Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Наемник неожиданно улыбнулся.

– Сами выбрали, – и кивнул, прощаясь с ушедшими навеки.

– Они попросили один мешок на двоих, – произнес подошедший Лива, останавливаясь от окна подальше. – Странное желание, но оно последнее, мы не смеем отказать. Казнь задержалась.

Он закрыл окно, повернувшись к наемнику. Долго смотрел тому в лицо, Мертвец выдержал тяжелый взгляд чистителя спокойно. Лива едва слышно произнес собеседнику:

– Ты сможешь уйти, когда выполнишь для Синода одно задание.

– Я слушаю.

– Ступай за мной, отстав на три шага.

Они спустились на несколько пролетов вниз и вошли в северную часть монастыря. Снова коридоры и лестницы, лестницы и коридоры, лишь потрескивание факелов нарушало тишину – казалось, монастырь погрузился в оцепенение. Лива открыл дверь и пропустил наемника в небольшую залу, где находилось еще двое чистителей и пятеро монахов в фиолетовых одеждах.

– Нам сюда, – произнес он, оборачиваясь к наемнику и знаком веля войти первым. – А теперь внимательно слушай.

– Сколько?

– Три дня. После этого его убили.…

Мертвец долго смотрел на сидящего перед ним. Жнец душ, великий колдун, способный мыслью обращать армии в груду тел, с легкостью поднимать из могилы поверженных, исцелять и снова уничтожать, говорил нечто такое, во что наемнику, на собственной шкуре испытавшего ничтожную толику мощи некроманта, никак не верилось. Маг просил его о помощи.

– Ты узнал, – наконец произнес наемник. – что у тебя появился соперник, колдун, который может, как и ты, пожирать чужие души.

– Лучше я сам обрисую положение, – Жнец поднялся и прошел от одной кровати к другой, затем подошел к окну. Знакомый вид, знакомая комната, они останавливались здесь некогда, больше года назад, и вот снова сошлись. Мертвец давно проживал в Утхе, портовом городке, пребывающем всегда в стороне от затянувшихся распрей, что внутри царства, куда он все еще входил, что в соседней республике, где гражданская война, вроде бы подходящая к концу, никак не могла окончиться чьей-либо победой. Выполнял работу, за которую платили купцы и которой никогда не сторонился, отчасти она даже нравилась – убивал чудовищ. Утопцев, иначе – морских собак, портящих товар в порту и по ночам нападающих на его сторожей. Кольчатых пиявок длиной в сажень, расплодившихся в известковых пещерах неподалеку и высасывающих кровь из незадачливых каменотесов, рискнувших пробраться в дальние сырые уголки. Косматых сцинков, прячущихся в лагуне в тридцати милях к северу, там, где дети рыбарей добывали мелкий черный янтарь. Год, заполненный так, как он бы и желал, как хотел, верно, каждый охотник за чудищами, пролетел незаметно; казалось, миг прошел, и он снова встретился с Жнецом душ. Тогда зима никак не могла окончиться, сейчас лето наступало раньше положенного, торопя весну закончить дела и убраться до следующего года. Мертвец до недавнего времени жил в другом месте, снимал кровать в доме менялы, но внезапно, несколько дней назад, проснулся будто от толчка, почувствовав приближение колдуна, ощутив его скорое прибытие, как ощущал всегда, после первой встречи, когда был убит Жнецом и воскрешен лучшим другом, положившим ради его жизни собственную, обменяв их души в сокровищнице некроманта.

Мертвец переселился в госпицию, в тот самый номер, где уже останавливался ранее, и стал поджидать гостя. Вскоре тот прибыл. Вошел, будто четырнадцати месяцев не прошло с их расставания, бросил котомку на свою кровать и крепко обнял наемника. И сам Мертвец прижался к его груди, вслушиваясь в установившуюся тишину и все пытаясь дождаться удара давным-давно остановившегося сердца. Жнец улыбался, но за улыбкою пряталась плохо скрываемая тревога. Которой он начал делиться, приказав принести обед в комнату, и, лишь когда тарелки убрали, закончил повествование. А после прибег к просьбе, так смутившей наемника.

– Я весь внимание, – произнес Мертвец, пересаживаясь поближе.

– Видишь ли, – Жнец по-прежнему смотрел на бухту, по водам которой плыл в неведомые края трепаный ветрами неф. Флаги неизвестного государства развевались на его мачтах; домой ли возвращался он, или спешил куда-то еще, кто знает? Жнец долго молчал, затем, когда неф стал скрываться за маяком, оторвался от вида гавани: – Все не так просто, как ты подумал. Тот, кто хочет стать новым Жнецом душ, а любой повелитель темных сил рано или поздно задумается об этом, так вот, тот колдун прекрасно знает нынешнего своего противника. Больше того, много лет он мог незамеченным жить подле Жнеца, изучать его сильные и слабые стороны, тайком постигать умения, искать лазейки. И однажды, напитавшись первыми душами и этим отрезав себе путь к отступлению, подготовиться к удару. Его или своему, тут все зависит от самого претендента. У него есть семь дней, чтобы, нащупав и осознав все слабости и неспособности нынешнего Жнеца, ударить в незащищенное место, победить с наименьшими потерями и самому стать Жнецом. Я же лишен всех этих преимуществ, единственное, какое у меня имеется – это мой запас душ и мои умения. Но ведь можно подгадать момент, когда я истощу запас или когда…

– Прости, я не понял, как давно у тебя появился соперник?

– Месяц назад. После этого я тут же отправился к тебе, – ответил Жнец. – Но ведь, согласись, очень странно, когда ты возвращаешься после ратного дела, исполненный душами (а сейчас их со мной больше десяти тысяч, и это при том, что почти полтысячи я потерял во время морского плавания), возвращаешься в лагерь, получаешь оплату, много серебра, собираешься покинуть республику – и тут вдруг как удар под дых. Чувствуешь второго, – Жнец снова стал смотреть в окно, но мыслями он был еще дальше гавани, обратившись за горизонт, туда, где застало его леденящее кровь известие. Его товарищ, прежде сидевший на кровати, поднялся, подошел к нему.

– И каково это?

– Как будто перевернули песочные часы, и жизнь обратилась в гонку со временем. Когда последний раз со мной случилось подобное… больше семидесяти лет назад. Тот маг был юн, верно, почти случайно открыл в себе это умение, и… я успел на следующий день. Но мне пришлось потратить больше половины запаса душ, прежде чем я смог остановить даже этого юнца, отчаянно сопротивлявшегося натиску. Он оказался отменным магом и отчаянным воином, он мог перехватывать удары, больше того, он научился перехватывать даже души, чему я, изучавший некромантию два с половиной столетия, так и не обучился в совершенстве. Он очень хотел заместить меня в этом ремесле. Будь я чуть менее расторопен – и всё. Но в те годы, меня каждые пять лет тревожили новые некроманты, то убеленные годами, то молодые, но не менее отчаянные. Этот запомнился, но не потому, что так юн, не больше тридцати лет, не потому, насколько хотел выжить в битве. А по умениям своим, которым я все же сумел положить предел. Я будто сражался не за себя. За что-то другое.