Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Ты не видел, как он ее давил, жал, тискал, – не сдержался Мертвец. – Любой на моем месте врезал от силы. Я знаю свои силы, старался не причинить большого вреда, – и замолчал. Молчал и капитан, уже не пытаясь продолжить.

Наемник вдруг подумал, а ведь и впрямь силу он соизмерить не смог, когда напал на Олека. Даже не потому, что кровь в голову ударила. По возвращении из Рети его будто подменили. Капитан как в воду глядел, сил в нем прибавилось, если б прежде, да года полтора назад, он трижды подумал, прежде чем соваться в ту же узкую шахту к пиявкам в деревеньке под Утхой, то в тот раз даже не мечом рубил, но кузнечным молотом дробил их твердые панцири в труху. Клинок с трудом пробивал крепкую броню, наемник стал использовать, что попроще, не замечая поначалу, насколько сильны и безжалостны его удары. Не замечали и довольные заказчики, прежде отправлявшие батраков на верную гибель, теперь же могущие не раскошеливаться постоянно на очередные похороны.

Это, верно, после схватки с каменным змием; наемника послали украсть у самки яйцо, лучше не спрашивать, зачем, да он прибыл не слишком вовремя. Та как раз пришла проведать кладку. Змеиха жадно кусала его броню, слюна попала в раны прежде, чем он смог серьезно ранить чудовище, а затем и завладеть яйцом. В Рети сказывали, будто, выпитое с вином, оно делает человека сильнее, наделяет невиданным могуществом, дарит удачу, позволяет любить бессчетное число женщин и так далее и тому подобное. Но бредни бреднями, а возраставшие день ото дня силы начали пугать и самого Мертвеца. Тем паче, проявляя свой рост внезапно, толчками, порой в самое неподходящее время, когда он вроде бы попривык к новому себе, стал аккуратней и собранней. Наверное, его силу заметили и в Утхе, может, потому к нему обращалось столько людей. Может, заметила Лискара, ведь он вознес ее на второй этаж как пушинку.

Потом накатывала усталость, внезапная, бьющая в голову и валящая с ног, но ведь это потом…

– Не ищи постоялый двор, нам на судно, – пробормотал капитан. – Там я и отдохну. Да и тебе туда, ведь так?

Мертвец кивнул, но, видя, что его попутчик, плетью повисший на плече, смотрит в противоположную сторону, ответствовал. Капитан изрек несколько невнятных слов, закашлялся, кивнул на какую-то подворотню.

– Туда. Здесь срежем. Надо ж, кто меня обратно тащит – чьими стараниями я в городе оказался.

После подворотни запетляли улочки, затем тупик, пришлось выбираться. Но только дорогу назад преградили три тени с широкими ножами в руках. Не Урмунд, еще раз подумал наемник, бережно прислоняя капитана к стенке.

– Гони мошну, – коротко приказал ближайший. Мертвец сделал шаг вперед, но на плечо, заставив вздрогнуть и обернуться, легла рука. Капитан.

– Что, не насытился? Пусти. – и уже к нападавшим. – А ну пошли прочь, шелупонь. С вами говорит капитан. Кому сказано.

Странно, но слова подействовали: все трое, склонившись в полупоклоне, немедля растворились во дворах.

– С тобой одни неприятности. Еще троих захотел порешить.

– Я осторожно.

– Я слышал, как осторожно. С одного удара в гроб… Ладно, что встал, тащи меня дальше. И откуда ты такой, не верю, чтоб из Утхи родом.

– Из Урмунда.

– Тоже не верю. Люди здесь приличные, других уважают. Небось, из бывших матросов или из родни. Если и грабят, то только потому, что дальше край. Надо было хоть монету дать, эх, ушли уже. У нас так принято, наемник. Не хочу называть тебя иначе. Ха, – воскликнул он. – Наемник. Ну тогда ясно, чего зол на весь свет.

– Не поэтому, уважаемый. Я охочусь на чудовищ…

– Здесь чудовищ нет.

– Я видел, – и, переменяя тему: – Ты сам откуда?

Вместо ответа капитан рассмеялся. Хрипло, пронзительно, затем закашлялся. Будто услышал хорошую шутку.

– А шутка и есть, – отвечал он. – Я родился на судне китобоев. Ну как родился, они спасли меня, из моря вынули. Говорят, торговое судно крушение потерпело, я на нем, видно, вместе с семьей плыл. Посчастливилось уцепиться за доску да так и остаться на ней. Мне тогда года три-четыре было, ни родителей, ни земли, ни города или селения, вообще ничего до китобоя не помню. Тогда и родился. В море. – Он снова хохотнул. – Ну как тут капитаном не стать. Уже сказка. Хоть заместо легенды о великом Тионе. Вот как тому надо на свет явиться.

– Жена, дети есть?

– Да кому я нужен такой. Как и ты, впрочем. Хотя у тебя сестра в любовницах, не говори, видел. По этой особенности ты вполне урмундец. Ладно, пошли дальше. – И, закашлявшись, сам потянул в сторону причала, теперь уже ставшего видным меж расступающихся домов.

Добрались небыстро, когда поднимались по влажным от тумана сходням, Мертвец крикнул в темень: «Капитан на палубе!» – подбежавшие матросы немедля приняли потяжелевшее тело и занесли в каюту. Мертвец долго смотрел им вслед, потом присел на сходни. И долго смотрел на берег, будто зверь сквозь прутья решетки.

За последующие дни они встречались всего дважды, каждый раз по часу или два, не более. Лискара то спешила, то ждала – а потому он решил не трогать ее, лучше подождет, все равно мысли не о нем, а о товаре. Не сказать, чтоб женщина стала хорошей торговкой, но жилка в ней определенно имелась, недаром папка с набросками становилась все толще. И хотя Лискара отфыркивалась, всячески давая понять, что купля-продажа – это не ее, оторвать ее хотя бы в мыслях от торгашества оказалось занятием бесполезным. Он решил обождать, женщина посопротивлялась, но согласилась. Мертвец никак не мог определить, хочет Лискара видеть его постоянно или предпочитает отделить от работы толстыми стенами. Да и сам он все дни без нее подолгу спал, словно отдыхая в ее отсутствие. Гулял по городу, с интересом разглядывая первую столицу, бродил бульварами и площадями, шатался по закоулкам, а еще вдруг захотел выискать ту таверну, где капитан так здорово набрался в первый день. Сам не зная, почему. Отношения со старшим судна у него все равно не задались, следующий день, капитан не покидал каюты, всем командовал старпом, да и после возвращения капитан всегда старательно обходил наемника стороной, конечно, здороваясь, изредка перебрасываясь парой слов, но не более. Не хотел лишний раз вспоминать о встрече – и в этом его Мертвец легко мог понять.

Неф не стал задерживаться в городе дольше обещанного, путешественники закончили дела ко времени отбытия, многие вернулись куда раньше. Лискара тянула до последнего. Мертвец вновь отправился в «Кудлатого мишку», однако прошел недалеко. Едва свернув от порта, уже знакомой, многократно хоженой дорогой – мимо Моховой улицы и по ней наемник проходил не один раз в своих странствиях по городу – он услышал впереди странный грохот, вскрик и истошный вопль. Мысли пронеслись вереницей, грохот приближался, нарастал, силился, эхо загуляло меж каменных стен. Из-за поворота улочки вылетела двуколка, бешено несущаяся прямо на него, лошадь понесла, редкие прохожие старались вжаться в стены, забегали во дворы, он один стоял недвижно, будто желая попасть под копыта. Больше того, расставил руки, готовясь обнять взбешенную кобылу.