Анатолий Махавкин - Черепа [litres]

Перед рожей мелькнули ветки дерева, и я едва успел вцепиться в одну. Мимо пролетела Хлоя, и, непонятно как извернувшись, я сумел зацепить королеву ногами. От рывка рука едва не соскользнула, и, зашипев, я ухватился второй, потом подтянулся на ветку. Где-то чуть ниже Джессип продолжал доказывать, что дворяне тоже умеют разговаривать по-людски.

– А знаешь, величие, – я перехватил за пояс попискивающую у меня между ног Хлою и втянул и её на толстую ветку, – вот когда тебе говорят, нужно рвать когти, не надо энтого вашего, типа пойдём ещё поищем неприятностей на задницу.

Хлоя осторожно ощупала ветку, на которой оказалась, и только после этого открыла глаза. Рожа у бабы была бледная, как у одной моей знакомой, что за каким-то чёртом мазала харю сметаной. Величие открыла рот, немного посипела и снова закрыла.

– Хлоя! – донёсся снизу голос Джессипа. – С тобой всё в порядке? Ты цела?

– Если мне пока удаётся оставаться живой, – тихо пробормотала Хлоя, – значит, высшие силы всё же берегут меня для выполнения этой, особой миссии. Значит, я всё делаю верно.

– Хлоя! – В голосе блондинчика слышалась паника.

– Да жива она, жива. – Я посмотрел вниз: до земли оказалось не так уж далеко – даже если упали бы, не убились. – А высшие силы, выходит, – я? Охренеть!

Подоспели парни и помогли нам спуститься. Зуб, гнида, припомнил, что он-де говорил дёргать отсюда сразу. Я мрачно посоветовал ему сунуть язык куда полагается, пока я ноги болтуну не повыдергал. Карась заявил, что мы так смешно болтались в обломках падающей башни, чисто мышата в колесе у бродячих артистов. Короче, повеселили всех.

От башни уцелела полоса камней на подавленных деревьях и тёмная яма подземелья, куда уходила спиральная лестница. Я заглянул в дырку и подумал: вот если кто-то сейчас предложит мне туда спуститься, просто брошу дурака вниз. Даже если это будет Хлоя.

Почему-то никто такого предлагать не стал. Сам не знаю, почему.

– Может быть, что башня обрушилась из-за того, что мы взяли дневник? – угрюмо спросил Джессип, рассматривая разорванную штанину. – Стояла, стояла, а тут возьми и рухни.

– Всё может быть, – откликнулась Хлоя. – Я же говорила, в местах силы любое действие способно вызвать неожиданные последствия. Даже неуместное слово.

– Хрень всё это, – пробормотал Зуб и опасливо покосился на меня: не стану ли сразу ноги дёргать.

Я кивнул, валяй, мол.

– Так вот, как нас закрыли, так весь фарт сразу и потерялся. Поэтому и сыплется дерьмо за дерьмом.

– А как по мне, – зевнул Карась, – пока живые, фарт нам улыбается.

– Ага, – хмыкнул я. – Токмо улыбка энта какая-то щербатая.

Сейчас костёр походил на какую-то дикую тварь, которую посадили в круг из камней и не собираются выпускать на волю. Тварь фыркала, когда в неё тыкали палками, пыталась кусать за руки и жадно облизывала тушку зайца, словно намеревалась испробовать дымящейся плоти…

Честно, самому никогда в жизни такая хрень не пришла бы в голову, ежели бы не её величие. Именно она, заворожённо уставившись в огонь, выдавала всю эту ерунду. Ну а как по мне, костёр как костёр. Греет, светит, печёт зайца – вот и ладненько.

На тракт по ночи решили не выбираться. С дорогой через лес к реке так и не сложилось. Парни сказали, типа когда-то была, но в лиге за развалинами остатки пути утыкались в болото. Вроде давным-давно там имелись мостки или гать, но их уже и не разобрать в гнилых остатках, торчащих из бурой трясины. Едва не утопив коней, парни решили вертаться.

Не, понятное дело, можно убить весь следующий день, тыкая палками в смрадную воду, только на хрен? Все сошлись на том, что место, куда нас занесло, шибко не фартовое, и лучше не рисковать.

Короче, мы отправились обратно к тракту, но, когда до перекрёстка оставалось всего пару лиг, солнце окончательно спряталось, и я приказал сворачивать. В темноте, да ещё и на большом тракте можно столкнуться с любой дрянью: бандитами, бывшими охранниками Хлои, демонами. Да со своими же «Черепами» в конце концов! Пока разберёмся, кто кого и зачем мутузит, десяток бойцов успеет запросто отправиться прямиком в ад.

В общем, развели костёр, и Зануда с Шаманом пошли поискать, чего можно пожрать. Зануда хвалился, типа у него чуйка на заячьи лёжки. Не соврал, засранец, притащил три тушки. Пусть и не шибко жирные, но заморить червячка хватит.

Пока готовился ужин, Хорёк порылся у себя в сумке и с большим сожалением на роже вытащил булькающую флягу. То есть, пока все тратили драгоценный самогон на факелы, говнюк всё же припрятал немного. Ну, как немного… Ему самому хватило бы и трети, чтобы нарезаться до синих соплей.

Зуб угрюмо спросил, не на том ли свете Хорь собирался бухать, а я приказал заткнуться и выразил предусмотрительному бойцу благодарность. Псих рассказывал, якобы в армии командиры так делают.

Против зайца Хлоя ничего не имела, а вот успокоить нервы напрочь отказалась. Джессип тоже, хоть на роже графа и читалось явное сожаление. Оно и понятно, опосля всего произошедшего как следует глотнуть чего покрепче, чтобы в голову стукнуло, самое то. Но уговаривать я никого не собирался. Тут и так имеется десять рыл, и никто свою долю товарищу отдавать не желал.

Зайцы почти сготовились, и, глядя на коричневые тушки, Шаман со смехом помянул Психа. Все согласились, что отсутствие моего помощника именно сейчас – это просто замечательно. Зануда сыпанул соли и перца ровно в меру, а не так, чтобы завтра по-большому не сходить. Мне плевать, как там на ютах готовят баранов так, что из глотки идёт огонь. Я просто хочу нормально поесть.

Бутыль наполовину опустела. Хорь сказал, мол, горячее сырым не бывает, и снял первого ушастого с деревянной палки, на которой тот вертелся. Хлоя заметила, что она всё же предпочитает полностью прожаренное мясо, поэтому я велел одного зайца оставить на огне. Рвач прошипел, что на двоих одного зайца – слишком жирно, и я показал ему кулак.

Тем временем Зануду крепко вставило, и он принялся рассказывать очередную завиралыцину про свои ходки с каторги. Насколько я знал, дёргал пацан всего раз, и тогда ему ещё крепко подфартило. Серьёзные уркаганы взяли с собой всякую шелупонь, чтобы в случае чего подрезать да схарчить, потому как валить предстояло по здоровенной трясине, где не водятся даже жабы. В общем, во время ходки пару корешей Зануды успели запечь, как этих зайцев, а вскоре на бегунов вышли королевские ловчие. Явно перед этим егери наткнулись на кости съеденных, и с беглецами особо не церемонились. Зануда же сутки просидел в яме с болотной жижей, выставив наружу только нюхальник, – так и выжил.