Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Значит, точно вернусь.

– Я и не говорил обратного. Меня страшит то, что ты услышишь: обо мне, о себе.

– Это будет нескоро.

– Да, – Жнец вздохнул. – Но тебе пора встречаться с попутчицей.

– Не ревнуй без меня, – колдун в ответ на усмешку наемника только кивнул.

– Постараюсь, – произнес он без улыбки, – постараюсь.

Новый неф вырос на пристани. Купечество Утхи умело быстро собираться, если что-то шло не по плану, как сейчас – быстро нашло деньги, договорилось с корабелами, три дня – и вот вам новый корабль. Пригнан с верфи, небольшой двухмачтовый, в самый раз для отправлявшихся в дальние края. Таковых оказалось около тридцати, со слугами, товарами и припасами. Крутобокий корабль с высокими бортами, скуластыми обводами просился в море, жаждал первого испытания. Две высокие мачты увиты канатами и вантами, фок нес огромные прямые паруса, способные уловить даже слабое дуновение ветерка, грот же, находившийся близ кормы, оснащался несколькими косыми парусами, для путешествия против ветра. На носу и корме находились многоярусные надстройки – каюты путешественников. А поскольку неф предназначался не только для знатных особ, в его трюме, разгороженном переборками на три части, спали простые обитатели корабля – команда и служки хозяев кают, отправленные на самый ют, в жесткие холщовые гамаки. Все необходимые вещи находились тут же, в намертво принайтованных к бортам тяжелых кованых рундуках. Вдоль обоих бортов были привешены шесть шестивесельных лодок: явно недостаточно для бегства с корабля всех путешественников, но вот порыбачить, поохотиться за морским зверем – особо, если судно надолго попадет в штиль, – самый раз.

Мертвец спустился с нефа, куда заносил нехитрые свои пожитки. Каюта ему досталась на корме, там меньше качка, ближе кухня. Помещение махонькое, чуть побольше стоявшего там рундука, служившего заодно и кроватью. Капитан, тот самый, что еле довел до порта старую посудину, не хотел вешать шильдик с надписью «Мертвец» на дверь его каюты, матросы – народ суеверный, объяснял он, могут и неудобства доставить. Сошлись на «Наемнике». Капитан напомнил: отбытие в полдень, лучше прибыть за час-два до него, чтобы все успеть, и не опаздывать, неф ждать не будет. Его отвлек другой купец, наемник сошел, давая проход грузчикам, заносившим спешно тюки, ящики, сотни амфор с провизией или предметами торга. Возня подле судна напоминала муравьиную, все сновали, копошились, лезли и спускались по вантам, крепили канаты, разматывали, сматывали, обвязывали шкаторины парусов, весь рангоут корабля оказался в копошившихся матросах. А на неф продолжали загружать запасные реи, якоря, доски, даже неповоротливый румпель втащили на палубу и унесли в трюм. Наемник спросил старшего: зачем столько? Ответ был краток: купцы страховались. Путь-то неблизкий.

Странно, он столько лет прожил в Урмунде, совсем недалеко от моря, но так редко выходил на судне в дальнее плавание. Да и что то за путешествие, длиной в несколько дней, в сравнении с нынешним? Пятьсот миль вдоль побережья республики и еще тысяча строго на юг, пересекая величественное море, разделившее новую колонию и саму метрополию.

– А это ты, уважаемый, Мертвецом зовешься? – знакомый голос. Наемник повернул голову, но стоявшую перед ним женщину не узнал, хотя и догадался, кто именно обращается к нему. Сестра торговки золотом, рыжеволосая Лискара, действительно красавица с тугой косой, в которую вплетен полупрозрачный шелковый шарф. Строгое бирюзовое платье в пол и белоснежный платок на голове, из-под которого выбиваются непослушные багряные кудри.

Сердце неприятно заныло. Мертвец куснул губу, слишком похожа и голосом и внешностью, не одно лицо, но слишком. Появилась мысль отказаться от денег. Но ведь все равно плыть вместе. Не день или неделю, но не один месяц. Как испытание.

– Он самый, – ответил наемник, выслушав вслед знакомое имя, к коему прибавилось поминание старшей сестры. Лискара не стала поименовывать ее, за все время разговора он не услышал имени хозяйки золотой лавки. Будто оно должно оставаться тайной.

– Так что решил, будешь сопровождающим? – он снова кивнул. – Хорошо, мне надо обо всем договориться с капитаном. Ты выбрал каюту? – новый кивок. – Уважаемый, ты как со мной разговариваешь, будто это уже для тебя испытание.

Мертвец усмехнулся. Слова Лискары, вроде произнесенные на чужой лад, но так знакомо, снова заставили сердце екнуть. Скрывать причину он не посчитал нужным, женщина, она все равно поймет. Таково их естество.

– В точку. Ты очень похожа на ту, которую я любил несколько лет назад. Потому и молчу.

– Я поняла. Верно, и впрямь испытание. Я верю в знаки, и…

– Не надо, – остановил ее наемник. – Ни верить, ни рассказывать.

– Как скажешь, – Лискара помолчала, потом решительно продолжила; разом став непохожа на ту, какой казалась мгновениями раньше: – Тогда вернемся к капитану: я найду себе каюту поближе к твоей. Не хочу, чтоб все думали на тебя, как на телохранителя. Пусть будет двоюродный брат.

– Но и тебя и меня в Утхе хорошо знают.

– Недостаточно. Да ведь и кто ведает, какие родичи бывают у наемника. А еще мы разного поля ягоды. Ты убиваешь чудовищ для одних, я продаю украшения для других. С тобой обыкновенно общаются мужчины, со мной женщины. Все иначе.

Вернулись на корабль, договорились – каюта Лискары оказалась через одну от его. Капитан снова и с куда большей охотой сменил шильдик на двери в его комнатку, теперь Мертвец значился как брат известной в городе торговки золотом. Вернулись на причал и еще какое-то время рассуждали; вернее, говорила женщина, наемник стоял подле, стараясь не смотреть и не слушать. В доносящихся до сознания фразах он разбирал совсем другие слова. Сказанные пять лет назад, шесть, семь. В любви или ссоре, в надежде или горечи. Заставлял не вспоминать их, но получалось плохо, сердце все равно выдавало, заставляя то бледнеть, то покрываться румянцем щеки. Казалось, давно отвык, запамятовал это чувство, но нет. Ожило разом, стоило только напомнить.

Ночь он проворочался, а наутро, наскоро простившись с Жнецом, поспешил на корабль. И снова столкнулся с ней.

– Я как чувствовала, – произнесла женщина. – Тоже решила встать пораньше, до давки. Подождем на корабле.

– Я буду у себя, – медленно выговаривая каждое слово, произнес Мертвец. Лискара кивнула.

– Как скажешь. Я приведу себя в порядок. Встретимся после отплытия, надеюсь, ты спустишься к обеду?

Он кивнул, не слыша насмешки, голос, только голос. Заперся в каюте и долго ждал, вслушиваясь в команды шкипера. Наконец донеслось заветное: «Обрезай якоря!», неф вздрогнул, казалось, вздохнул полной грудью и, закачавшись на воде, поплыл, медленно выходя из гавани.