Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян [litres]

– Мы бы тебя хотели князем позвать, но ты же не пойдешь?

– Не пойду. У меня в Новгороде дел много.

– Наверное, будут нового князя искать. Или выберут, или позовут кого со стороны. Я не знаю, это не моего ума дело. Туда, на вече, горожане соберутся, народ, бояре, и старосты поселений. Они и будут решать.

– Ладно, плотник… Спасибо тебе за весть добрую. Поезжай к себе в поселение. Чать, жена там и дети…

– Ждут, княже… Я уж ради дела прямиком проскакал, не заезжая. Люди на крутизне стояли, на реку смотрели, вестей ждали. Я им только рукой помахал, и проскакал мимо. И мои, должно, там были…

– Ну, так скачи домой…

Дорога от Ральсвика до Кореницы, в самом деле, была безостановочной. В стороне от нее встречались и деревеньки, и поселения, люди выходили к околице, прикладывали руку ко лбу козырьком, смотрели в сторону воинской колонны, но выйти к дороге не торопились. Правда, изредка издали приветственно махали руками. Это значило, что весть о победе над лютичами уже дошла сюда. Войномир прекрасно понимал, что он спас этот край от нашествия. По крайней мере, так говорили люди, простые руяне, которые от всякого нашествия страдают всегда в первую очередь. А местные поселяне не выходят приветствовать князя Войномира напрямую к дороге не потому, что не уважают, а от противоположного чувства – осознают разницу между своим положением и княжеским, и потому стесняются. Сельские жители всегда более застенчивы, чем городские, и сдержаны в проявлении своих чувств. Тем не менее, князю было приятно, что даже так далеко от Штржелово уже знают, что случилось под Венедином. Наверное, и до Кореницы весть уже дошла, как обычно бывает, обросшая несуществующими подробностями. Наверняка дошла весть, и покоробила многих из бояр.

Что там весть будет воспринята по-разному, Войномир не сомневался. Многие из знатных бояр желали бы поражения молодому князю острова даже при том, что под рукой Войномира находились их собственные дружины. Дружины всегда можно собрать новые, можно и вооружить их, а победа Войномира существенно понимает его авторитет среди населения острова, и даже те самые дружины, что ушли в поход с князем, могут боярам больше не подчиняться. Или будут подчиняться только в тех пределах, которые не выходят за рамки противостояния княжеской власти. То есть, дружинники бояр будут после этого ставить Войномира выше, чем человек, который их непосредственно содержит, поит и кормит. Такое положение многим окажется не по душе. С другой стороны простые люди острова и даже те из бояр, кто не променял высокую честь на кошелек, молниеносной и полной победе князя над извечно враждебным соседом, причем, соседом сильным, будут только рады, как рады будут ей все викинги, тоже бояр недолюбливающие.

Войномир не знал, как обстоят дела у князя-воеводы Дражко, но понимал, что Аркону и вообще пределы острова Дражко уже покинул. О чем сумел Дражко договориться с верховным волхвом храма Свентовита в Арконе, оставалось неизвестным. Однако, сейчас, когда угроза с полуденной стороны миновала, Войномиру предстояло договариваться как-то в Вандалом. И взаимодействие с ним во многом зависит от того, как Дражко с Вандалом поговорили, как они расстались, кем расстались – врагами или друзьями? Но здесь даже дружба не обязательна. Здесь хорошо бы было просто заиметь союзника. При этом князь вполне отдавал себе отчет в том, что бояре попытаются оказать на Вандала давление. Если князь посмел тронуть верховного волхва храма Яровита, будут они внушать Вандалу, что князь и до верховных волхвов других храмов скоро доберется. То есть, они будут пытаться стравить Войномира с Вандалом, как раньше пытались стравить его с князем Годославом. И результатом этих действий стало уже то, что Войномир и князь-воевода Дражко прибыли на остров с предвзятым мнением о духовной власти Арконы, которая стремится стать и государственной властью. Пока это не подтвердилось. Пока Вандал ведет себя, как мудрый политик и союзник и Годослава, и Войномира. Но, вполне возможно, что бояре хотя бы частично своего добьются. Плести интриги они умеют. А вот князь Войномир не умеет их разгадывать. И в этом он видел свой большой минус, как правителя. Тем не менее, желания навести на острове порядок, князь не потерял. И готов был продолжать в одиночестве то, что они начали вместе с Дражко…

