Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Засадим, – пообещал князь. – Как только вернемся, я сразу сделаю заказ.

Бравлин повернулся к Гостомыслу.

– Да, княже, пусть русы берут себе пленников, сколько желают. Потом они смогут сдавать их нам внаем для строительства вала или работы в лесу. Так и передай им, что смогут на пленниках заработать. Для другой работы, более сложной, я думаю, эти вояки не пригодны. Они кроме меча и копья в руках ничего не держали. И работать не умеют. У шведов все обязанности разделены строго. Каждый умеет делать только свое. Один строит, другой сжигает…

Это было сказано с легким презрением. Князь Бравлин гордился тем, что когда-то еще в Старгороде издал указ, которым обязывал всех своих воев до сотников включительно приобретать какое-то гражданское ремесло, и во времена, когда не было войны, им заниматься. И при строительстве Новгорода навыки воев-вагров нашли себе применение не только в сече. Практически, все вои умели держать в руках топор, и владели этим основным в строительстве инструментом не намного хуже профессиональных плотников.

Побоище свеев, казалось, завершилось, но неожиданно откуда-то с низовья Волхова послышались непонятные звуки. Конечно, звуки шли не с самого низовья, до которого было несколько часов хода, а с окончания свейской колонны. Часть свеев успела все же развернуться, и, насилуя резвость своих лошадей, попытаться убежать, бросив на произвол судьбы передовые отряды. Впрочем, помочь им задние полки и без того не могли, даже если бы имели такое желание. Пройти вперед серединой реки они не рискнули – слишком тонким там был лед. В местах, где ветром выдуло снег со льда, можно было через ледяное покрывало рассмотреть плавающую в воде рыбу [120]. Но это же давало возможность понять, что по такому льду можно было бы только на пузе проползти, но ни верховому, ни саням ступать или наезжать на такой лед не рекомендовалось. Лед был тонок даже на взгляд. И потому задние ряды колонны не могли помочь передним рядам. И князь Бравлин все это просчитал, когда выставлял засаду. И именно по этой причине приказал завалить засекой лесную зимнюю дорогу, чтобы заставить свеев выйти в неудобное для их передвижения русло реки, и вытянуться на значительное расстояние, что само по себе было уже опасно. Но опасно это было, посчитали свейские конунги, только тогда, когда враг имеет основательные силы для сопротивления. А в сгоревшем городе этих сил, по мыслям свеев, быть не должно было.

И вот, эти самые задние полки общей колонны, без сомнений развернулись, и в бега отправились, как только поняли, что впереди их товарищей просто уничтожают, и, с большой долей вероятности, вот-вот доберутся до них. Но пока их спасла река, заставив вытянуться двумя длиннющими колоннами. Настолько длинными колоннами, что у князя Бравлина просто не хватило воев, чтобы создать строй необходимой плотности для атаки сверху на всю колонну. А растягивать свой строй Бравлин смысла не видел. Тогда терялось бы его преимущество. Задние ряды свеев, видимо, рассчитывали выйти поскорее к устью Волхова, добраться по льду до Невы, тоже льдом покрытой, и оттуда бежать дальше к морскому берегу, где оставили свои драккары, чтобы скрыть свой позор в своих виках. Но выйти не удалось. Как и приказывал сотник Русалко в выполнение плана Гостомысла, его три десятка стрельцов, перебив разведку свеев, отступили к крепости Ладога, где уже собрались в единый кулак все стрельцы крепости и города. А как только войско свеев вступили на лед, и углубилось в реку, стрельцы перекрыли выход. И когда беглецы думали уже, что спаслись, их встретили новые стрелы. Стрельцов было около четырех сотен, и первой же тучей [121]стрел они перекрыли свободный выход кучей человеческих тел, исключив развитие скоростной атаки на себя. А как только свеи остановились в нерешительности, они сразу стали объектом для уничтожения. Понять, что происходит, свои не сумели, они снова развернулись, и в панике побежали уже туда, где только недавно находились, и где их и их товарищей попросту побивали. А стрельцы, как обычно, легко вооруженные, без опасения проломить лед, начали преследование, и погнали остатки войска в сторону верхней засады. И опять свеев подвел лед, не выдержавший их беспорядочной и неосторожно передвигающейся массы…

Связывание и выстраивание пленников в одну пешую колонну по двое в ряд заняло времени больше, чем продолжалась сама битва. Причем, Бравлин сразу разделил колонны, чтобы они не путались, и не мешали в передвижении одна другой. По левую сторону реки в направлении движения к Новгороду двинулась колонна, которую набрал сам Бравлин. Вернее, новгородцы по его приказу. По правую сторону пошла связанная колонна, которую позволили взять русам, расплатившись с ними за ратный труд пленниками, хотя могли бы и не расплачиваться вообще, поскольку, вступая в ряды защитников Новгорода, варяги-русы и свой город тоже защищали. Об этом сразу шел разговор. Но князь Бравлин Второй опять проявил свою мудрость. Не имея возможности содержать и кормить большое количество пленников, посчитал, что выгоднее будет дать возможность соседям содержать их, и соседям же зарабатывать на том, что они будут сдавать в аренду рабочую силу. В любом случае Бравлин намеревался просить русов о помощи рабочими руками. Но рабочие руки рабов всегда стоят дешевле, чем рабочие руки свободных горожан. И потому князь дал возможность заработать варягам-русам с тем, чтобы самому потом платить меньше.

Знатных свеев связывали отдельно, в небольшую колонну. Определить их по доспехам и по оружию было не так и сложно. Знатные люди, конунги и ярлы, всегда отличаются внешне от простых воев. Небольшая колонна свейской знати тянулась последней. Эти люди не привыкли ходить пешком, тем более, со связанными руками, привязанными к одной общей толстой веревке. Но их умышленно ставили в одно положение с простыми воями, заставляли страдать, и чувствовать свое унижение. Такие люди быстрее захотят свободы, и за них быстрее доставят выкуп. За выкупом, естественно, будут отправлены купцы, как всегда это бывало. Ярлы и конунги сначала возмущались неуважительным к себе отношением, но после нескольких ударов тупым концом копья в ребра, если ребра были панцирем не прикрыты, а если прикрыты, то в лоб, всю свою гордость и надменность теряли. И только одного конунга Эйстейна Оборотня везли в санях. Но вовсе не от великого к нему уважения, а просто потому, что он еще не пришел в себя после полученного удара обухом топора по затылку. Да и ноги у конунга были связаны.

– Если что, я к нему волхва Велибуда пришлю, – пообещал воевода Первонег. – Велибуд меня своими настойками быстро на ноги поставил. А меня не обухом, меня мечом по затылку стукнули. Это тяжелее…