Елена Блонди - Тайные улицы, странные места [СИ]

Совсем запутавшись, Женька пнул кроссовкой резиновый бок лодки. И заорал грозно, маша руками в сторону наглых чаек, лениво парящих над пространством, огороженном выступающими из воды сетями. Чайки, наплевав на его старания, зависали, трепеща крыльями, потом складывали их и резко падали вниз, вспарывая воду, в ту же секунду бросались обратно, держа в клювах серебряные живые блики. Бакланы, сидя на покосившихся ставниках, переговаривались нахальными воплями, напоминающими лошадиное ржание.

Временами Женька с нетерпением смотрел на гущу кустишек, в которой скрылся Капча, а потом переводил взгляд на высокие гребни холмов: за центральным, в дальней ложбине, образованной склонами двух соседних, торчала макушка маяка — как голова великана в решетчатом полукруглом шлеме. Если парни Нориса пасут сверху с биноклями, то их силуэты будут видны издалека, понимал Женька. Если конечно, не подползут по-пластунски, но это вряд ли, слишком много чести для Капчи.

Неприятность пришла не сверху, а с моря. За скалами послышалось тарахтение и далеко за сетями выскочил белый катерок, опуская нос в поднятую быстрым ходом пену. Одновременно за бревном показался Капча, схватил Женькин рюкзак и, волоча на локте свои телепузы, понесся к воде большими скачками. Женька, пытаясь отобрать рюкзак, устремился следом.

Капча толкнул друга к надутому серому борту.

— Давай, в темпе!

— Ты чего? — Женька уцепился за борт, помогая стащить лодку поглубже в воду.

— Не ссы, — пропыхтел Капча, швыряя на дно рюкзак, — он к сетям не пойдет, так посмотрит. Они на пляж. Что? Чего мнешься? Да телок своих он сюда купаться возит! И вчера были. Шашлычок-машлычок.

Капча уже сидел в лодке, натягивая сапоги, другой рукой нашаривал весло под ногами.

— Давай со мной. Они недолго, часа три повозятся, потом свалят за скалы. Чтоб я не смотрел.

Он сдавленно хихикнул. Женька ступил на зыбкое дно, другой ногой оттолкнулся от мокрого песка, усаживаясь и хватаясь за борта. Лодка, прошуршав, закачалась, привыкая к двойному весу.

— Т-а-акая миледи с ним была, — Капча возился с веслами, по-прежнему хихикая, — блондинка, с меня, наверное, ростом, Норис ей до подмышки еле-еле. Бегала тут в одних труселях, волосы аж кончить можно, только от посмотреть.

Лодка рывками передвигалась вдоль изогнутого течением пенопластового ожерелья. А катерок, редко постукивая мотором, описал большую дугу и удалился к самому краю бухты, где направился к берегу.

— Им что, берега мало? — удивился Женька, стараясь сидеть так, чтоб между ним и катером маячила фигура Капчи, — тут бухт десять штук.

— А хрен знает. Может ему нравится, чтоб я смотрел.

— Ой. Ну-ну…

— Или бревно классное. Костер там, вся фигня.

Да, подумал Женька, пригибаясь и опуская руку за круглый борт, хорошее бревно, очаг, низкий бережок с травкой. Мусора нет, а еще — провал в холмах, и солнце светит долго, а в других бухтах с обеда уже тень. Не лето, да. Но как хорошо, что Капча сказал про блондинку.

— О, — сказал Капча, привставая и оборачиваясь к дальним скалам, — вовремя свалили, щас они пешочком сюда пойдут, к бревну. А телка с ним сегодня другая. Рыжая какая-то. Жаль, нет бинокля. Вроде ничо так, фигурка самое оно.

Женька выпрямился, вытягивая шею. На фоне серых скал, золотой неразберихи степных трав, прерывистой линии обрывчика, прослоенного полосами светлого камня, две фигуры были почти неразличимы. Норис светил своими белыми шмотками и неизменной шляпой — кукла размером с палец. И женщина рядом с ним — в ярком коротком платье, лица не видать. Только блестит на солнце короткая стрижка, отливая каштановой медью.

— Да сядь, ты! — прошипел Капча, дернув за подол рубашки и сваливая Женьку вниз, на маленькую лавочку-перекладину, — у нас нет бинокля, а у него ж наверняка. Развоняется потом, насчет кого ты в лодку, работать надо. Ты чо? Ты ее знаешь, что ли?

— Нет, — сипло сказал Женька, сжимая пальцами колени, обтянутые старыми джинсами, — откуда. Нет.

И, хватая мятую кастрюлю и ржавый гаечный ключ, заколотил в звонкое днище.

— Аха-ха! — согласно завопил Капча, устанавливая лодку под самой сетью, — валите вы, сволочи! Пшли! Пшли!

Из лодки было плохо видно, что там на берегу, и далеко, что удивительно, вроде бы все рядом, в одной бухте, но расстояние оказалось изрядным, маленькие человеческие фигурки двигались, видны очертания, руки и ноги, а лиц не разглядеть. Тем более, что Женька сгибался, прячась за друга, и еще ему совсем не хотелось делиться с Капчой своими подозрениями. Вдобавок он совсем запутался с днями. Вчера, сказал Капча, Норис был тут, с блондинкой. Или позавчера? А где сам Женька был позавчера, не тот ли это вечер, вернее ночь, когда он сам столкнулся с Норисом совсем в других местах, тоже на берегу, но в паре часов быстрой езды на автомобиле. Или это были разные дни?

Думать и вычислять под грохот гаечного ключа и серегины вопли не получалось. Хорошо хоть сам Норис тоже не различит, что тут в лодке, мрачно порадовался Женька, помогая Серому двигать лодку вдоль провисших мокрых сетей, а та качалась, тыкаясь в палки ставников мокрым круглым носом. Вряд ли Норис начнет разглядывать их в бинокль, не тем он сейчас занят.

И тут Женька понял, что дожидаться, как развиваются занятия Нориса на берегу, со спутницей в ярком платье, ему совершенно невмоготу. Они там вдвоем. А если не костер? А сразу полезут купаться. Начнутся в воде обжимания всякие.

— Серый. Мне на берег нужно.

Капча умолк на полуслове, с недоверием посмотрел на друга.

— Чего? — переспросил.

Женька повторил, отпихивая кастрюлю. Капча замотал головой.

— Чокнулся? А я что скажу, про тебя?

— А что такого-то? Ну поздороваюсь. И пойду себе. На автобус. Ты что, из-за меня меньше орешь? Скажу, с дома поручение передал, от матери.

С берега донесся женский смех. А сверху — они одновременно подняли головы — раздался далекий крик. На плавной линии холма торчали несколько силуэтов, один — тоненький совсем, с рукой-спичкой. Зато другие три — с медвежьими плечами. Поорав, сделались ниже, потом почти исчезли на фоне пестрой травы — спускались по тропке, ведущей в бухту.

— Ну вот, — упавшим голосом сказал Капча, — шестерки его. Ведут кого-то.

Женька совсем разозлился. И на себя тоже. Ему было страшновато, хотя вовсе по другой причине. Вдруг Норис его узнает? Два дня тому они лицом к лицу столкнулись, хоть и в темноте, но Зяма-придурок светил фонарем. Ему есть, чего бояться, а Капча? Ссыт просто так? На всякий случай?

— Мне надо на берег, — с расстановкой проговорил он снова, — не поплывем туда, я прыгну. Сам доплыву. Но ты мне тогда, Серый, не друг. Навсегда.

— Скажи какой, — забормотал Капча, толкая лодку от ставника и направляя ее к берегу, — ладно уж.