Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

Однако долго рассматривать побоище у конунга возможности не было. Кто-то из тех людей, что пробрались ползком до переднего края засеки, выполз в стороне, прыжками приблизился к конунгу в момент, когда тот сбрасывал волчью шкуру со шлемом, дождался окончания воя Оборотня, и ударил его двумя руками обухом топора по затылку. Если от этих топоров падали необхватные дубы, то затылок Эйстейна, тем боле, не был готов выдержать такое. Оборотень рухнул на убитого под ним коня…

Первым начал спускаться со своего дерева князь-посадник Гостомысл. Он же и дал знак Русалко. Сотник тут же поднял свой берестяной рожок, и протрубил сигнал. Стрельцы один за другим начали спуск. Русалко тем временем объяснил Гостомыслу, что за люди пробрались в передовую линию, и как долго придется ждать, пока они соберут все доспехи и оружие с семи сотен убитых свеев. Гостомысл решил:

– Пусть собирают. Люди после пожара обеднели. Хоть какой-то заработок для них. Продадут купца… На хлеб у русов поменяют…

И послал в помощь тем воям ошкуйских плотников. Плотники весьма этому обрадовались.

– Только сначала принесите сюда конунга Оборотня, – распорядился сотник Русалко. – Его только обухом топора огрели. От этого дураками до конца жизни часто становятся, но не умирают. Доставьте его к свой сарай, и приглядывайте за Эйстейном хорошенько. Потом передадите его князю Бравлину.

Семь десятков стрельцов по приказу Гостомысла уже сидели в седлах. Запрыгнул в свое седло и сотник. Но перед отъездом дал плотникам еще одно распоряжение:

– Да… Я там говорил воям, что доспехи Оборотня принадлежат мне, поскольку я под ним лошадей убивал, и убежать не позволил… Это дорогие доспехи. Мне они не нужны. Для стрельца они излишне тяжеловаты. Пусть достанутся тому вою, что обухом конунга уложил. Ему пригодятся… А мне сгодился бы только его длинный меч. Им с коня бить удобно…

И тронул коня пятками, чтобы догнать своих стрельцов, которых Гостомысл уже повел по дороге в обратную сторону. Обратная дорога всегда кажется более короткой. Казалось, только отдалились от засеки, а уже глазам предстала крепостица, в ворота которой так и не ударила ни одна свейская стрела. Задерживаться около опустевшего строения Гостомысл не пожелал, и уже вскоре неполная сотня переехала по льду плотно замерзшую речку Оскуй, впадающую в Волхов, и въехала с дороги в поселение Ошкуй, где вои тоже задерживаться не стали.

По берегу, вдоль течения Волхова, шла уже хорошо утоптанная тропа. Князь Бравлин, судя по следам, впереди пустил группу, идущую на коротких и широких лыжах, чтобы они торили тропу. За ними проехал лось с волокушей, потом верховые лоси, за которыми тянулись конники и пехота. Значит, Бравлин вывел свою дружину в засаду, и уже, видимо, дожидался свеев на берегу.

Судя по всему, князь Бравлин и князь-посадник Гостомысл согласовали свои действия. И сейчас Гостомысл без тени сомнения повел свой небольшой отряд на лед Волхова. Причем, шел целенаправленно, словно его впереди ждали. Так и оказалось. За очередным поворотом реки около берега строем стояли две сотни стрельцов из Русы, дожидающихся князя-посадника. Подвешенные к задней луке седла, по другую сторону от налучья, красные щиты красноречиво говорили о племени, к которому сотни принадлежали. Сотники Жировит и Угоняй, хорошо знакомые Русалко, выехали из строя навстречу князю-посаднику. Еще совсем недавно сотник Русалко обязан был считать этих сотников своими врагами. Но вот пришла общая беда, от которой сподручнее отбиваться общими же силами, и вои двух братских народов объединились. И теперь должны встать в один славянский строй.

