shellina - В гостях у сказки [СИ]

Так что о том, что такое пушка Люциус знал, и ему очень не хотелось летать на ядре, даже, если это безопасно, в чем Малфой, наученный горьким опытом общения с паяльником, сильно сомневался.

Выпроводив гостей из столовой, Люциус несколько минут бездумно метался по большому помещению, заламывая руки, затем понемногу успокоился и принялся думать конструктивно.

Первое, что пришло ему в голову — использовать волшебную палочку. Палочка нашлась в рукаве сюртука, вот только работать она отказалась. В отличие от всех остальных Малфой прекрасно знал о своей исключительности, поэтому впадать в панику не стал, ни на секунду не поверив, что мог лишиться магии.

— Здесь что-то происходит, причем очень вредное для магов, — пробормотал Люциус, разглядывая пейзаж за окном и пытаясь определить, как можно незаметно спуститься со второго этажа, чтобы его не заметили.

Опыт выбираться из чужих спален у Люциуса был. К тому же этот опыт был как раз не коим образом не связан с магией, чтобы не оставить магический след, по которому его вполне могли найти. Опасался Люциус в такие моменты вовсе не обманутого мужа, с ним-то вполне можно было бы договориться. Опасался Люциус собственную законную супругу, точнее того, что она может с ним сделать, если бы до Нарциссы дошел хоть обрывок слухов. Трусом Люциус не был, но отличался разумной осторожностью, поэтому подобные шалости позволял себе нечасто, поэтому сейчас он раздумывал над тем, а хватит ли у него опыта, чтобы повторить побег сейчас, когда магия даже теоретически не смогла бы ему помочь.

За дверью послышался какой-то шум, и Люциус решился.

Открыв окно, он сел на подоконник, внимательно осмотрел стену и шагнул в пустоту.

Спускался он довольно долго, тщательно продумывая каждый свой шаг. За этим занятием его и застукала та самая миловидная девица с горящим взглядом.

— О, барон, вы такой затейник, — раздался за его спиной страстный шепот, когда его ноги коснулись земли.

Люциус резко развернулся и в его губы тот час же впились девичьи губки. Если бы только Люциус знал, что девушка активно пользовалась входящей в то время в моду губной помадой, он бы несколько раз подумал, прежде чем совершать подобную глупость. Но он не подумал и немного увлекся процессом. Себе Люциус это объяснял тем, что должен был немного дезориентировать ушлую девицу.

Девицу Люциус успешно дезориентировал, и пока она приходила в себя, он бросился бежать по подъездной дорожке к воротам.

Выскочив из калитки, которая нашлась чуть в стороне от монструозных кованных ворот, Люциус сломя голову бросился бежать к виднеющемуся невдалеке лесу.

В лесу было прохладно, и довольно темно. Люциус огляделся и, увидев среди деревьев огонек, осторожно начал красться в ту сторону по хорошо утоптанной тропинке.

Тропинка привела Люциуса Малфоя к небольшой деревянной избушке, свет окон которой он и увидел, как только оказался в лесу.

Решив, что сразу же стучаться в дверь будет не совсем разумно, Люциус решил сначала подслушать, что там творится, а лишь затем, возможно, он войдет в дом и задаст несколько вопросов хозяевам.

— Невилл! Отпусти ее, ты же ее задушишь! Видишь, она уже глаза закатывает? — донесся до Люциуса крик из-за двери.

— Гермиона, я тебя очень люблю, но сейчас не мешай, я хочу убить эту тварь, и я ее убью.

— Что, правда, любишь? О, Невилл, что же ты раньше молчал?

— Грейнджер, отойди, — пропыхтел кто-то, в чьем голосе Люциус с удивлением распознал голос собственного сына. — Ты мешаешься, неужели не понимаешь? Мало того, что висишь на Лонгботтоме добавляя ему веса, так еще и подойти не даешь. Все, мне надоело тебя уговаривать.

— Что ты делаешь, Малфой? Куда ты меня тащишь? Ты же меня уронишь! Ты же не Невилл. Это у него смотри какие мышцы, а ты просто тощий хорек.

— И ничего Драко не тощий, он слегка худощавый, — пробормотал Люциус, слегка обидевшийся за сына.

— Директор, ну сделайте же что-нибудь! — голос жены заставил Люциуса подпрыгнуть на месте.

— Я не могу к ним пробиться! Не мешайте мне, ради Мерлина. Невилл, мальчик мой, не бери грех на душу. Я знаю, что сильно хочется, но… не бери. Да что же это такое-то? Северус, ну где же ты?

После этих слов сразу же наступила тишина, которая прервалась чьим-то судорожным кашлем.

— Где Северус? — осторожно спросил Невилл.

— Так, похоже все-таки пора вмешаться, — снова пробормотал Люциус, наивно решив, что как лучший друг Северуса вполне сможет того заменить в деле дрессировки молодежи.

Он разогнулся, отлипнув от замочной скважины, распрямил плечи и решительно открыл дверь.

На полу избушки сидела Беллатрикс, одетая в какое-то тряпье и судорожно хватала ртом воздух, держась за горло и периодически кашляя. Рядом суетилась Нарцисса в поистине королевском обличье. Почти голый Лонгботтом (ну не считать же за одежду заштопанные шелковые шаровары и не сходящуюся на голой груди безрукавку) стоял чуть в стороне и робко смотрел на дверь. Гарри Поттер снова вернулся к чтению, а Флинт к еде. В углу возилась какая-то парочка, а посредине всего этого бардака стоял Альбус Дамблдор и горестно вздыхал.

Нарцисса мельком бросила взгляд на открывшуюся дверь, но увидев на пороге своего мужа, прищурилась.

— Дорогой, а где ты был? — от голоса, которым был произнесен этот вполне невинный вопрос встали волосы дыбом даже у Гарри, который вообще очень плохо разбирался в таких тонких вещах как язык тела, и интонации голоса. Люциусу часто казалось, что у Поттера кроме близорукости имеется монохромность зрения, потому что мальчику были недоступны не только оттенки, а вообще любые цвета, кроме черного и белого.

— Я спешил к тебе с той скоростью, с которой мне позволяли это делать мои ноги, — поспешил ответить Люциус.

— Да? И где же ты умудрился поскользнуться так, что влетел головой в губную помаду? — вот сейчас тишина стала гробовой.

Люциус попятился, а в следующую секунду уже Нарциссу пытались всей толпой оторвать от мужа и предотвратить убийство.

— Мистер Сми, к капитану! — Рудольфус открыл глаза и уставился на толкнувшего его грязного типа, пробежавшего по палубе корабля, на которой и стоял Лестрейндж.

— Что за… — Рудольфус протер глаза, сильно их зажмурил и снова открыл. Ни палуба, ни корабль никуда не делись.

Рудольфус медленно осмотрел себя. Грубые башмаки, подвернутые штаны, из которых торчали его волосатые ноги, рубашка и косынка на голове — вот во что он был одет.

— Сми, каракатицу тебе в глотку! Долго капитан будет ждать? — из двери, выходившей прямо на палубу, высунулся еще более неприятный тип, что толкнул Руди, когда тот соображал, каким образом очутился на корабле и почему его зовут Сми.