Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— А выбирать?

— Из её цельности — всё что угодно.

— Но тогда это будет лишь часть!

— Любой выбор отрицает целое, — акула развела плавники в сторону, — любой выбор отсекает от целого одну его часть, оставляя всё остальное невостребованным.

— Бывает и так?

— Нет, так не бывает.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что человек всё равно получает целое, как бы он от него не отмахивался.

— Но…

— Но не замечает его, обращая своё внимание только на выбранную им и, как правило, совсем незначительную часть этого целого, — Агафья Тихоновна усмехнулась, — человек живёт этой частью, отсекая от себя всё нужное и ненужное, всё тихое и рассудительное — всё, столь ему необходимое, но совсем не обязательное. Но самое страшное происходит тогда, когда человек пытается впихнуть в эту выбранную часть всего себя — целого и неделимого себя…

Я молча кивнул головой в знак согласия, а может быть просто не хотел перебивать Агафью Тихоновну.

— Тогда равновесие нарушается и он падает, — акула продолжала улыбаться, — ибо невозможно ЦЕЛОЕ устроить на ЧАСТИ этого целого. Невозможно.

— И? — спросил я.

— И он падает с этой своей части, иногда разбиваясь насмерть, иногда — немного повредив ногу, — Артак выразительно посмотрел на мою, ещё недавно распухшую конечность, — а иногда — всего лишь отделавшись лёгким испугом. И важны тут не последствия — они-то как раз и незначительны — они просто не могут быть хоть сколько-нибудь значительными — важно то, что оправившись от падения, человек опять и опять залазит на осколок своего айсберга, и находится там в постоянном напряжении, пытаясь сохранить своё зыбкое равновесие. Конечно же, рано или поздно он снова падает, снова поднимается… А иногда остаётся лежать.

— А если он умирает?

— Значит падение было сильным, — равнодушно произнесла Агафья Тихоновна, — но это ничего не меняет в последовательности. Если поменять слово «падает» на «умирает», то придётся заменить «поднимается» на «рождается», вот и вся разница.

— Дракон или любое иное животное воплощение — неважно. Это всего лишь животный тотем… Так вот — дракон, являясь твоей следующей, после философа ступенью, получает в дар возможность того, о чём мечтал этот самый философ. А мечты философов редко отличаются друг от друга. Как правило, это и есть крылья, и иногда — уединение, которого можно достигнуть, опёршись на это крыло. Ибо небо — такое место где живет только бог. А бог един.

Я молча кивнул.

— Что немаловажно, — Артак продолжал объяснять, — эти дары приходят незаметно для их будущего хозяина, но он неизбежно замечает перемены, которые как долгожданный гость, стучатся изнутри его естества. И перемены эти, как маяки, появляются всегда вовремя и обязательно — всегда вблизи суши, к которой он так стремится. Вблизи того места, где можно стоять, твёрдо опёршись на собственные ноги. И именно поэтому, если у тебя пока ещё чего-то нету — не особо переживай — просто-напросто оно тебе ещё не нужно… — Артак усмехнулся в который раз.

— Или я пока ещё далёк от суши, — добавил я усмехнувшись.

— Или ты пока ещё далёк от суши, — рассмеялся Артак, — но именно для этого тебе и предоставлена ВОЗМОЖНОСТЬ использовать крыло дракона. Твоя НЕОБХОДИМОСТЬ в крыльях доказана и поэтому подлежит немедленному исполнению.

— Доказана кем и кому?

— Прежде всего доказана самому себе. Доказана и принята как данность.

— Кем?

— Самим собой, — Артак засмеялся, — неужели ты думаешь что в целом мире есть кто-то еще, требующий от тебя отчёта? Только ты сам, везде только ты сам.

— Я сам… — эхом повторил я.

— Так и выходит что именно необходимости диктовали, диктуют и будет диктовать миру свои условия. Даже не условия, но требования, — Артак на мгновение задумался, — да, требования — это правильное слово. И природа беспрекословно исполнит любое такое требование, а единственным условием исполнения будет существование насущной необходимости — не твоей личной, но природной, общей. По достижению тобой определенного уровня, одним из таких природных требований было предоставление тебе надёжного драконьего крыла — то есть, той плоскости, на которую можно опереться, находясь не только на суше — той плоскости, на которую ведут тебя твои собственноручно зажженные маяки, — дракон оглянулся и посмотрел мне прямо в глаза, потом перевёл взгляд на лоб и сосредоточился на его середине, — а маяки — это всего лишь перемены в твоём мышлении. Так вот — крыло — словно часть суши, способная держать тебя высоко над толпой.

— Над толпой?

— Да, — Артак кивнул, — именно над толпой.

— Но что ты имеешь в виду?

— Суша способна дать опору твоим ногам, и это будут только твои ноги, и ничьи другие, — Артак продолжал улыбаться, — но драконье крыло способно предоставить опору тысячам ног.

— Но разве у них нет своей суши?

— Есть, конечно же, есть… Чужой опоры требует лишь тот, чья собственная суша пока ещё за горизонтом. Чьи маяки ещё скрыты туманом и чей ветер, способный разогнать этот туман, пока ещё мается внутри их тел. Кто знает, — добавил Артак после небольшой паузы, — возможно, один взмах твоего крыла сдует и это марево.

— Разве это возможно?

— Нет, — внезапно произнес Артак, — это невозможно, — он очень внимательно посмотрел на меня и добавил:

— Только их собственный ветер способен разогнать их собственный туман.

— Тогда мое крыло бессильно? — я немного напряг спинные мускулы и, как мне показалось, ощутил всю полноту той нечеловеческой власти, которую мог предоставить свободному уму такой же свободный полёт.

— И снова нет, — дракон отрицательно покачал головой, — твоё крыло способно увлечь за собой. Оно способно показать дорогу. И если, пока ещё не к монолитной суше, то, хотя бы, к своим собственным маякам.

— Но для того чтобы увлечь за собой необходимо ясно видеть моё крыло, не так ли? Или видеть те преимущества, которые оно даёт своему владельцу, — я хитро прищурился, глядя на довольную морду Артака.

— Именно поэтому это крыло, а не ноги. Ведь только находясь над толпой ты получаешь способность стать видимым для неё. И тогда эта твоя способность становится возможностью для всей толпы… Ну или для кого-то конкретного из толпы… И уж потом она переходит в новое качество — она становится НЕОБХОДИМОСТЬЮ для природы. А эти необходимости воплощаются безоговорочно.

— Без исключений?

— Без исключений.

— Значит, созерцая вознесшегося Будду каждый человек немного тоже возносится?

— Именно так, — Артак кивнул утвердительно, — только если он не будет думать о вознесении.

— О чём же ему думать?

— О том, как бы не споткнуться в пути, ведь камней на любой дороге достаточно для множества ног, — засмеялся Артак, — и для того, чтобы удержаться на своих ногах, прежде всего необходимо смотреть под эти самые ноги, а не пялиться в далекую даль… Смотреть прямо под свои ноги — то есть, в том направлении, которое видно прямо сейчас, в уже существующем направлении своего движения.