный!

Правитель отошел вглубь, сделав мне знак тоже не маячить.

Выждав несколько секунд, люди поднялись и затаились в ожидании. Хранители шепотом совещались о чем-то. Дрыкан держал в руках свиток с письменами, который очень захотелось рассмотреть вблизи. Буквы. Слова. Написание. Много скажут, если подумать.

Заглянув в свиток, Дрыкан выкрикнул:

— Мида, Злада и Магда!

Три фигуры выделились из женской толпы. Точнее, вокруг них быстро образовалась пустота.

— Вас избрали хранители. Идите, готовьтесь.

Опустив головы, фигуры ушли в свои катакомбы. После этого Дрыкан сошел с моста на мужскую половину долины, Мамон — на женскую. Кутяй, оставшийся со свитком, не двинулся с центра моста.

— Солнечный круг! — объявил он.

— Солнечный круг — что? — вскипело мое любопытство.

— Начинается церемония с главного действия. Называется солнечным кругом. Затем будет лунный.

Ясно, с древним календарем ничего общего.

Хранитель на мосту громко зачитал имя:

— Ольда!

В женских рядах произошло движение, и на мост взошла женщина. Или девушка. Издали все они были просто безобразными силуэтами в одеяниях из двух лоскутов и в свежей раскраске. Избранная прошла мимо хранителя, остановившись у противоположных ворот.

— Кто? — вопросил Кутяй.

Трое мужчин одновременно вышли из ожидавшей толпы и замерли, оглядывая друг друга. Женщина рассматривала их.

— Кто? — снова произнес хранитель, выдержав положенную паузу.

— Ушан! — указала женщина.

— Подойдите дети мои, — пригласил их хранитель на центр моста. — Ушан и Ольда! Именем Фриста, Святого и Вечного, объявляю вас мужем и женой. Живите дружно и счастливо на благо племени. Поцелуйте друг друга.

Новобрачные с удовольствием поцеловались. Выбор взаимен, недовольства и претензий не имелось.

— Идите, дети мои. Любите друг друга.

Пара ушла на женскую половину, сразу скрывшись внутри каменных джунглей. Двух отвергнутых Дрыкан отвел в сторону.

— Рада! — выкрикнул Кутяй, заглянув в список.

Со стороны женщин выдвинулась и медленно взошла на мост стройная фигурка. Мои глаза нашли нетерпеливо притоптывавшего Зуя, который, как помнится, чуть не подрался с кем-то из-за этого имени.

— Кто? — донеслось с моста.

По зову вышло двое. Зуй и… Карп.

— Ты так восторгался, что я решил попробовать, — развел руками Карп перед приятелем.

Слышимость действительно поражала. Шепот, конечно, не услышать, но остальное…

Выждав положенное, хранитель повторил, уже для Рады:

— Кто?

Девушка внимательно оглядела претендентов. Пальчик поднялся.

— Карп!

Опустошенно выдохнувшего Зуя оттащил к себе Дрыкан.

— Карп и Рада! Именем Фриста…

Церемония шла своим ходом. Следующими были Нюда, Прада, Лода, Слада, Рида, Линда, Свида…

Только успел хмыкнуть насчет бедности фантазии родителей в именах девочек, как раздалось:

— Лида!

— Линет! — ответили из женской толпы.

— Это как? — обернулся я к пожиравшему происходящее Фристу.

— Не может, хотя и в списке.

— Марида!

— Маринет! — принеслось аналогичное.

— Влада!

Снова действие пошло обычным порядком.

— Объясните в нескольких словах, что происходит, — попросил я.

— Не понимаешь? Это потому, что у себя вы не смогли установить подлинное равенство. — Фрист довольно потер ладони. — Потому не сможете принести его другим. Потому — проиграете.

— Я ни во что не играю.

— Твои сородичи играют. В Большую Игру.

Как же надоели теории заговоров.

— Это не мои сородичи.

— Причисляешь себя к высшим?

— К обычным людям.

— Был бы ты человек, не пришел со стаей ровзов.

— Были бы вы истинным Вечным Фристом, увидели бы правду, кто я и откуда пришел.

Не смог сдержаться, чтоб не уколоть старого обманщика. Фрист только рассмеялся — слышать нас некому, а мои слова он всерьез не воспринимал. Не мог даже озлиться.

— Глупый. Поживи с мое, начнешь разбираться в людях и нелюдях.

— Я задал вопрос, — напомнил я.

Пусть лучше информацию выдает, чем старческим самовосхвалением занимается. Ненавижу эту повсеместную болезнь пожилого возраста. По человеку же видно, чего достиг, к чему лишние слова?

— Что именно тебе не понятно?

— Например, кто были те, с черными лицами?

— Левые. Сейчас женятся правые.

Я помотал головой:

— Ничего не понимаю.

— Запоминай и расскажи потом в своем мире, пусть учатся настоящему равноправию. Мужчины племени поделены на левых и правых. Чтобы не спутать, отличаются раскраской, у первых — древесный уголь, у вторых — мел или мука. Пять левых дней правые живут на холостой половине, как до сегодняшнего дня. Вчера левые дни кончились. Левые покинули женатую территорию. Сегодня первый день правых. Следующие пять дней они женаты, а левые холосты.

— Свадьбы происходят каждые пять дней?! У всех?!

— Каждые десять.

— У мужчин. Но у женщин, как я понял, нет разделения…

— Им оно не нужно. Мужчин всегда больше, чем готовых к исполнению супружеских обязанностей женщин. То болеют, то по женской части что-нибудь, то рожающая-кормящая. У нас семейное счастье обеспечено каждому. Не у всех оно получается сразу, но все понимают и ждут своей очереди. Рано или поздно каждый пересекается со своим счастьем. Ни в одной другой системе подобное невозможно, это системы эгоистов. Никто не думает обо всех, только о себе. Мы изменили мир в лучшую сторону. Смотри и учись.

— Но если двое влюбятся, они могут постоянно быть вместе?

— Зачем?

— Чтоб быть счастливыми!

Фрист покачал головой, глядя на меня, как дворник на случайный собачий подарочек:

— Если двое счастливы, а остальные нет, это, по-твоему, счастье?

— А если все время выбирать одного человека…

— Одних и тех же два раз подряд не женим.

— Почему? Вдруг у них настоящие чувства?

Правитель небрежно отмахнулся:

— Все равны. У всех чувства. Почему чувствам одних нужно отдавать предпочтение перед другими? Других больше. Соответственно, их чувства важнее. — Но если двоим хорошо именно вдвоем…

— Пусть поделятся этим счастьем с другими. Пусть научат других тоже стать такими счастливыми. Пусть дарят счастье, пусть обеспечивают счастьем всех. Именно это истинное счастье.