Темная масса данской конницы на дороге приближалась. Теперь войско Готфрида было уже не только слышно, но и видно. А князь-воевода умышленно выбрал такое место для засады, где издали, глядя в темноту сверху вниз, рассмотреть камни, перегораживающие дорогу, сложно. За спинами руян был поворот дороги, и темная скала не позволяла вырисовать на своем фоне хоть какой-нибудь силуэт, будь это человек или нагромождение камней. А за спинами данов, наоборот, была долгая прямая дорога, к тому же поднимающаяся на небольшую возвышенность, на перевал, за которым она спускается в сторону моря. И темную массу воинской колонны было хорошо видно. Березовые рожки были хорошо слышны в засаде. Но они не были слышны в данской колонне. Во-первых, расстояние не позволяло, во-вторых, рожки звучали не громко и слегка гнусаво, и забивались, должно быть, громыханием доспехов. Первый сигнал березового рожка давал команду подготовиться. Второй сигнал – стрелять. Тетивы дружно ударили по защитным щиткам на левой руке каждого из стрельцов. С места стрельбы, наверное, и не должно быть слышно свиста стрел. И там, куда стрелы попадают, слышно, скорее всего, только звук, с которым стрела пробивает доспехи. И этот звякающий удар было слышно даже в засаде. Стрелы летели и летели, летели и из-за камней засады, летели из заднего ряда стрельцов, летели и из конного ряда стрельцов, летели и с засады наверху, на скалах, где звук рожка было тоже слышно, и колонна данов сразу и резко уменьшилась в росте почти вдвое. То есть, кони потеряли всадников. После такого массированного удара передовые даны попытались отступить, но у них позади находилась вся колонна, и подпирала передовых. Развернуться еще было можно, но отступить не получалось – дорога оказалась слишком узкой. И те, кто хотел отступить, вместо того, чтобы получить стрелу в грудь, получали ее в спину. Но кто-то опытный дал громкую команду-подсказку на своем языке. Дражко не разобрал слов, но понял, что даны стали поголовно спешиваться, и прикрываться конями. В какой-то момент это спасло авангард, но, впрочем, ненадолго.

– Коней! Коней бей! – прозвучала команда кого-то из сотников. – Простыми луками… Бей коней, гони их…

Вперед выступили викинги, имеющие луки. Простой лук на всегда пробивает броню тяжелого всадника. Не всегда пробивает щит. И, если стрела попадает в лошадь, то часто просто ранит ее, причиняет сильную боль. Это, видимо, было в данной ситуации и необходимо. Полетели стрелы викингов. Заржали раненые лошади. Они чувствовали, откуда идет опасность, и стремились убежать от нее. А потому разворачивались, и, сбивая все и всех, пробивались сквозь строй назад, откуда пришли. И жажда жизни была в животных настолько велика, что придавала им бешеные силы. Лошади без всадников сбивали с ног и людей, и лошадей под всадниками. И сдвигали всю напирающую колонну. Более того, как людей, когда их охватывает паника, подчиняет себе стадный инстинкт – побежит с поля боя первый, за ним устремятся и все остальные, точно так же и у лошадей. Только у животных инстинкты развиты несравненно сильнее, чем у людей. В итоге всадники никак не могли удержать своих лошадей, рвущихся подальше от разящей смерти, да и, честно говоря, не слишком усердно пытались это сделать, потому что и людям жить хочется не меньше, чем лошадям. В итоге на дороге создалось такое столпотворение, что в нем, в этой давке, погибло, возможно, не намного меньше данов, чем от стрел стрельцов.