Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— Он обязан быть ложью, — быстро закончил я, — мы говорили об этом.

— Именно, — так же быстро подтвердил мои слова Артак, — сам познающий обязан быть противоположностью тому, что он познаёт, иначе ничего не произойдёт. И если ты хочешь познать истину — стань для начала ложью, а если хочешь познать ложь — ты должен быть истинен. Познать человека, например, способен только мудрец, прикоснувшийся к истине. Вот такой парадокс. Ложь способна познать истину, а истина — способна познать ложь. В человеке, кстати, присутствует и одно и другое начало… А значит, это всего лишь вопрос выбора каждого.

— Но разве желание познать ложь — не бессмысленно по своей сути?

— Не всё так однозначно, как тебе кажется с первого взгляда, — загадочно произнёс дракон. — Впрочем, есть ещё один способ прийти к достойному человека результату, — внезапно произнёс Артак, — и я бы сказал что это самый простой и быстрый способ.

— Какой же? — сразу насторожился я.

— Изначально не разделять себя на истину и ложь, — Агафья Тихоновна неожиданно встряла в наш разговор, — ибо в любом разделении, какой бы вариант мы ни брали, — она усмехнулась, — если не лениться и копнуть немного поглубже, если копать не покладая рук и ни на мгновение не расслаблять свой интеллект НАБЛЮДАТЕЛЯ, если продолжать размышлять таким образом, и делать это всё с большим напором, всё интенсивнее и интенсивнее, — Агафья Тихоновна говорила медленно и тихо, а Артак лишь молча улыбался, словно подтверждая её слова, — тогда мы сможем заметить что и сама ложь — всего лишь часть единой неделимой истины, ибо одно не может существовать без другого. Одно не может доказывать, но двоих уже не опровергнуть, — добавила Агафья Тихоновна. — Впрочем, как и наоборот, — теперь уже она засмеялась громко, радостно, в полный голос, — истина вполне может оказаться частью ещё большей лжи, ещё большей мистификации, ещё большей иллюзии.

— Большей, чем что?

— Большей, чем весь этот выдуманный мир, — спокойно ответил дракон.

— Большей, чем мир?

— Да, большей, чем мир, — ещё раз подтвердил Артак, — большей, чем всё кажущееся или реально существующее в этом мире, большей, чем все ваши мысли, большей, чем все ваши чувства, даже большей, чем небо, покрывающее весь этот мир. Со всеми вашими мыслями и чувствами.

Я присвистнул от удивления.

— Только спокойная вода в состоянии правильно отразить это небо, — добавил Артак, глядя мне прямо в глаза, — только спокойная, — повторил он, — только очень гладкая, зеркальная, ничем не потревоженная поверхность; только бесстрастная, безучастная, безмятежная сущность сможет это; только мыслитель, только философ, только бездельник, если хотите, — дракон рассмеялся, легко запрокинув голову вверх…

— Но как это могло произойти? — я был в полном недоумении и беспомощно оглядывался на своих зверей, — как я мог превратиться в самого что ни на есть настоящего дракона и даже не заметить этого?

— Тебе просто понадобились свои собственные крылья, и когда я говорю — тебе — я имею в виду — твоему миру, понимаешь? — тихо проговорил Артак, — ведь миром правят НЕОБХОДИМОСТИ, как ты уже знаешь…

— Да, — согласился я, — верно. И ты хочешь сказать что необходимость иметь свои собственные крылья тут же сформировала их для меня из пустоты?

— Ага, — кивнул дракон, — точно. Сформировала, в тот же самый момент, когда для этой необходимости пришло время. Сформировала из того, что было у неё под рукой.

— А что было у неё под рукой?

— У необходимости?

— Ну, судя по всему — да.

— Всё что угодно, — серьёзно ответил Артак, — абсолютно всё, что может прийти вам в голову. Ведь ваши мысли тоже продиктованы необходимостями, и всё, что вы подумали или придумали, даже если вам так просто кажется, или вы уверены в том, что это произошло совершенно случайно — рано или поздно приведёт вас к одному и тому же — к удовлетворению этих самых необходимостей — тех необходимостей, которые и вызвали всё происходящее. И вызвали они всё это ПЕРВОНАЧАЛЬНО, первопричинно, вызвали из ниоткуда, пригласили их в бытие из недвижимого небытия. То есть они — необходимости и были самой первой причиной всего-всего сущего — куска времени или куска пространства, человеческого чувства или мысли, возможно, действия, одним словом — всего-всего, — дракон поднял передние лапы и обвёл большим кругом всё существующее пространство.

— Первое что они сделали, эти необходимости — они видоизменили вас, и сделали это изнутри, именно так, как и было необходимо, — он повторил, — изнутри. И лишь потом ваше внутреннее изменение спровоцировало изменение внешнее и достигло видимой материи. Точно таким же образом искусный хирург вырезает опухоль или иссекает её для предотвращения её дальнейшего роста. Точно таким же образом необходимости вырезали из вас всё то, что и так уже отпало, и отпало само по себе. Однако, вы продолжали тащить за собой это, уже отпавшее, тратя на него своё время, свои усилия в этом самом времени и, следовательно, попусту растрачивая свою энергию. Необходимости превратили вас из ползающей гусеницы в летающую бабочку, они сделали это мастерски и достаточно быстро, понимаете? И говоря — ВИДОИЗМЕНИЛИ, я имею в виду именно то что сказал — необходимости видоизменили вас — и это значит — изменился ваш биологический вид. Вы стали драконом и попрощались не только с человеческими пороками, но и с человеческими удовольствиями. Вы поменяли принадлежность к ВИДУ, даже не заметив самого превращения, словно космический наркоз усыпил ваш мозг. Впрочем, можно сказать что так оно и было.

— Я был под наркозом?

— В своем роде — да, — ответил Артак, — ведь ваше человеческое восприятие было усечено, и усечено очень прилично. И теперь, будучи драконом и широко открыв глаза, постигая новое — вы неизбежно сталкиваетесь с пренебрежением, или, по крайней мере — с подозрением, относящимся к старым знаниям и постулатам. Вы как бы просматриваете свои принципы и традиции с новой, более высокой горы, и с новыми же — теперь полностью открытыми глазами. И, конечно, в этом случае вы замечаете все прошлые, ещё человеческие недостатки и несоответствия.

— Вы думаете?

— Я ещё ни разу не встречал дракона, — Артак засмеялся, — даже такого молодого дракона как вы, который не смотрел бы в чувством собственного превосходства на те утверждения, которые казались ему умными или даже мудрыми в период его юности. Быть может, драконы просто не высказывают публично этого изменения в своём настроении, из честолюбия ли, или из тщеславия, а, может быть, и из-за некоторого высокомерия, присущего всем, без исключения, драконам.

— Только драконам?