Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Ситников, с тревогой глядящий на небо, лишь мельком взглянул на фотографию.

— Не они? Но там же ты.

— Ну и что?! Я не знаю, кто это, это не они!

— Ладно, не мешай, — Ситников отмахнулся от растерявшегося Петра. Главное сейчас — вернуться в своё время.

Он поднял дверцу машины времени и включил временную цепь. На нижнем табло, где значилась надпись «Предыдущий пункт назначения во времени», стояло 16 мая 2002 года. Инженер ткнул пальцем в индикатор:

— Ты ведь из этого времени приехал, так? Пётр кивнул.

— Хорошо, ты сейчас вернёшься в то же самое время, в ту же самою секунду. Ты даже не заметишь, что отсутствовал.

На верхнем табло, где следовало обозначать «пункт назначения во времени», изобретатель набрал те же цифры, что были на нижнем. Даже время — 1 час 30 минут — он оставил прежним. Потом Ситников выбрался из машины и показал на дорогу.

— Вон там, отсюда ещё не видно, я провёл мелом белую линию. Ты будешь стартовать оттуда. Расстояние я рассчитал. Учитывая приземистость машины, ты должен стартовать… — он вытащил из кармана часы и посмотрел на стрелки, — ровно через семь минут и двадцать две секунды, чтобы вовремя коснуться провода. Поедешь, когда зазвонит будильник — с этим словами Ситников вытащил из второго кармана небольшой будильничек и положил его на сиденье рядом с Петром.

— Хорошо…

Оглядевшись по сторонам, он стал натягивать на себя дождевик — начал накрапывать невесть откуда взявшийся мелкий дождик.

— Вроде всё…

Пётр поднял глаза:

— Спасибо, Ситников.

Что-то дрогнуло у него внутри, он выскочил из машины и, не закрывая дверцы, бросился на шею Ситникову. Тот, отвыкший в последнее время от проявления таких бурных тёплых чувств, неожиданно прослезился.

— Спасибо тебе, Ларин Пётр. Пока. Надеюсь, увижу тебе таким же славным через двадцать пять лет.

— Надеюсь… — пробормотал Пётр, усаживаясь обратно в машину.

— Ладно, не волнуйся, — Ситников проверил, плотно ли Пётр закрыл за собой дверцу. Как только на скорости 340 километров в час ты дотронешься крючком до провода, молния обязательно ударит в водокачку, и всё будет в порядке.

Пётр прощально улыбнулся, стараясь сдерживать волнение. Ситников сунул руку в карман дождевика и нащупал камешек вместе с листочком, положенным туда Петром.

— Открыть в 2002 году? Пётр, что это?

— Узнаете в две тысячи втором году.

— Пётр, это информация о будущем? — Ситников смял листочек и швырнул его в темноту. — Мы же договорились с тобой. Я предупредил тебя, какие могут быть последствия.

— Ситников, надо рискнуть! От этого зависит ваша жизнь! Те последствия, которых вы боитесь, не будут ужасными…

— Нет, Пётр, нет. Я не возьму на себя ответственность править историю.

— Тогда я буду вам рассказывать, я…

Пётр собрался прокричать в лицо Ситникову всю страшную правду, от которой так отворачивался изобретатель. Но у него ничего не получилось. Резкий раскат грома прокатился над пустырём. Порывом ветра с крыши водокачки сорвало шлак, грязь и какие-то провода.

— Провод! — закричал Ситников. Он уже бежал к лестнице, ведущей на крышу водокачки. Дождевой шквал рванулся с небес, мгновенно растворяя всё в серой дождевой завесе. На ходу Ситников обернулся и прокричал Петру, стараясь пробиться сквозь шум дождя:

— Я полезу наверх, на водокачку, и спущу тебе верёвку, а ты к ней привяжешь провод! Понял?

Да!

Мгновение спустя его поглотила грозовая тьма. Ветер превращался в ураганный порыв, раскаты грома сотрясали автомобиль. Когда Ситников добежал до водокачки, часы показывали без пяти десять.

— Пётр, держи!

Верёвка, разматывающаяся в воздухе подобно лассо, летела в сторону машины. Когда Пётр привязал конец сброшенной верёвки к кабелю, он замахал руками, крича в сторону водокачки:

— Готово!

Пока Ситников поднимал верёвку, Пётр закричал изо всех сил:

— Ночью, когда вы вызовете меня к «Александровскому», вас…

— Громче! Ничего не слышу!

— Вас убьют, когда я буду уезжать…

Он не успел прокричать больше ничего, когда яростный голос Ситникова перекрыл дождь:

— Три минуты, Пётр, три минуты, трогай!

Всё было кончено. Он не успел. Повинуясь необратимости, Пётр повернул ключ зажигания и начал произносить слова заклинания Ускорения. Машина направилась к тому плохо различимому месту, где Ситников провёл жирную белую полосу.

…Цепляясь за какой-то выступ на крыше водокачки, Ситников пробирался к металлическому штырю у самого её края, который он смог разглядеть в темноте. Когда минутная стрелка на его часах переместилась на одно деление вперёд, невероятный сильный порыв ветра сбил его с ног. Падая с крыши, он всё же успел ухватиться за штырь. Кабель, который он при падении выпустил из рук, уцепился за брючину, раздирая кожу Ситникова.

Пытаясь дотянуться до застрявшего конца кабеля, инженер отпустил одну руку и стал акробатически изгибаться. Ему повезло: когда кабель уже готов был упасть на землю, инженер перехватил его рукой и подтянулся наверх. Почти без сил он опустился на крышу. Пот лил с него градом, смешиваясь с дождевыми каплями, от которых уже не спасал изорванный дождевик.

Попробовав штырь, с которым связывались все его надежды, на прочность, изобретатель пытался подсоединить к нему кабель. Но тут перед ним возникло ещё одно неожиданное препятствие — порывом ветра сломало толстый сук старого дерева, стоящего возле водокачки. Сук упал на асфальт и придавил натянутый кабель. Для того чтобы соединить контакты, требовалось подтянуть кабель к штырю хотя бы на несколько сантиметров, но именно их и не хватало.

Ситников безуспешно дёргал кабель, пытаясь освободить его от обломка дерева. Однако, когда провод наконец поддался и Ситникову удалось высвободить необходимые сантиметры, он понял, что случилось кое-что похуже. Из-за того что кабель запутался в ветках сломанного сука, отсоединился контакт у фонарного столба. Натянутый над улицей провод оказался обесточенным. И Ситников почувствовал, как на его голове дыбом встают волосы.

Тем временем Пётр развернулся у белой линии и притормозил в ожидании момента, когда зазвонит лежащий рядом будильник. Он всё ещё не мог оправиться от сознания того, что затея с письмом провалилась. Ситников его разорвал из-за своей дурацкой ответственности перед человечеством, и теперь…

И тут его взгляд упал на верхнее табло временной цепи. Его сознание как будто вспыхнуло.

— Чёрт! Какой же я дурак! Это же машина времени! Я вернусь раньше и его предупрежу. Пятнадцать минут мне хватит.

Вместо указанного на табло времени 1 час 30 минут он мгновенно набрал 1 час 15 минут. На душе у него сразу стало легко. Пётр почувствовал, как тяжкий камень свалился с души.