– Что на том берегу? – спросил Гостомысл.

– Первонег со своими людьми давно прошел. Сейчас уже должен в засаде сидеть.

– Выступаем и мы…

– Куда, княже? – спросил Русалко то, что сотнику спрашивать у князя не положено. Но Русалко чувствовал свою близость к Гостомыслу, и задавал порой такие вопросы, которые другому не простились бы. – Здесь берега близко один от другого. Нас двадцать семь десятков. Можем всю реку перекрыть, и никого не пропустим.

– Недалеко, – спокойно ответил князь-посадник. – Встанем перед перекатом.

– Да, там, наверное, лучше… – согласился Русалко с разумным предложением.

Перекат был за следующим поворотом Волхова. Находился он в самом центре русла. И лед на перекате не держался даже в сильные морозы. А по обеим сторонам от него течение было таким быстрым, что там в теплые зимы, наподобие нынешней, лед тоже был слабым По одному, по двое всадники там проезжали. Но тяжелым конным строем там было сложно пройти. И тяжелым саням с обвешанной броней шведской пехотой тоже было рискованно ехать. Купцы, когда проезжали здесь, специально нанимали «водолеев» – мужиков из недалекой деревеньки, расположенной ниже по течению. И мужики, имеющие специальные деревянные ведра на длинной ручке, черпали ими воду из полыньи на перекате, и таскали ближе к берегу – наращивали толщину льда. Но так делали только тогда, когда дорога через лес по какой-то причине была перекрыта. В нынешнюю зиму ее перекрыли впервые, и «водолеи» не успели еще усилить ледяную дорогу. А самих «водолеев» и все население деревеньки Водолеево князь Бравлин должен был с места согнать, чтобы свеи их не перебили, и спрятать в лесу. Перекрытию дороги «водолеи», естественно, радовались, это несло им зимний заработок, который не каждый год перепадал, Но что такое нашествие свеев все они знали, и те из мужиков, кто умел охотиться, а в деревеньке, с трех сторон окруженной лесом, охотились почти все мужчины, взяли в руки свои охотничьи луки, вилы, рогатины и даже простые цепы, которыми обмолачивали зерно, что выращивали на небольших лесных полянах, и встали в ряд с воями Бравлина. Об этом Гостомыслу рассказали сотники-русы, восхищаясь готовностью мужиков драться за свои дома и за свое добро, которого у них, практически, не было.

Стрельцы во главе с Гостомыслом быстро добрались до поворота реки, и, не доезжая порогов, не слишком густой цепью перекрыли почти все широкое в этом месте русло. Наиболее редкой цепь оказалась в середине реки. Но там и лед был самым слабым, да и подобраться к стрельцам спереди, откуда ждали атаку свеев, было невозможно.

– Сейчас бы сюда, княже, графа Оливье… – сказал Русалко. – Пусть бы он сравнил наше положение со своим положением в Ронсевальском ущелье [116].

– Надеюсь, нас не постигнет участь храбрых франков, – ответил Гостомысл, как и Русалко, лично знакомый с графом Оливье. – Свеи идут. Нам осталось только ждать.

Но теперь ожидание затянулось на несравненно более долгий срок, чем было недавно на дороге. Видимо, основная сила армии нашествия – тяжелая конница, нагнала отправленную по реке пехоту, и на какое-то время остановила ее. Должно быть, шло совещание – как вести себя дальше после потери конунга Эйстейна Оборотня, что всю эту армию собрал и воодушевил на поход, который обещал стать удачным. Но свеи шли за добычей. Львиную часть этой добычи должен был бы забрать себе конунг. А теперь, когда конунга с войском не было, они рассчитывали каждый на большее. И потому отказаться не могли. Так просчитывали ситуацию Гостомысл с князем Бравлином. И оба пришли к мнению, что свеи, после совещания, выберут себе в предводители кого-то из мелких конунгов или ярлов, и двинутся дальше.