Григор Карт - Вечная Война: Окольный путь

Так за каких-то сто лет Брастерн стал вдвое больше Юстерна, а еще за сто — был уже в четыре раза больше своего старшего брата.

Манис слушала Жолдэра, затаив дыхание, и ей даже не нужно было притворяться. С замиранием сердца она думала о драгоценностях, которые ждут ее в таких богатых городах, и не уставала благодарить богов за то, что они помогли ей решиться на этот шаг.

Жолдэру, в свою очередь, все больше нравилось рассказывать Манис о королевстве и видеть ее восторженное лицо или слышать радостные возгласы, каждый раз, когда речь заходила о королевском роде.

— Как же тебе посчастливилось родиться принцем, — всякий раз говорила она. — Я бы отдала все на свете, чтобы хоть раз побывать во дворце или замке.

Жолдэр не стал омрачать свои рассказы подробностями своей «счастливой» жизни принца.

— Иногда быть принцем — это слишком большая цена за то, чтобы жить во дворце, — отвечал он ей, но Манис никак не могла понять, что это значит.

Инхару не нравилось, что Жолдэр так сильно сдружился с этой Манис. То, что этой женщине нельзя верить, было так же очевидно, как и то, что Солнце вращается вокруг Земли, но Жолдэр не слушал его прежде, не послушал и теперь.

Все, что мог сделать Инхар, это гнать лошадей вперед. Чем раньше они прибудут в Юстерн, тем раньше все это закончиться. Напоминая себе об этом как можно чаще, Инхар каждую минуту дня старался провести в пути.

Через шесть дней они пересекли холмистый Охотничий Удел, и попали в Плачущий Лес, который встретил их многочисленными мелкими реками и ручейками. На скорость отряда это почти не повлияло, так как именно здесь им следовало поворачивать на юг. День за днем они двигались вниз по течению реки, затем, когда им попадалась переправа, они пересекали ее и шли на юго-запад, пока им не встречалась другая река.

К концу пятнадцатого дня, когда они находились уже на самой опушке южного леса в Плачущем Лесу, Инхар понял, как он устал от присутствия Манис в отряде: она на пару с Жолдэром начала распевать песни так, что Инхар даже мыслей своих не слышал.

— Мы уже давно пересекли границу, — обратился он к Манис, когда они остановились на ночь. — Я думаю, тебе пора покинуть наш отряд, и идти своей дорогой.

Манис обернулась к нему, но не испугалась и не разнервничалась от его слов, она уже успела обо всем позаботиться.

— Все в порядке, — услышал Инхар голос Жолдэра у себя за спиной. Он тяжело вздохнул и опустил голову, так как понял, в чем дело, но Жолдэр, тем не менее, продолжил: — Я пригласил ее погостить в Юстерне.

— Зачем? — осведомился Инхар безразличным тоном. — Желаешь поделиться с ней имуществом своей семьи?

Жолдэр не ответил, хотя слышать это ему было неприятно.

Этой ночью Инхар никак не мог заснуть. Манис не шла из его головы, особенно эта ее наглая улыбка. Он никак не мог понять, почему Жолдэр так внезапно изменился, почему он так привязался к этой Манис, пока вдруг не осознал: проблема именно в Манис. Ведь она дурно повлияла не только на Жолдэра, но и на Лидерка, да и на Инхара тоже.

Стоило ему не дать ей воды, когда они еще были в горах — и сейчас никто бы не беспокоил их, но он почему-то поступил иначе… Эта Манис — опасный человек, она вертит людьми как угодно, а те, ничего не замечая, попадаются на ее уловки.

Но теперь это уже проблемы Жолдэра. Если он искренне хочет обжечься еще раз, ему никто не сможет помешать.

После полудня следующего дня они пересекли Могильный Луг, который разделял Плачущий и Королевский Лес. Дальше дорога шла прямиком на юг, вплоть до самого Юстерна.

Королевский Лес, носивший свое имя из-за королевской семьи, обитающей в нем, был самым большим в Санглинисе. Подобно Брастерну, он разрастался с течением времени, и после четырехсот тридцати лет существования Санглиниса Королевский Лес занимал чуть ли не треть всех земель страны. Большая часть того, что производилось в королевстве, производилось в Королевском Лесу: доспехи, оружие, строительные материалы, книги, украшения, мебель, одежда… разве что кроме рыбацких лодок, которые строили в Соленой Бухте.

Когда они пересекли его границу, Жолдэр с особым рвением поведал об этом Манис, но, по какой-то причине, ее это совсем не заинтересовало.

Если раньше деревни, а тем более города, встречались им лишь раз в день-два, то теперь они натыкались на поселения по пять-шесть раз за день. Чаще всего они проезжали мимо них на расстоянии нескольких верст, но случалось им и посетить несколько промышленных деревень. Однако даже здесь никто не признал принца в Жолдэре, а потому люди не спешили помочь незнакомым странникам.

— Нет денег у тех, кому есть не нужно, — сказала им хозяйка одной таверны. — А коли не хотите платить, то так и скажите, и убирайтесь отсюда, нет у меня времени с бездельниками общаться.

В тот день они снова ночевали под луной и доедали свои скудные запасы провизии. Манис не решалась предложить свою помощь, чтобы раздобыть им еды, ведь Инхар и Жолдэр могли расценить это, как нарушение ее клятвы. Особенно Инхар. Манис знала: он только и ждет момента, чтобы уличить ее во лжи и прогнать ее.

«Если никто не попросит, я не стану предлагать», — решила Манис. Все молчали, и она молчала вместе с ними.

Им оставалось терпеть совсем не долго. Уже наутро четвертого дня их пребывания в Королевском Лесу Жолдэр гордо провозгласил:

— Сегодня мы прибудем в Брастерн.

Сердце Манис затрепетало. Совсем немного, крутилось у нее в голове, совсем немного, и она… ОНА окажется во дворце! Никогда раньше Манис не была так счастлива и так взволнована. Всю дорогу она мертвой хваткой держалась за дорожный плащ Жолдэра, потому что боялась упасть с коня из-за бурливших в ней эмоций.

Даже Киврог, который всем своим видом напоминал гору, с тех пор как они с них спустились, сейчас выглядел обеспокоенным. Бремя ответственности за всех тирольдов давило на его плечи, и его это начало тяготить.

Густой прежде лес редел на глазах. Все чаще и чаще встречались им голые лужайки, покрытые свежими пнями, пока, наконец, не открылась гладкая, чистая равнина, вдали которой был виден необычайно большой город.

— Держись крепче, — сказал Жолдэр, почувствовав, как пальцы Манис впились в его спину. Он решил, что она пошатнулась в седле, но на самом деле так она сдержала крик ликования, увидев воочию город своей мечты.

Всю оставшуюся часть пути ее воображение вырисовывало для нее этот город: его высокие крепкие стены, огромные богато украшенные замки, искусно вымощенные дороги, по которым слуги носят богачей в золотых паланкинах с шелковыми балдахинами… но, чем ближе она оказывалась к своей мечте, тем больше чувствовала тревогу.

Первое, что ее удивило: Брастерн был совершенно открыт со всех сторон. Никакая стена или хотя бы насыпь не защищала его. Приблизившись еще немного, Манис увидела, что вместо замков и богатых купеческих домов окраину Брастерна украшают полуразвалившиеся хибары, покрытые дерном.